Продолжение IV главы книги «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков».
Борьба за справедливость
Социальное расслоение, тяготы службы, злоупотребление местной власти — эти обстоятельства подготовили хорошую почву для открытого выступления недовольных ельчан против группы Снетина. Однако не все ельчане были единодушны в выступлении. Большинство жителей города предпочитали приспосабливаться к сложившимся условиям. События в Ельце не были массовым выступлением. Это была только борьба двух местных враждующих групп [272].
Хуже всего приходилось помещикам-однодворцам. На их плечах лежал самый большой груз обязанностей. В таких разговорах ельчане осуждали членов правящей группы, своих земляков, которые помогали воеводе организовывать службы и собирать подати. За это воевода «закрывал глаза» на их злоупотребления и корысть. Ельчане многое могли простить воеводе, но спокойно смотреть на земляков, наживающихся на государевой службе, было решительно невозможно.
Вскоре у недовольных появился лидер — дворянин Василий Наумович Насонов. Скажем о нем несколько слов. Его отец Наум Федорович, поступил на службу в Елец еще в начале XVII века. Он получил земли 100 четвертей в селе Егорьевском (Замятнино) в районе Сновского леса. Он жил вполне обеспечено. В 20-е годы на его земле проживали три крестьянина. Наум Федорович промышлял рыбой в реке Снова. В 1646—1647 годах он умер [273]. Василий унаследовал поместье отца в Егорьевском (Замятнино). Он упоминается впервые только в 1640 году. Вероятно, он служил где-то в другом месте. В Елец он приехал в конце 30-х годов. В 1644 году Василий просил передать ему во владения озерки в районе Дона. Правда, ему было отказано. Однако жил он небедно. На его земле в 100 четвертей проживали 10 крестьян [274]. По тогдашним меркам достаточно много. Василий Насонов пользовался большой популярностью среди ельчан и сразу стал главной фигурой среди тех, кто был недоволен группой Снетина.
Напомним, что в группу Снетина входили: помещики Дмитрий Дмитриевич Снетин, Михаил Третьякович Сухинин, поместный казак Степан Никитич Долгий, вдовые священники Трофим и Алексей и «казачий дьячок» Мартинов. Были еще и дворяне, которые поддерживали эту группу. Члены этой группы периодически собирались вместе, обсуждали важные вопросы, планы и проекты. Они были частые гости у воеводы.
Противостояние нарастало и с появлением Василия Насонова приняло открытый конфликт. В 1640 году Насонов и «товарищи» решили собраться в городе. Традиция собираться группами («кучами», как тогда говорили) для бесед и разговоров была широко распространена в те годы. В общении друг с другом ельчане обычно проводили свой досуг.
После собрания в городе ельчане решили писать царю о своих нуждах: жаловались на рост служебных обязанностей, бедность и разорение. Была составлена челобитная. Отвести челобитную взялся сам Василий Насонов. Но собрание ельчан в городе было слишком опасным делом. Вскоре воевода Федор Андреевич Алябьев узнал о челобитной ельчан.
По правилам челобитная могла быть отправлена в Москву только через воеводу. Что содержалось в ней? Этого не знал воевода. Может быть жалоба на него? Конечно, Алябьев не мог позволить ельчанам отправить эту челобитную.
Воевода послал десять стрельцов арестовать челобитчиков. Но выяснилось, что Василий Насонов уже выехал в Москву. Все участники собрания были пойманы и посажены в тюрьму. За Насоновым была отправлена погоня. Вскоре он был схвачен елецкими стрельцами. Насонов сопротивлялся, был изрядно избит и силой доставлен в Елец. Федор Андреевич Алябьев, хоть и убедился, что в челобитной против него ничего нет, все равно велел бросить Насонова в тюрьму, а его товарищей бить батогами «нещадно». Об этом случае не было доложено в Москву [275]. Оппозиция местной власти была невелика и большой силы не имела, жители города не оказали поддержки арестованным. Но Василий Насонов не собирался сдаваться. Его популярность только росла.
В 1646 году по инициативе Насонова ельчане собирались несколько раз для обсуждения нового плана действий. Они привлекли на свою сторону многих дворян и казаков. Долго ельчане шумели и спорили, расходились и собирались вновь. Думали о том, как прекратить злоупотребления воевод и ограничить влияние «Снетина со товарищи». Был придуман целый проект. Ельчане написали челобитную государю, в которой изложили свое представление о новом административном управлении Ельцом. Это был смелый и весьма прогрессивный шаг. Итак, ельчане предлагали ограничить власть воеводы учреждением особой выборной группы из 22 местных дворян. Ельчане обещали государю исправно выполнять все повинности и службы, во всем слушать выборных дворян, не жаловаться на них и контролировать их самостоятельно.
В своей челобитной ельчане «били челом» государю и боярам всем городом и уездом, «погорив промеж собя», они указывали, что выбрали этих дворян «полюбовно» «для государева и для городового всякого дела».
Действительно, ельчане обещали «во всем их слушать и не в чем не подавать и протор в государеве деле и в челобитье не ставить… и на них не пенять». В документе определялись права и обязанности выбранной группы. Проект ельчан — смелый политический шаг, явно опережающий реалии тогдашнего Московского государства.
Василию Насонову удалось заручиться поддержкой прежде всего дворян, которые по новому проекту должны были участвовать в управлении уездом. В итоге проект, предло-женный ельчанами, был направлен на установление определенной служебной справедливости. Все службы справедливо распределялись и контролировались выборными людьми.
Василий Насонов лично доставил челобитную ельчан в Москву. В Москве челобитная едва ли попала к государю. Читавший ее дьяк не мог решиться на то, чтобы зачитать ее в Боярской думе. Конечно, выполнить предложение ельчан было невозможно, и дьяк, вероятно, посоветовавшись по этому поводу с всесильным тогда боярином главой правительства Борисом Ивановичем Морозовым, пошел на единственный правильный шаг. Предложения ельчан он, будто бы и не заметил, но сразу отписал елецкому воеводе князю Григорию Даниловичу Долгорукому распоряжение убрать Снетина с товарищами подальше из города на новое место жительство в Царев-Алексеев (Новый Оскол). Таким образом, в Москве решили, что раз ельчане недовольны Снетиным и его группой, то можно, убрав их из города, прекратить волнения.
Но Дмитрий Снетин и его товарищи, лишившиеся власти и оказавшиеся в Царев- Алексееве, написали оттуда челобитную, где изложили свою точку зрения на происходящие события. Согласно их версии они добросовестно выполняли «государеву службу», помогали воеводам и вызвали зависть. У них была своя правда. Подобной точки зрения придерживался и воевода Долгорукий. В Москве, обдумав, решили вернуть Снетина «со товарищи» в Елец, а ельчанам рекомендовалось успокоиться. Противостояние продолжилось.
В июне 1647 года группа недовольных ельчан вновь решила собраться в городе для «совета». Местом встречи была выбрана Новосильская башня. Перед собравшимися выступал Василий Насонов. Он говорил о тяжелых временах, несправедливости и необходимости обращения к царю Алексею Михайловичу с жалобой на Снетина и его друзей. Его слушали собравшиеся дворяне, три служилых казака и казачий дьячок Григорий Белозеров. Но ельчане боялись, что вновь их дело будет поиграно. Высказывались опасения. Тогда Насонов предложил всем присутствующим дать клятву, не отступаться до конца и избавиться от группы Снетина. Собравшиеся клялись в верности своему делу. Здесь же Василий показал составленную царю новую челобитную, в которой он описал злоупотребления воеводы и группы Снетина. В челобитной, по его словам, звучала просьба молодому царю сократить количество служб и обязанностей. Собравшиеся ельчане были не грамотны и верили своему лидеру на слово. В конце собрания все собравшиеся клялись на кресте, что «от той челобитной им не отступаться».
Но не все челобитчики были единодушны. Дьячок Григории Белозеров решил донести о челобитной своему начальнику казачьему и стрелецкому голове Ивану Буженинову. Голова, конечно же, сообщил воеводе Григорию Даниловичу Долгорукому, и тот велел арестовать челобитчиков и провести допрос. Это вызвало недовольство у некоторых казаков, которые пришли к воеводе и требовали освободить Василия Насонова «с товарищи». Воевода это сделать отказался. Ответив ему «невежественными словами», казаки разошлись. Казаки возмущенно ходили по улицам «скопом» и обсуждали тяготы службы, но к вечеру возмущение стихло.
Белозеров донес на собравшихся, делая упор на том, что они целовали крест. В1 647 году воевода отнесся к этому особенно внимательно. Дело в том, что в 1645 году царем стал молодой Алексей Михайлович, первый из Романовых, занявший трон по праву рождения. В стране ходили слухи, что Алексей ненастоящий царь, власти боялись неповиновения. Поэтому слова дьяка о целовании креста в башне могли означать измену.
Результаты допроса челобитчиков показали, что измены царю они «не замышляли». Многие участники собрания вообще не знали, что написано в челобитной. Василий Насонов на Допросе вел себя очень прилично. Воеводе он сообщил, что они хотели «бить челом о своих нужах» государю. Кроме того, челобитчики «вверяли промеж себя, чтоб заодно стоять и друг друга не выдать». Более того, по словам Василия Насонова ельчане вовсе не собирались посылать челобитную тайно. Они хотели отнести ее Григорию Даниловичу, что бы он отправил документ царю. Здесь Василий, конечно, лукавил, поскольку в челобитной была жалоба на самого воеводу, и такой документ Долгорукий никогда бы в Москву не отправил.
Долгорукий отослал результаты допросов, которые могли вполне успокоить Москву. Но в Разрядном приказе потребовали провести допрос всех жителей города по этому делу. На допросе мнения жителей города по поводу злоупотребления Снетина разделились. Большинство высказывалось на неосведомленность, другие считали, что «ельчане наносят на них во всем неправду». Подтвердили обвинения только несколько казаков и кузнецы. Подавляющее большинство ельчан: стрельцы, священнослужители, посадские люди, присланные сюда на службу казаки из других городов, не подтвердили обвинений Насонова против Снетина.
Однозначны ельчане были в утверждении того, что «креста никому не целовали, а целовали только… Алексею Михайловичу, приводил нас к целованию Никита Федорович Аевонтьев» в 1645 году. Василий Насонов был отпущен Долгоруким. После 1649 года в елецких документах он не упоминается, как не упоминается и его главный враг Дмитрий Снетин. Дьячок Белозеров умер в тюрьме во время следствия.
Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/borba-za-spravedlivost/
Примечания:
272. Ляпин Д.А. К вопросу о «городских восстаниях» в России в середине XVII века // Российская история. № 4. 2010. С.142—154.
273. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.86, Л.38 об.; Ф.1209. Оп.1. Д.131. Л.223; Д.133. Л.705 об.
274. Там же, Белгородский стол. Стлб.122. Л.33; Котков С.И. Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги. М., 1990. С.114.
275. Здесь и далее события в Ельце в 1640—1647 годах излагаются по: РГАДА. Ф.210. Д.275. Л.3-210.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание», изданной в 2011 году под редакцией Н.А. Тропина. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
