Продолжение I главы книги «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков».
Накануне Смуты
Как уже говорилось ранее, в 1594—1595 годах елецким воеводой был князь Андрей Федорович Мосальский, который служил некоторое время с первым елецким головой Иваном Никитичем Мясным [62]. Мясной после раздачи земель елецким помещикам был заменен Федором Никитиным.
Во время воеводства Мосальского произошло несколько важных событий в истории города, о которых следует упомянуть. Так в 1594 году на южные территории России был совершен крупный набег крымских татар. Армия неприятеля включала 12 тысяч воинов. Удар был направлен на Рязанские места. Вероятно, татары прошли в районе Ельца. Все служилое население юга было собрано для похода против татар, в том числе и ельчане. Русские войска двигались от Тулы к Епифани, однако татары своевременно отступили.
Правительство понимало важность Ельца как крупной пограничной крепости. В этой связи в городе появилась еще одна командная должность — «сотенный голова». Сотенный голова был главным помощником воеводы в военных делах. Ему поручались вылазки в степь, он возглавлял отряд ельчан для битвы с татарами. Должность эта была очень опасной, и мало было желающих занять ее.
Тем не менее, осенью 1594 года на должность осадного головы был назначен рязанский дворянин Захар Ляпунов. Ляпунову не понравилось в Ельце, и вскоре он сбежал со службы обратно в свое рязанское поместье. Рязанскому воеводе Ивану Васильевичу Милюкову было приказано арестовать Ляпунова, привести его в Рязань и бить батогами «перед всеми людьми», а после посадить в тюрьму. Затем Ляпунова вернули на службу в Елец [63].
В 1595—1596 годах в Елец приехал новый воевода — Иван Федорович Жировой- Засекин. Должность осадного головы в это время занимал Григорий Павлович Ляпунов, родственник Захара Ляпунова. В 1596—1597 годах воеводой в Елец был назначен князь Василий Михайлович Горбатый-Мосальский, а головой Федор Данилович Чулков [64].
Обстановка в Поле после 1594 года была довольно спокойной. В этом году Османская империя начала новую войну в Европе. В войне были задействованы и крымские татары. Верный вассал турок, крымский хан Казы-Гирей лично командовал армией в 85 тысяч человек, воевавшей с войсками немецкого императора Рудольфа [65].
В таких условиях к 1598 году в районе Ельца сложились станичная, вестовая и сторожевая службы. Вестовая служба заключалась в разведывательных мероприятиях на Поле. К такой службе привлекались местные дворяне и казаки. О приближении неприятеля «вести» докладывалось в Тулу, а оттуда в Москву. Южнее Ельца располагалась другая крепость — Воронеж. Из Воронежа «вести» о татарах отправлялись в Елец, после — в Тулу, а затем в Москву.
Сторожами назывались наблюдательные посты, состоящие из небольшой группы всадников, которые ездили по небольшому, заранее намеченному участку. Участвовали в сторожевой службе казаки и дворяне (дети боярские [66]), которые также именовались сторожами. Станицы — это небольшие подвижные отряды, выезжавшие из города в Поле. Маршрут выдвижения определялся заранее. Уйдя на значительное расстояние, станица возвращалась в город. Участники станичной и сторожевой служб имели по два хороших коня.
[singlepic id=1405 w=620 h=560]Елец был центром 10 станичных отрядов, в каждом находилось по 8 человек. В станичные отряды входили казаки и дети боярские. Ельчане несли станичную службу по определенному участку совместно с рязанцами и епифанцами. В Ельце приезжие станичники должны были оставаться на отдых. В этой связи возникали различные проблемы. Ответственные за станичную службу лица (станичные головы) не всегда могли обеспечить жильем и провизией станичников, приезжающих из других городов. В этой ситуации в 1593 году голове Ивану Мясному была прислана из Москвы грамота, где приказывалось оказывать всяческое содействие приезжавшим станичникам. Их селили в домах елецких казаков, а имущество хранилось в клетях. Некоторые станичники должны были по желанию ставить себе отдельные избы, поскольку елецкие казаки и иногородцы часто не уживались вместе. В связи с этим елецким властям наказывалось следить за порядком: «И тесноты… б нечинили и стояли у казаков смирно. И казаком, и женам их, и детям от них бесчестья и насильства никоторого не было» [67].
Сторожевая служба начиналась 1 апреля и продолжалась до поздней осени. Осенью, с первыми заморозками, станичники поджигали поле, лишая татарских коней травы [68]. Руководил станичной службой города станичный голова, который назначался из местных дворян, имеющих большой опыт. В сторожевую службу посылались наиболее сильные и смелые служилые люди.
В 1594 году был издан указ о жаловании за убытки на сторожевой службе. Царский указ был адресован, в том числе и ельчанам. Станичники получали от 3 до 4 рублей. Если станичник погибал на службе, то его семье давалось жалование в 4 рубля [69].
Девять елецких сторож размещались на расстоянии 40 верст от города, вниз по течению реки Быстрой Сосны и, частью, за рекою в Поле. Одна сторожа находилась под Радушкиным лесом на Ливенской дороге по реке Быстрой Сосне, другая — в том же направлении до реки Чернава, в 25 верстах от города выше Воргольского леса. Еще одна сторожа находилась недалеко от города на Козьей горе [70]. Следующая сторожа находилась в месте впадения реки Талец в Сосну, где располагался брод, удобный для переправы. Прочие сторожи располагались по Сосне следующим образом: в устье реки Пальны, вверх по реке Паниковец и под Кательским лесом [71]. В каждой стороже находилось по двое детей боярских и двое казаков. Расположение сторож в местах впадения небольших рек в Быструю Сосну можно объяснить географическим фактором: в месте впадения ручья и речки в более крупную реку намывается много песка и камня, что способствует образованию бродов, мест переправ.
К XVII веку на юге России сложилась уже целая система противодействия татарским набегам. Иностранец Жак Маржерет следующим образом описывает эту систему: «Существуют дороги, которые у них называются дорогами… крымского хана… великого хана; кроме того, на равнинах здесь и там рассеяно несколько дубов, удаленных на восемь, десять и до сорока верст друг от друга. Под большинством сказанных деревьев поставлены часовые, именно по два человека, каждый с поставленной лошадью, один из караульных на вершине дерева, а другой пасет оседланных лошадей» [72].
Зимой 1598 года в Елец пришла печальная новость: скончался государь Федор Иоаннович. Набожный царь Федор был последним из потомков Ивана Калиты, династии, которая правила Русью более двухсот лет. В Москве разгорелась борьба за власть. В этих условиях был пущен слух о готовящемся походе на русские земли крымского хана. Формальным поводом для подготовки к очередной войне с татарами стали показания двух пленников, бежавших из Крыма. По их свидетельствам, крымский хан уже в Поле и направляется к границам России. Боярин Борис Федорович Годунов послал гонцов в наиболее важные в военном отношении крепости, среди которых был и Елец [73].
Весной того же года елецкий воевода Василий Иванович Горбатый-Мосальский принимал у себя посланников Бориса Годунова. Гонцы обращались с воеводой так, будто бы Годунов уже занимал пустующий трон царя Федора. Василий Иванович понимал, что это значит. Значило это то, что борьба за власть в Москве заканчивалась в пользу Годунова. Поэтому елецкий воевода очень милостиво принял посланников, долго поил и угощал их в своей избе, неизменно интересуясь здоровьем боярина Бориса Федоровича.
Борис Годунов нуждался в поддержке служилого населения. Он написал послания во многие города, показывая себя заботливым хозяином русской земли. Сидя на лавке в своей избе Василий Иванович Горбатый-Мосальский внимательно и с удовольствием слушал, как читал ему гонец очередное послание влиятельного вельможи. Годунов интересовался здоровьем воеводы и боеспособностью гарнизона. Затем сообщал, что пока бояре делят власть, крымский хан движется со своими ордами на Москву.
[singlepic id=1407 w=620 h=560]На следующий день послание Годунова было зачитано всем служилым людям. Ельчане собрались на площади у собора и молча вслушивались в каждое слово, выкрикиваемое вначале одним гонцом, а затем повторяемое другим, стоявшим чуть поодаль. Над городом громко раздавались слова Годунова: «Я стою на берегу Оки и смотрю на степи: где явится неприятель, там и меня увидите» [74]. Выслушав послание, служилые люди одобрительно загудели. Напуганные новостями о татарах ельчане радовались смелости боярина. Послышали крики: «Слава боярину Борису Федоровичу Годунову, слава отцу и заступнику нашему!».
Но слухи о набеге оказались напрасными. 12 июня елецкие служилые люди, патрулировавшие степь, докладывали воеводе Василию Ивановичу Горбатому-Мосальскому о том, что в Москву от крымского хана Казы-Гирея едут посланники. Елецкий воевода первым принял посольство и узнал новости о том, что татары воевать с Россией не планируют. Посольство направлялось с миром. В Москву с посольством отправился и гонец из Ельца — Софон Прокофьев, который получил от щедрого Годунова дорогую одежду и 5 рублей [75]. Кстати, Софон Софонович Прокофьев упоминается как елецкий помещик и в 1604 году [76].
Вероятно, с татарским посольством в Москву поехал и голова Федор Чулков. По разрядным книгам он был «взят к Москве» в том же месяце. В июле на его смену приехал новый голова Никита Щепотьев, который оставил свой пост через год.
1 сентября 1598 года на царский престол взошел Борис Федорович Годунов. Мнение большинства ельчан было в пользу Бориса. По сравнению с другими боярами Годунов казался смелым, решительным, справедливым государем, способным навести порядок и «тишину». В честь восшествия на престол нового царя в Ельце проходили празднества, люди пили и гуляли, поднимали чаши за своего государя, желая ему «долгая лета».
Новый царь стремился укрепить обороноспособность южных рубежей, понимая, что других средств остановить набеги крымцев нет. Усилить обороноспособность можно было бы, увеличивая гарнизон крепостей и ускорив распашку пашни. Эти меры в Елецком уезде воплощали в жизнь с 1599 года воевода Третьяк Григорьевич Вельяминов и голова Федор Борисович Колтовский [77]. В честь воцарения Годунова в Ельце было роздано жалование и зачитано милостивое слово нового царя.
Закончились гуляния в честь воцарения новой династии, и жизнь на степном пограничье пошла своим чередом. Уже с 1593 года ельчане в качестве государственной повинности работали на казенной земле, «десятинной пашне». Эта государева земля пахалась служилыми людьми поочередно. В воеводство Вельяминова размер десятинной пашни в Ельце составлял 600 государевых десятин. Десятинную пашню служилые люди пахали на своих лошадях. Государева десятинная пашня позволяла ускорить процесс хозяйственного развития уезда, снабдить крепость своим хлебом и не привозить его из других уездов. Елецкий хлеб также раздавался казакам и стрельцам из других городов. Ельчане, пахавшие десятинную пашню, собранный хлеб отдавали в государевы житницы. Этот хлеб направлялся в большинстве случаев в соседние новые города, а ельчане довольствовались хлебом со своих полей. Воевода Третьяк Григорьевич Вельяминов и голова Федор Борисович Колтовский строго следили за сбором государева хлеба и его хранением. Это своеобразная государственная барщина мешала заниматься своим хозяйством, отвлекала от военной службы. При царе Михаиле Романове правительство восстановило десятинную пашню только в половину — 100 десятин от пашни времени Бориса Годунова. Местная администрация считала себя вправе занимать у служилых людей зерно для посева десятинной пашни, возвращался заем без каких-либо процентов и возмещения ущерба.
В 1599 году был проведен смотр елецких дворян. На этом смотре прошла раздача жалования, и вновь набраны «новики». Однако желающих переселяться в Елец было немного, хотя увеличение численности помещиков было крайне необходимо. Эту проблему правительство решало следующим образом. В ряды первых елецких дворян записывали казаков и стрельцов из разных городов [78]. Главный критерий, по которому проходила запись: «сабою добры и в службе пригодятся». В материалах смотра не было никакого разграничения по социальному происхождению. Все дворяне писались в общих списках, с указанием в заголовке: «а иные бывали казаки и стрельцы».
Негативно на развитии Ельца как торгового центра сказывались сложные отношения Москвы с донскими казаками. Царь Борис Годунов пытался заставить донских казаков подчиняться своей власти, но последние твердо держались вольностей. Тогда Борис Годунов запретил южным городам вести торговлю с Доном. Теперь служилые и посадские люди лишились важного источника дохода. Хлеб, вино и оружие, поставляемые на Дон, реализовывались внутри страны слабее. На Дону хлеба почти не выращивали, плохо развито было кузнечное ремесло [79]. Всякий труд, кроме войны и рыбной ловли, считался среди казаков недостойным делом.
В 1601 году в Елец приехал новый воевода, князь Семен Андреевич Татьев, потомок одной из ветвей рода князей Стародубских и Ряполовских. Головой в Елец был назначен Иван Исупов [80]. Татеву поручалось следить за соблюдением запрета на торговлю с Доном, контролировать десятинную пашню, заниматься вестовой и станичной службами.
В октябре 1600 года в опалу к царю Борису Годунову попали знатные бояре Романовы. Из пяти братьев двое, Александр и Иван Никитичи, владели землей восточнее Елецкого уезда за рекой Дон [81]. Пользуясь ослаблением положения Романовых, ельчане начали активно заселять эти территории. Четких межей романовских владений с землями ельчан не было. За Доном простирались обширные плодородные поля, здесь было мало людей, и редко появлялись татары.
Лето 1601 года было холодным и сырым, а с сентября начались сильные заморозки. Уборка хлеба была полностью сорвана. Ранней осенью начались обильные снегопады, и поля покрыли глубокие снежные сугробы. В летописи есть указание на то, что в октябре стояли такие сильные морозы, что замерз полностью Днепр. Это свидетельство очень интересно, так как Днепр находится примерно на одной широте с Елецким уездом. Такие же морозы могли быть и в Ельце. Остатки урожая спасти было невозможно, существовавшая тогда в России хозяйственная система не могла выдержать подобных климатических колебаний. Уже весной 1602 года в стране разразился голод [82].
В марте этого года воевода князь Семен Татев был заменен Григорием Афанасьевичем Нащокиным, а голова Иван Исупов — Тимофеем Павловым [83]. Именно им пришлось решать проблемы, связанные с голодом в Елецком уезде.
Каковы были масштабы голода в Ельце, сказать сложно. Вполне возможно, что они были не так велики, как в центральных и северных уездах России. В Ельце были запасы хлеба, собираемые в государевы житницы с десятинной пашни. Запрет торговли с Доном также прекратил вывоз хлеба за пределы Елецкой округи. Известно, что в одном из центральных уездов после «хлебного недорода» часть крестьян «сошли кормитца в украиные города» [84]. Отсюда следует, что в «украйных городах» ситуация была лучше. Кроме того, вызванные голодом разбойные выступления охватили главным образом Поволжье, центральные и западные уезды страны. Нет сведений о крупных выступлениях на юге, вероятно, голод здесь был менее сильным.
Борис Годунов предпринимал все возможные меры, чтобы справиться с голодом. Проводились раздачи хлеба, регулировалась его продажа, шла борьба со спекуляцией. Холодный климат и отсталая система землепользования — главные причины голода, которые невозможно было изменить.
В таких условиях в 1601—1602 годах правительство частично восстановило Юрьев день, позволявший крестьянам покидать своих помещиков. Указ был встречен негативно помещиками провинции. Главный смысл указа сводился к следующему. Мелкие помещики не могли прокормить своих крестьян. С этой задачей могли справиться только крупные землевладельцы. Разрешив выход, правительство надеялось, что крестьяне перейдут в наиболее богатые и стабильные регионы к местным помещикам и вотчинникам. Таким образом, крестьянское население спасалось от голода [85].
Летом 1602 года скончался елецкий воевода Нащокин. В Разрядных записях встречаем следующее сообщение по этому поводу: «И Григория Нащокина не стало, а на Ельце был один голова Тимофей Павлов» [86]. Интересно, что в 1603 году также скончался на службе воронежский воевода Борис Васильевич Собакин [87]. Причина смерти елецкого воеводы неизвестна. Власть в городе перешла к голове Тимофею Павлову. Назначение в Елец нового воеводы задерживалось. Это можно понять, если учесть неспокойную обстановку в стране. Для борьбы с разбоями в стране привлекались знатные люди, которые возглавляли служилые отряды и «очищали» уезды от бандитов. Особенные усилия пришлось приложить для борьбы с разбойными выступлениями под руководством Хлопка.
Голод способствовал росту преступности. В документах 1604 года записано: «ельчане ж дети боярские… сидят в розбое в тюрьмах» [88]. Среди них один «старый помещик» Трофим Логинов, а также новики 1602 и 1603 годов Степан Сутормин, Панкрат Богословский и Дмитрий Манаенок. Новикам, сидящим в тюрьме за разбой, было, вероятно, 17—19 лет.
В 1603 году в Елец прибыл новый воевода князь Андрей Васильевич Хилков, головой остался по-прежнему Тимофей Павлов [89]. В этом же году часть елецких дворян отправили на службу в новый город Царев-Борисов (ныне не существует).
После голода особое недовольство ельчан вызывал запрет торговли с Доном. Цены на хлеб и другие товары выросли, и на продаже его донским казакам можно было хорошо заработать.
В 1603 году воевода Хилков расследовал дело о продаже донским казакам вина. В деле обвинялся Захар Ляпунов, который нам уже известен своим бегством из Ельца. Выяснилось, что он продавал казакам еще и оружие. В то же время на торговле с Доном был пойман и ельчанин Иван Матеркин. Он поставлял лошадей сообщнику, тот гнал их в Царев-Борисов, где продавал казакам. Нарушивших запрет били кнутом [90].
[singlepic id=1382 w=500 h=500]Политикой властей были недовольны все слои населения. Помещики — десятинной пашней, отсутствием крестьян, постоянной военной службой. Положение немногочисленного крестьянства осложнялось тем, что помещики стремились усилить их эксплуатацию. Посадские и мелкие служилые люди платили подати, при этом не хватало хлеба, приходилось участвовать в распашке десятинной пашни. Запрет торговли с Доном и голод вызывали общее недовольство.
В 1603 году в Ельце появились слухи о том, что умерший в Угличе в 1591 году царевич Дмитрий, сын Ивана Грозного от последней жены Марии Нагой, на самом деле жив и находится в Польше. Слухи указывали на Бориса Годунова как узурпатора истинной власти, которая дается только «божьим повелением». Началась агитационная борьба законного царя Бориса Годунова и человека, называвшего себя царевичем Дмитрием Ивановичем.
Такие слухи охватили всю страну, и официально было объявлено, что Дмитрием в Польше себя объявил беглый холоп бояр Романовых Григорий Отрепьев — чернокнижник и колдун. Елецкий воевода князь Андрей Васильевич Хилков боролся со слухами всеми средствами. Известно, что по южным уездам ходил некий монах Леонид, который выдавал себя за Григория Отрепьева, чем пытался опровергнуть официальное заявление. Возможно, встречался Леонид и с ельчанами. Н.М. Карамзин пишет более определенно, указывая, что именно в Ельце «находился и ревностно действовал монах Леонид под именем Григория Отрепьева» [91].
Весной-летом 1604 года в Елец был прислан московский чиновник Степан Волынский [92]. Он провел смотр служилого населения. На этом «разборе» часть дворян была отправлена в отставку «за бедностью», другая часть переведена в осадную службу [93]. Вероятно, причиной проведения смотра могли послужить известия о крымской угрозе.
В это время в Ельце был заменен голова Тимофей Павлов, которому было приказано «быть с городом на службе», т.е. оставаться в Ельце в числе местных помещиков. Вместо Павлова был назначен Богдан Селиверстов. Воеводой остался князь Хилков [94]. Так же были составлены описания всего служилого населения городов юга, в том числе и Ельца. Вскоре в Елец приехал князь Ф.П. Барятинский с крупным военным отрядом. Вместе с ним прибыл и его помощник, голова Борис Хрущев [95].
Осенью 1604 года в Ливнах прошел масштабный смотр елецких дворян. Общее количество дворян составило примерно 800 человек. Многие из них были родом из Ливен, Оскола, Валуек [96]. Интересно, что около 280 дворян не явились на службу. Многие из явившихся на смотр значились как ельчане, но елецкие дворяне сказали о них: «что они с ними не служили и их не знают». Многие «живут по иным городам» [97].
[singlepic id=1383 w=500 h=500]На смотре выяснилось, что некоторые елецкие помещики «бывали казаки и стрельцы». Обнаружились и люди, происходившие из числа стрельцов и холопов. Все они «верстались воровски» и от службы были отставлены. Однако шестеро из них, крестьянские и стрелецкие дети, были допущены к службе и пополнили ряды елецких дворян.
Некоторые елецкие помещики от бедности шли в крестьяне. Так, один из «новиков» записался на службу с поместья своего деда, который жил «в крестьянах» [98]. Трудности, связанные с голодом и разорением, также нашли свое отражение в документе. Многие дети боярские к смотру оказались «худы» (т.е. бедны — Д.Л.). В таких случаях их записывали в «осадную службу», и они обязаны были являться в город только в случае серьезной военной опасности. Некоторые ельчане «за старость и за увечья от службы отставлены». Вместо них пошли служить их дети. Но жалования ни те, ни другие не получали. Упоминание о том, что елецкие помещики отставлены «за старость и за увечья» достаточно интересно. «Старость и увечья» — делопроизводственное клише десятен, которое обычно означает, что служилый человек достиг 50—60 лет. Получается, елецкое дворянство в 1594—1604 годах пополнялось не только за счет молодых, но и за счет старых помещиков.
По десятне 1604 года общее количество упоминаемых в службе детей боярских составило примерно 800 человек. В 1594 году на службу было набрано 200 человек. Таким образом, за десять лет численность елецкого дворянства выросла в четыре раза. При этом, резко увеличивая численность елецких помещиков с целью ускорения колонизации края, правительство допускало попадание в ряды елецких дворян представителей стрельцов, казаков и даже крестьян.
* * *
Итак, мы рассмотрели историю города Ельца с 1591 по 1604 годы. Для страны в целом это было трудное время, представлявшее собой промежуток между тяжелым кризисом, связанным с окончанием царствования Ивана Грозного, и Смутой. Этот период являлся эпилогом одной драмы и прологом для другой. В 1598 году в России впервые в ее истории престол занял не наследственный, а выборный царь. Привыкнуть к этому обстоятельству русским людям было очень трудно. Наследственная царская власть имела для русских Божественные основания, и пресечение династии воспринималось как Божественное наказание. Но поверить в то, что Русь лишилась Божественного покровительства, было невозможно. Появление истинного царевича Дмитрия, о котором вскоре стало известно всем, произошло в самое благоприятное время.
Возникнув по инициативе государства, Елец сразу стал важным звеном защиты русских рубежей. Город был построен как крепость на окраине огромной степи, именуемой русскими «Полем». Первые годы своей истории город существовал как крепость, форпост России на Верхнем Дону. Особенности строительства города отвечали его главной задаче. Как было показано, Елец был построен по четкому плану как военная крепость, способная выдержать долгую осаду.
Постепенно происходили колонизация земель вокруг города и формирование уезда. Население стремилось селиться в лучших местах, выбирая удобные участки за реками на границах лесных массивов. Первыми колонизаторами края были елецкие помещики, именно они основали в окрестностях города первые сельские поселения.
Жизнь в крепости, возникшей среди лесов и степей на правобережье Дона, была очень тяжелой. Служилые люди участвовали в организации сторожевой службы, находились в состоянии постоянной боеготовности, при этом занимались хозяйственным освоением территории.
Построенный в 1592 году Елец располагался вдоль реки Быстрая Сосна, ограничиваясь с юго-западной стороны рекой Лучок, с северной — Аргамачьей горой, на воcтоке — рекой Быстрая Сосна, за исключением слободы беломестных казаков. Центр города — крепость (город) — находился на возвышенном месте в районе современного перекрестка улиц Коммунаров и Маяковского и тянулся к реке Елец. Эта часть, называемая в документах «городом», имела ров, вал, башни, надолбы и все необходимые укрепления. Город имел несколько ворот. В городе находились важные административные постройки: съезжая изба, казна, погреб, житница, тюрьма, тайник для воды, Воскресенский собор и Успенская церковь, дворы местной администрации и духовных лиц.
[singlepic id=1384 w=440 h=440]От центральной крепости («города») в направлении рек Лучка и Ельца тянулись слободы, защищенные острогом. Слободы Ельца в XVII века делились на две разновидности: служилые и неслужилые. Служилые слободы появились с момента строительства города в 1592 году. Неслужилые слободы («черные», «оброчные») возникают в Ельце приблизительно в начале XVII века. Они располагались по реке Елец, поскольку занятие ремеслом требовало наличия источника воды поблизости. Первое достоверное упоминание о неслужилой слободе, называемой «Черной» (черные слободы в России XVI—XVII веков населяло торгово-ремесленное население) относится к 1613 году [99], хотя косвенные сведения позволяют говорить о появлении оброчной слободы в Ельце в 1612—1613 годах.
Слободы представляли собой небольшие административные единицы. Проживающее в них население было единой общиной, члены которой избирали своего целовальника, старосту, десятника, выдвигали кандидата на выборы государственных должностей. В каждой слободе располагалась своя церковь. Все жители слободы находились под духовным контролем священника своей церкви. Здесь решались различные споры и тяжбы, возникающие на бытовом уровне. Церковь была экономически связана со своими прихожанами. Она существовала за счет пожертвований и взимания платы за ритуальные услуги. Богатство слободской церкви напрямую зависело от щедрости и благосостояния прихожан. Строительство и ремонт церкви также являлись прерогативой населения слобод. Возведение и ремонт собора, главного городского храма, было делом жителей всего города.
Посмотрим поближе на город Елец в 1593 году. С южной стороны от города, за рекой Сосной, тянулась обширная равнина, которая в месте поворота реки заболачивалась. Здесь низкая степная растительность сменялась высоким тростником. Это место называлось Лутовым болотом. На окраине этого болота стояли высокие дубовые стены Беломестной казачьей слободы. Название ее происходит от значения «обелить» — освободить от налогов. Ее жители — вольные донские казаки, переходя на службу русскому царю, освобождались от уплаты податей. Ее размеры были невелики, и до середины XVII века численность жителей слободы не превышала 150—200 человек мужского пола. В центре этой слободы стояла Дмитриевская церковь. По русской традиции беломестные казачьи слободы строились в отдалении от основных слобод города, обычно за рекой. Так получила развитие та часть города, которая позже стала называться «Засосенской», а в те годы называлась «Крымской» из-за того, что с этой стороны крымские татары совершали набеги на город.
На другом берегу реки выступала большая известковая скала, на которой стояла елецкая крепость. Ниже ее над рекой нависал ровный мыс, на котором располагался Троицкий мужской монастырь. За мысом текла река Елец, на левом берегу которой возвышалась еще одна скала — Аргамачья. На этой горе находилась Аргамачья слобода. Она была огорожена и, подобно крепости, имела башни и укрепления. Ее стены были соединены со стенами главной крепости и с укреплениями соседних слобод. Эта слобода была достаточно большой [100].
Вплотную примыкая к крепости, располагались Ямская и Кузнечная слободы, с другой стороны города — Пушкарская слобода. Ямская и Кузнечная слободы были небольшими по занимаемой территории. Кузнечная слобода располагалась в районе современной Введенской церкви, севернее ее — Ямская слобода. Однако в документах 1620-х годов есть упоминание о том, что Ямская слобода находилась в районе реки Лучек, в самом начале Ливенской дороги. Вероятно, после Смуты она была перенесена на новое место.
От города в сторону реки Лучек располагалась Пушкарская слобода. Ее численность была небольшой: 10—15 дворов. Приходским храмом пушкарей была Успенская церковь. Ниже Введенской церкви «по берегу реки Сосны» находилась Троицкая слобода, где проживали бобыли101 Троицкого монастыря, а позже — торгово-ремесленное население.
Самыми обширными были казачьи слободы. Они разделялись по приходам: казачья слобода Егорьевского прихода, Никольского прихода, Борисоглебского прихода, Покровского прихода. Казачьи слободы располагались в северной и восточной частях острога, под Аргамачьей горой. Две стрелецкие слободы, вероятно, позже сросшиеся в одну, тянулись вдоль реки Быстрой Сосны до Ливенских ворот, выходящих к реке Лучок. Их приходами были Архангельский храм и Пятницкая церковь. Некоторое время (до 1620-х годов) существовала небольшая слобода елецких помещиков, детей боярских, имевших дворы в остроге.
Острог имел свои укрепления: башни, ров, тын по стене. Острожные стены круглосуточно патрулировались. В 1618 году было составлено описание острога, в котором указана протяженность его стен — 1020 сажень или 2 км 203 м 20 см (1 сажень — 2,16 м).
Город Елец отвечал всем правилам русского строительного искусства, согласно которым деревянный город не нарушал природного ландшафта, а гармонично вписывался в него, служил его логичным продолжением. Подобно этому и сам русский человек не отделял себя от окружающего мира, тесно чувствуя себя частью единого мира природы. Может быть, от этого особого мировоззрения русского человека рождалась любовь к деревянным зданиям, избам, теремам, да и, вообще, к дереву как к строительному материалу. Люди Древней Руси не стремились разрушить, победить природу, они старались понять ее, стать ее частью, слиться с ней. Построенный Елец гармонично вписывался в ландшафт, был его продолжением.
Возвратимся назад, в тот момент, когда московские подьячие только готовили доклад на заседание Боярской думы о строительстве нового города Ельца.
Поздней осенью 1591 году на пустом и высоком берегу реки Быстрой Сосны царили ветер, холод и дождь. А уже через год здесь упирался в синее небо башнями крепостных стен и куполами церквей большой деревянный город, в котором кипела жизнь. В округе города раскинулись поля, на лугах пасся скот. На лошадях ездили патрули, в реке сетями ловили рыбу.
Построенный на пустом месте, возле остатков старого городища XIV века, новый Елец стал символом возрождения русской власти над этими землями. Построенный служилыми людьми всего за год, в тяжелейших условиях, сам город стал своеобразным памятником мужеству, терпению и трудолюбию наших предков. И этот памятник стоит до сих пор на том самом месте, где его построили князь Андрей Дмитриевич Звенигородский и тульский дворянин Иван Мясной.
Д.А. Ляпин.
Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/nakanune-smuty/
Примечания:
62. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 17.
63. Буганов В.И. Разрядная книга 1559—1605 гг. М., 1974. С. 301—302.
64. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 51.
63. Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII в. М.-Л., 1948. С. 37-42.
66. «Сын боярский» — синоним провинциального дворянина, в XVI веке ставший уже анахронизмом. Когда-то так называли переезжавших на службу в Москву детей бояр местных дворов, им давались поместья за службу московскому государю.
67. Российская крепость… С. 186.
68. Маржерет Ж. Состояние Российской империи и великого княжества Московии // Россия глазами иностранцев XV—XVII вв. Л., 1986. С. 252.
69. Беляев И.Д. О сторожевой, станичной и полевой службе на польской Украине Московского государства до царя Алексея Михайловича. М., 1846. С. 20.
70. Сегодня здесь располагается деревня Казинка.
71. Там же. С. 31.
72. Маржерет Ж. Указ. соч. С. 253.
73. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 37.
74. Карамзин Н.М. История государства российского. Калуга, 1997. Т. 3. С. 328.
75. Эта информация присутствует в примечании Н.М. Карамзина в XI томе «Истории государства Российского», но сегодня, как правило, не печатается и цитируется по кн. Редингер Н.А. Материалы для истории и статистики г. Ельца. Елец, 1993. С. 150.
76. РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 96. Л. 59.
77. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 69.
78. РГАДА. Ф. 210. Он. 4. Д. 86. Л. 13.
79. Платонов С.Ф. Борис Годунов. Пг., 1921. С. 35.
80. Разрядная книга 1548—1604 гг. С. 121.
81. РГАДА. Ф. 1209. On. 1. Д. 133. Л. 1805 об.-1807.
82. Скрынников Р.Г. Россия в начале XVII в. «Смута». Л., 1988. С. 38—39.
83. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 121.
84. Скрынников Р.Г. Указ. соч. С. 40.
85. Скрынников Р.Г. Указ. соч. С. 45—48.
86. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 122.
87. Глазьев В.Н. Воронежские воеводы эпохи Смуты // Общественное движение и культурная жизнь Центральной России XIV—XX веков: сб. статей. Воронеж, 2006. С. 56.
88. РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86.
89. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 147.
90. Разрядная книга 1559—1605 гг… С. 349—350.
91. Карамзин Н.М. История государства Российского. Калуга, 1997. Т. 3. С. 381.
92. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 162. На это есть указания и в елецкой десятне 1604 г.: РГАДА. Ф. 210. Он. 4. Д. 86. Л. 72.
93. Переведенные в осадную службу освобождались от участия в походах и являлись в город только в случае нападения врага.
94. Разрядная книга 1548—1604 гг… С. 147.
95. Белокуров С.А. Разрядные записи за Смутное время (7113—7121 гг.). М., 1907. С. 4. 72.
96. РГАДА- Ф- 210. Оп. 4. Д. 86. Л. 63.
97. Там же. Л. 72 об.
98. Там же. Л. 95.
99. Выражаю благодарность А.В. Воробьеву за указанный факт.
100. РГАДА. Ф. 210. Д. 122. Л. 167.
101. Бобыли — зависимые, работные люди.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание», изданной в 2011 году под редакцией Н.А. Тропина. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе.
