Продолжение V главы книги «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков».
Признаки времени
В конце XVII века все больше проникали в жизнь России новые веянья, время Петра I, которое значительно усилило давление государства на общество. Высшее руководство в погоне за Европой взяло курс на усиление самодержавия и закрепощение населения.
Прежде всего, речь идет о строительстве флота в Воронеже в 1698 году. Это грандиозное по масштабу предприятие дорого обошлось местному населению. Построить настоявший боеспособный флот вдалеке от моря, не имея достаточно средств и специалистов, — все это компенсировалось жесткой системой управления и нещадной эксплуатацией всех слоев уездного мира. Среди историков не утихают споры о соотношении значения и цены строительства флота. Конечно, флот сыграл свою положительную роль в Азовских походах. Но скольких жертв и усилий стоило заселение Азова. И все это ради того, чтобы вернуть его потом Турции.
Южнорусские уезды и раньше участвовали в строительстве стругов и отправки их на Дон. Но новые петровские планы, связанные с походом на Азов и строительством флота в Воронеже, обошлись местным жителям ценой тысячей жизней [389]. С 1697 года начинается насильственное переселение служилых людей на самый край России в южные степи. Происходят массовое бегство и волнения. Тогда 1 июля 1699 года в Приазовье была учреждена первая в истории России каторга [390].
Многие уезды были задействованы в строительстве флота в Воронеже [391]. Местная власть была обязана содействовать постройке кораблей, посылать работных людей, провизию, лен, железо. Необходимо было приложить большие усилия, чтобы собрать эти деньги [392]. Местное общество относилось к идее постройки флота отрицательно, заставлять население участвовать в этом процессе приходилось силой.
Елецкие воеводы были обязаны организовывать изготовление и доставку угля и смолы для корабельного дела. По данным на 4 февраля 1699 года из Ельца в Воронеж было доставлено 400 четвертей угля [393].
В 1698 году велась переписка Государева шатра с козловским воеводой Катыревым и елецким воеводой Федором Тютчевым о высылке работных людей на строительство кораблей. Часто заботы местной власти были связанны с поиском беглых работников [394].
Ответственные поручения выполняли и мелкие елецкие чиновники. Так, прапорщик Кудаев организовывал перевозку материалов для строительства кораблей из Ельца [395]. Это было очень опасным делом, если учесть, что криминальная обстановка в регионе резко возросла с началом строительства флота. Это хорошо видно из документов [396]. Елецкий воевода Ф. Игнатьев был обязан высылать в Воронеж по два подьячих в год для ведения документации. Сохранилась челобитная елецких подьячих Авдея Трубицына и Никиты Кириллова. Ельчане просили предоставить им небольшой отпуск в связи с долгосрочной работой. Интересно, что они не просили выдать им жалование, а хотя бы предоставить отпуск [397].
Некоторые авторитетные елецкие дворяне посылались в Воронежский край для охраны лесов, годных на строительство кораблей. Желающих занять эту должность было много, так как все ответственные за охрану тайно торговали этим лесом, зарабатывая приличные деньги [398]. Среди ельчан, занятых охраной леса на Битюге, известны Тимофей Лазарев и Евсей Бехтеев [399].
Воронежский воевода считал себя главней своих соседей, за исключением Белгородского. В письмах к другим воеводам он не стеснялся в выражениях в их адрес, чем вызывал недоумение со стороны своих коллег. В частности, елецкий воевода Денис Швыковский должен был выслать работных людей для строительства стругов в Воронеж. Воронежский воевода Денисьев по указу государя ожидал 100 человек, реально пришли около 80 человек. Всю вину Денисьев возложил на елецкого воеводу, но в Москву жалобу не писал, предпочитая написать лично Швыковскому, при этом воронежский воевода не стеснял себя в выражениях. Елецкий воевода постоянно сетовал по этому поводу: «и ты (т.е. воронежский воевода) меня бесчестишь напрасно, и в том я стану на тебя милости просить у государя!» [400].
7 июля 1699 года в Воронежскую приказную избу были доставлены жители елецкой Александровской слободы: казаки Логин Терехов и Михаил Селянинов. Их обвиняли в краже пяти лошадей, оцененных на конской площади в Воронеже в 62 алтына 6 деньги [401] По приказу воеводы Е. Н. Хрущева, воры были биты кнутом [402]. 8 августа 1699 года казак Л. Терехов умер в тюрьме [403].
К концу XVII века окончательно окреп и вышел на историческую сцену новый тип человека с яркими предпринимательскими способностями. Эти люди закабаляли своих соседей, отбирали земли у бедных помещиков, силой увозили крестьян. Свои интересы они ставили выше общественных. В 1685 году дворянин Епифан Иванович Бехтеев решил построить соляной амбар в Ельце на участке, принадлежавшем Пятницкой богодельне [404].
Другим признаком новой эпохи стала усилившаяся эксплуатация со стороны государства. Центральная власть теперь совершенно не церемонилась с интересами провинциального мира. Самодержавие вышло на новый этап своего развития, местное самоуправление, обычаи и традиции эпохи Земских Соборов ушли в прошлое.
В конце XVII века можно заметить новые явления и в деревенской жизни. Привычного помещика здесь уже трудно встретить. Большинство сельских землевладельцев — однодворцы. В XVIII веке однодворцы фактически превратятся в крестьян, но именно они, зачастую потомки древних дворянских родов, составляли значительную часть населения нашего края в XIX —начале XX веков [405].
Даже современные этнографические экспедиции по территории Центрального Черноземья фиксируют интересный факт: многие села и деревни «из стари» условно делятся их обитателями на две стороны: «однодворки» и «барские». Представители обоих частей села традиционно недолюбливают друг друга, браки между ними — большая редкость. В среде однодворцев даже можно уловить своеобразие говора, отличного от языка других жителей: «Барские и говорят как-то не так — ни буду, ни хочу, ни знаю, а мы — анадворцы — ня буду, ня хочу, ня знаю» [406]. Еще в первой половине XX века однодворцы отличались большой самобытностью в быту, одежде, языке, традициях.
Потомки однодворцев четко отделяют себя от потомков крестьян. В наше время уже никто из жителей старых сел и деревень не может объяснить такую ситуацию разобщенности. Еще в начале XX века однодворцы имели показаетльные прозвища: «индюки» (гордые) и «талагаи» (бездельники). Безусловно, такие определения однодворцев подчеркивают их внутреннюю социальную замкнутость.
Гордость и заносчивость однодворцев объясняется просто: их потомками были русские провинциальные дворяне, многие из которых — прямые наследники удельных князей или знатных членов их Дворов. В своих обычаях и традициях крестьяне-однодворцы запечатлели старый помещичий быт допетровской Руси.
Однодворцами в XVII веке называли помещиков, на землях которых не было крестьян. Отсутствие крестьян было связанно с тяжестью пограничной жизни, военной службы однодворца. Его крестьяне, как правило, бежали к более богатым и сильным помещикам.
Уже в 1648 году всего 307 помещиков Елецкого уезда действительно владело хотя бы одним крестьянином, а 1498 дворян, вообще, не имело крестьян. В процентном соотношении это выглядит так: только 17% всех помещиков уезда владело крестьянами, и, соответственно, 83% крестьян не имело, являлось однодворцами [407].
Отсутствие крестьян привязывало помещика-однодворца к своей земле, от которой зависело его существование. Это обстоятельство негативно сказывалась на несении им службы. Для однодворца привлечение на службу — тяжелая государственная повинность, которую он выполнял с неохотой, относясь к этому как к неизбежному злу, с которым надо примириться. Конечно, за службу платят жалование, но эти выплаты незначительны и не регулярны. За отличную службу можно добиться повышение оклада и увеличение поместья. Но в случае ранения заниматься хозяйственными делами будет невозможно, и помещика-однодворца ждала тогда тяжелая участь. Мало кто мог решиться на риск в таких условиях. Неявка однодворцев на службу была обычным делом.
Очевидная необходимость требовала реформирования армии. Постепенно стали распространяться полки нового строя: рейтары, солдаты, копейщики. Уже во время правления Алексея Михайловича менялись параметры службы, характер ее обеспечения. Новый способ организации войск доказывал свое превосходство во время войн с Польшей, Швецией и Крымом в 1654—1667 гг. Многие помещики-однодворцы охотно записывались в солдаты или драгуны, что улучшало их материальное положение.
В начале XVIII века на основе детей боярских в провинции было сформировано петровское шляхетство. Сохранившиеся документы показывают, что только 10—13% детей боярских региона было записано в дворянское сословие [408]. Остальные дети боярские от службы были отставлены и записаны в однодворцы.
По данным на 1697 год в Елецком уезде доля помещиков, на земле которых работали крестьяне, составила — 8,4% [409]. Большинство елецких дворян (детей боярских XVII века) стали однодворцами. В конце XVII — начале XVIII веках в ряды однодворцев вошли служилые по прибору: стрельцы и городовые казаки и т.д. В 1712 году однодворцы стали платить подати на равне с крестьянами. В 1724 году однодворцы сравнялись с государственными крестьянами.
Однодворцы, хоть и считались в Российской империи «казенными крестьянами» бережно хранили старые дворянские обычаи, которые давно были забыты новой правящей верхушкой. В них как бы законсервировался древний помещичий быт. Типичный южнорусский тип однодворца был описан И.С. Тургеневым: «Овсянников всегда спал после обеда, ходил по субботам в баню, читал одни духовные книги… вставал и ложился рано… гостей он принимал всегда ласково и радушно, но не кланялся им в пояс, не суетился…» [410].
В начале XX века известный генеалог Л.М. Савелов писал об однодворцах: «стоит проехаться по некоторым уездам Тульской, Тамбовской, Орловской, Курской и Воронежской губерний… и вы встретите целые ряды бывших государственных крестьян… — это все потомки первых насельников и колонизаторов края — детей боярских XVI — XVII веков; нередко в какой-нибудь избе вы найдете и древний свиток, как доказательство того, что предки его теперешнего владельца были служилыми людьми и помещиками» [411].
Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/priznaki-vremeni/
Примечания:
389. Только в 1696—1708 годы в Приазовье было сослано свыше 3 тысяч человек. См.: Андрющенко О.В. Население и администрация города Азова в 1696—1711 годы. Воронеж, 2008. С.159.
390. Там же.
391. См.: Ляпин Д.А. Документы провинциальных архивов о местном управлении в южнорусских уездах в конце XVII века (по материалам ГАВО) // Архивы и историческая наука: материалы международной межвузовской конференции. СПб., 2009. С. 82—85.
392. ГАВО. Ф.И-181. Оп.1. Д.40.
393. ГАВО. Ф.И-182. Оп.4. Д.42. Л.1.
394. Там же. Д.42.
395. Там же. Д.43.
396. Там же. Д.58.
397. Там же. Д.69.
398. Там же. Д.161.
399. Там же. Ф.И-182. Т.1. Оп.1. Д.161.
400. Там же. Ф.181. Оп.1. Д.69. Л.6.
401. Там же. Ф.И-182. Оп.1. Д.167. Л.7.
402. Там же. Л.11-12.
403. Там же.
404. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.1199. Л.479-481.
405. Ляпин Д.А. Из помещиков в крестьяне: о происхождении сословия государственных крестьян-однодворцев // История в подробностях. № 6, 2010. С.11—16.
406. Пискулин А.А. Однодворцы Елецкого уезда в XIX — начале XX веков // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. Сб. статей в 2-х т. Вып.2. Т.2. Тула, 2007. С.252.
407. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.88.
408. РГАДА. Ф.210. Д.327. Л.39-91.
409. Там же. Д.905.
410. Тургенев И.С. Записки охотника. М., 1988. С.38—39.
411. Савелов Л.М. Лекции по генеалогии. М., 1994. С.85.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание», изданной в 2011 году под редакцией Н.А. Тропина. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
