Продолжение VI главы книги «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков».
В кабаке
Кабак был неотъемлемой частью любого русского города. Это было место, где русский человек мог занять свой досуг. Кабак, таможня и баня в русском городе в те времена были тесно связаны, поскольку руководил ими один человек (голова), и их доход составлял единую денежную сумму. Кабацкое дело было монополией государства. В кабаке продавали хлебное вино (наподобие современной водки), пиво, мед. Кабак давался в городах на откуп, т. е. всякий предприимчивый человек брал на себя монополию в торговле спиртным, выплачивая государству назначенную прибыль каждый год. Прибыль подсчитывалась в Москве, исходя из средних цен на спиртные напитки. Во второй половине XVII века кабак был заменен на кружечной двор, но суть его осталась та же.
Православная идеология русского средневекового общества не позволяла государству рассматривать кабак как прямой источник дохода. Кабак имел главной целью регулирование торговли спиртными напитками. Как правило, он не работал в большие и малые посты, а также в постные дни по средам и пятницам. В патриаршество Никона (1652— 1667 годы) кабаки закрывались по воскресениям, а в будни работали только несколько часов. В эти годы прибыль от кабаков была минимальной. После патриарха Никона ближе к XVIII веку, число кабаков росло с каждым годом, а при Петре I государство уже смело смотрело на кабак как на верный источник прибыли.
В конечном итоге в Российской империи кабак превратился в то ужасное явление, каким его запечатлел М.Е. Салтыков-Щедрин: «Кабак — это что-то вроде установления, омерзительнее которого трудно что-нибудь себе вообразить. Вокруг кабака растет одичалое племя, которое отдает кабатчику всю свою душу и которому положительно ни до чего нет дела» [412]. Пока до этого было далеко, но многие из этих признаков кабака России второй половины XIX века уже проявлялись.
Когда появился кабак в Ельце, точно неизвестно. В документах он упоминается осенью 1615 года. В ноябре этого года для кабака было построено новое здание. Следовательно, он уже существовал какой-то продолжительный срок. Первый воевода от царя Михаила Федоровича Романова приехал в 1613 году и, быть может, кабак в Ельце появился именно в этом году.
Как уже отмечалось выше, во главе кабака находился кабацкий голова. Кроме того что он управлял кабаком, он занимался таможенным сбором, являлся одновременно и таможенным головой. Каждый приехавший в Елец с целью продать что-либо должен был заплатить таможенный сбор. Желавший взять кабак и таможню на откуп подавал воеводе специальное заявление. Для получения откупа следовало заручиться поддержкой группы «поручиков» из числа местных жителей. Поручители были люди обеспеченные и в случае чего должны были внести недостающую сумму при недодаче. Претендовать на должность головы мог сын боярский, реже посадский человек. Занимаемый эту должность должен был быть грамотным, уметь считать. Но главное качество кабацкого головы — коммерческие способности, уметь сделать хороший годовой оборот. Кабацкую прибыль сбирали на государя, но размер этой прибыли был определен в Москве заранее. Сверх этого размера прибыль шла в доход голове. Если же установленная норма прибыли не выполнена, то голова попадал в опалу, дело могло дойти и до специального следствия и наказания. Доверие правительства к такому нерадивому голове падало, и он лишался своего поста.
В кабаке существовало два легальных источника дохода. Первый заключался в продаже спиртных напитков (вина, пива, меда) лицам, приходящим в кабак. Частые посетители кабаков назывались «питухами», вероятно, от слова «пить». Они подолгу сидели в кабаке, пропивая имеющиеся денежные средства. Вторая статья дохода — сбор пошлин с населения за производство спиртных напитков. Монополия на варку пива или вина принадлежала государству. Все, кто желал изготовить спиртное дома, должны были явиться в кабак за разрешением. При этом указывалась причина производства и его количество. Обычно давалась порука за крестьянина или мелкого служилого человека, но на деле это почти не соблюдалось.
Если правительство могло позволить за плату производство вина, то оно строго следило за запретом его реализации за пределами кабака. Нелегальная точка торговли спиртным назывались корчмой. «Корчемное питие» штрафовалось большой суммой денег, при этом штрафовались обе стороны и продавец и покупатель. В сентябре 1617 года в Ельце была зафиксирована корчемная точка, которая находилась у Марии Кузнечихи. Мария содержала корчму у себя дома. Посетители, вероятно, приходили по одному и употребляли приготовленные алкогольные напитки на месте. Корчемное дело Марии Кузничихи кончилось тем, что окрестное население поймало ее с поличным. Неожиданно войдя к ней в избу, был обнаружен «питух» — ямщик Федор Шепелев. Он заплатил в кабак за посещение корчмы полполтины. Еще два рубля ему пришлось отдать, за то, что он, как выяснилось, ранее даже поручался за Марию Кузничиху, что она больше вином торговать не будет. Вино у Марии было конфисковано.
Должность кабацкого головы была нелегкой. Часто он попадал в непростые ситуации. Так, известно дело 1617 года по поводу кражи денег из кабацкой казны головой Федором Владимировым [413]. Как удалось установить расследовавшим это дело елецким воеводам, Владимиров действительно был виноват, но, опасаясь давления со стороны елецких дворян (голова был из их числа), воеводы переложили всю вину на молодого целовальника Ермола Стерлигова, который был бит батогами.
[singlepic id=1422 w=620 h=560]Известно еще одно интересное дело, связанное с кабаком. В 1621 году кабак взял на откуп Томила Волков, крестьянин Константина Ивановича Хилкова, который служил постельничим у царя [414].
С 1621 по 1626 годы Томила Волков руководил кабаком и таможней. Дела его все это время шли из рук вон плохо. Положенный в казну доход он никак не мог получить. Каждый год, когда нужно было отсылать положенную сумму в Москву, денег не хватало. В Москве грозили, но каждый раз его оставляли в должности, приказывая доплатить в казну недостающую сумму за собственный счет. Волков продавал свои вещи, закладывал собственный двор и имущество, но никак не мог выплатить положенного, а тем более получить с кабака прибыли. В 1625 году он писал в челобитной в Москву о том, что даже поручителей за него в Ельце уже не найти, «и царь пожаловал бы его для своего царского венца и многолетнего здоровья» и освободил его от доплат в казну за собственный счет. Наконец, в 1625 году «государь пожаловал» Волкова освободив его от доплаты («правежа»).
В 1626 году у Томилы Волкова снова вышла недоплата. На этот раз был назначен сыск по этому делу. Сыском руководили боярин князь Борис Михайлович Лыков и подьячий Семен Бредихин (тот самый Семен Бредихин, который оказался в Ельце во время осады его Сагайдачным). Кто собственно проводил сыск неясно, возможно, местные воеводы: князь Федор Елецкий и Иван Киселев. В мае допрашивались целовальники, которые объяснили ситуацию так: мельница дала недобор в 44 рубля и 32 алтына, потому, что «мельница была вся худа» по сравнению с прежними годами, а «хлеба молотить привозили мало, а в лучшие дни мельница была в поделке». Особенно плохо было кабаку без нормальной мельницы. Немецкая водяная мельница на реке Елец была в крайне ветхом состоянии. Кабацкие служащие решили построить свою небольшую мельницу и молоть на ней. На этой мельнице колотовке было два жернова, и за день на ней мололи 5 четвертей муки. Тогда как на немецкой мельнице мололи три четверти солоду в сутки («денно и нощно»). Причина отсутствия дохода лежала также в том, что в 1621—1626 годах ельчане редко посещали баню и кабак. Таможня также не давала хорошего дохода. Поручители Волкова Григорий Змеев «с товарищи» также подтвердили сказанное на допросе целовальниками. Виноват все-таки, оставался Волков: немецкая мельница должна давать хороший доход и молотить больше для кабака и для населения. Решено было «доправить» убытки на Волкове и в 1626 году. Наступало лето, а потом осень. У Волкова были еще шансы поправить дело. Доход сдавался только в ноябре. Но в марте 1626 года елецкие воеводы писали в Москву: как случился пожар в нынешнем году и после пожара откупщик Томила Волков умер. Поручики его Змеев «с товарищи» доплатить в казну не могли.
Новым кабацким и таможенным головой стал сын боярский Григорий Шуринов. В конце концов, решили, что он должен доплатить недодачу. В сентябре 1626 года была сделана новая немецкая мельница, на реке Елец поставлена плотина (из земли и хвороста). Но новая мельница все равно не окупалась, как ни старались работавшие на ней целовальники. Кабак, таможня и мельница начали давать доход, когда жители Ельца и уезда оправились от бедности Смутного времени.
В основном кабак производил спиртные напитки самостоятельно, но в некоторых случаях кабак пользовался услугами поставщиков. Самый известный их них — Данила Силин. Он поставлял в кабак вино на протяжении ряда лет в 20-е годы. Силин работал не один, у него была целая группа, состоящая из 5—6 человек. Кабак закупал солод по цене 33—75 копеек, а продавался тот же солод никак не меньше 50 копеек, но обычно отпускная цена на него в кабаке доходила и до 90 копеек. Вино закупалось обычно по цене 60 копеек за ведро, а продавалось за 65 копеек [415].
Заглянем в елецкий кабак XVII века. Спускаясь к реке Елец, увидим, что она перегорожена плотиной, по которой можно пройти на противоположный берег в слободы в районе Аргамачьей горы. Плотина образует широкую заводь, а на том месте, где вода переливается за край стоит водяная мельница. В нескольких метрах от реки расположено высокое темное деревянное здание с маленькими окнами и большой дверью. Это и есть кабак. Рядом с ним еще несколько небольших построек: омшаник (для пчел), небольшой снаружи ледник (холодный погреб со льдом), широкий склад для хранения товара.
В кабаке темно, сыро и душно. Здесь стоят широкие столы и длинные лавки. В конце зала мы видим небольшой прилавок, здесь сидит целовальник, который выдает разрешения на варку вина или пива. Рядом другой целовальник отпускает алкогольную продукцию для употребления на месте. У обоих бумага, перья за ухом и чернильница на шее. Весь расход и доход фиксируются на месте.
Если мы зайдем за прилавок, то увидим небольшую дверь, за ней комната кабацкого головы. Здесь темно, есть несколько лавок и стол. В углах сундуки на замках.
Посетители кабака делятся на две категории. Первая состоит из тех, кто бывает здесь редко. Они приходят группами по случаю какого-нибудь праздника или отдохнуть от забот службы. На их столе часто появляются азартные игры, в основном кости (зернь). Другая категория посетителей — это завсегдатаи кабака («питухи»). Они проводят в кабаке много времени, как правило, это отставленные от службы, выпавшие из общества люди, разорившиеся, полукриминальные элементы. Где они бывают вне кабака, откуда находят деньги, случайным ли заработком, милостыней или разбоем, это никому неизвестно, да и никого не волнует. В особенности не волнует это кабацкого целовальника. Иногда мы видим в кабаке совершенно опустившихся на дно жизни лиц, которые буквально живут здесь, пропив все. О таких пишут в официальных бумагах коротко, но ясно: «валяется по кабакам».
В чем ассортимент кабака? Прежде всего, это «хлебное вино», которое было предшественником современной нам водки. История ее следующая. В XV веке итальянцы завезли на Русь особый напиток, который получали путем брожения зерновых культур и разбавляли водой. Его считали даже лекарством, но на Руси он первоначально популярностью не пользовался. В XVI веке этот напиток и лег в основу «хлебного вина», а в 1533 году в России был открыт первый кабак, где торговали вином. Во второй половине XVII века среди богатых елецких помещиков появилось «фряжское вино», т. е. обыкновенное виноградное вино, производимое в основном в Средиземноморских районах Европы. Фряжское вино было редким и дорогим явлением. Большинство ельчан предпочитали водку собственного производства. Хотя собственно термин «водка» появился уже ближе к XX веку. Свое название водка получила от слова вода, которой разбавляли полученную брагу.
Богатые ельчане неизменно добавляли в свое «хлебное вино» различные травы, фрукты, листья. Водка имела множество рецептов своего изготовления. Большой популярностью в XVII веке пользовались анисовая и вишневая водки.
Пиво XVII века мало напоминало современный нам напиток с тем же названием. В основе его был солод и ячмень, которых в Ельце было очень много, но пиво было гораздо крепче и гуще современного, хорошее пиво имело осадок.
Мед также являлся спиртным напитком, в основе которого лежал собственно пчелиный мед. Он обладал огромной популярностью у приезжавших в Россию иностранцев. Но мед как алкогольный напиток в Ельце был явлением редким и дорогим. Обычно мед варился следующим образом. Расчищали медовый сот теплой водой и процеживали его сквозь сито. Затем клали хмель, из расчета на пуд меда полведра, и долго варили, пока не останется в котле жидкости только половина. После этого полученную жидкость переливали в мерник и бросали туда ржаного хлеба, патоку и дрожжи. Жидкость немного кисла и переливалась в бочку. Так и получали медовый напиток, крепость которого могла быть весьма большой. В процессе приготовления в мед добавляли ягоды, пряности, травы. Сортов такого меда было огромное количество.
Продавали спиртное в кабаке в основном ведрами, кружками и чарками. Ведро весило примерно 12 кг и вмещало в себя 10 кружек, а в каждой кружке было 10 чарок. Чаще всего ельчане в кабаке употребляли чарки. Посуды было много. Вся она была деревянной и стоила дешево. Но служила она, как видно из книги расходов кабака, иногда не больше месяца. В чем причина быстрой порчи посуды, неясно. Бывало, что ее портили посетители. Так один из дворян, сидя в кабаке, забавлялся тем, что сбивал кнутом посуду отовсюду в пределах досягаемости. Закончилось дело тем, что он выбил полную миску из рук целовальника, и тот пожаловался на него воеводе. Существуют сведения, по которым в 1617 году в елецком кабаке посуда нарочно уменьшалась, дабы сэкономить расход спиртного. Чарки и кружки часто наливались не полностью. Эти факты вызывали у посетителей негодование, которое иной раз заканчивалось избиением кабацкого целовальника.
Мы видим среди посетителей елецкого кабака, явившихся за разрешением сварить вина, представителей практически всех социальных групп, включая дворян и священнослужителей. В кабак ходили представители всех слоев общества.
Человек, являвшийся в кабак с целью непосредственного употребления спиртного, как правило, «сидел в кабаке» довольно долго. «Кабацкие сидельцы» — особая категория посетителей. Некоторые служилые люди считали зазорным сидеть в кабаке. Уважающий себя дворянин, вообще, в кабаке сидел редко. Но казаки, стрельцы, посадские люди были частыми сидельцами. Для них сидеть в кабаке было правилом, а выпить и уйти сразу было делом почти неприличным.
Вторая категория посетителей — это люди, которые, по меткому выражению тех лет, «валялись в кабаке». После Смуты в 1622 году в Ельце таких было 10 человек. На фоне общего числа служилых людей (около 2000 человек) эта цифра невелика. Человек, который валялся по кабакам, лишался всех привилегий, у помещика отнималась земля, на жалование можно было даже не надеяться. Но столь безрассудное пьянство в XVII веке не было явлением распространенным. Сказывалась православная идеология и общинные традиции, да и моральные качества большинства жителей были достаточно высоки. Пьянство осуждалось государством и обществом. Упор в этом осуждении делался на религиозные чувства человека.
Постоянным спутником кабака была баня. Баня в Ельце располагалась рядом с кабаком, на берегу реки Елец, и представляла собой обыкновенный деревянный сруб с маленьким окошком, низкой дверью и небольшим предбанником. Главное место в бане занимала печь-каменка, которая располагалась возле входа. Вероятно, свод этой печи выбивали из глины, а сверху клали булыжники. За печью обычно находился деревянный полок, приподнятый над полом настил, который занимал все пространство до задней стены. На нем парились вениками. По стенам стояли лавки для мытья. Дым при топке выходил через дверь или маленькое окошко [416].
[singlepic id=1423 w=620 h=560]Первое время баня была монополией государства. Держать бани у себя ельчанам было запрещено, власти опасались пожара, который являлся настоящим бедствием для деревянной России XVII века. Так было видимо до середины века. Часто бани были общие, т. е. мужчины и женщины мылись совместно. Хотя церковь пыталась запретить совместные бани, но не очень успешно. Общественная баня вмещала в себя 10—20 человек. Считалось, что баня имеет целебные свойства. Поэтому часто баню посещали в расчете на то, чтобы поправить свое здоровье. Со временем мытье в городской бане потеряло практический смысл, и в нее стали ходить скорее для отдыха.
В уезде общественной бани не было, но имелись индивидуальные мыльни. Деревенская баня выглядела гораздо скромней городской. Это был небольшая срубная постройка с предбанником, в котором обычно не было крыши, а часто и, вовсе, без предбанника. При этом раздевались всегда до того как войти в баню.
Считали, что баня это особое место, где этот мир соприкасается с иным миром. Люди верили, что в бани обитает нечистая сила: старик банник (голый мужик покрытый листьями от веника), обдериха (лохматя старуха), черти. По поверью нечистая сила может причинить вред человеку, если он пришел в баню в определенный момент. Какой вред могла причинить нечистая сила в бане? Прежде всего, ошпарить кипятком и напустить угар. Поэтому, подходя к бане, нужно произнести специальную молитву, заклинание. Войдя в баню, нужно было сказать слова приветствия, попросить разрешения помыться и полечиться. Баню использовали и как место для гаданий.
При казенной бане заводили «буфет» («сусленка»), где продавались квас и сусло, здесь играли в азартные игры. В бане не было окон, горели свечи.
Баня и кабак были центром сосредоточения азартных игр. Но баня, как кажется, была более подходящим для этого местом. Во-первых, это менее официальное, закрытое заведение, во-вторых, баня в народном представлении своеобразное языческое место, где не нужно соблюдать христианских догматов. Всегда в старой России, входя в баню, прежде снимали крест.
Баня играла большую роль в жизни русского человека, так как считалась средством от всех недугов и болезней. Вспомним, что еще государь Василий III осенью 1533 года, когда заболел, приказал везти себя в баню, которая, правда, не спасла его от смерти. Русские верили в баню как в главное исцеляющее средство. Тогда как в Европе, напротив, баня, да и мытье вообще, считались дурным тоном.
Издревле азартные игры были запрещены на Руси. Любая азартная игра носила статус языческого дьявольского орудия, сбивающего человека с праведного жизненного пути. Азартная игра отвлекала от духовной жизни. Но запретить азартные игры было легче, чем следить за их бытованием в народной жизни. В России существовали три главные азартные игры: шахматы, карты и зернь. В Ельце о картах и шахматах сведений не имеется. Зато известно, что имела большую популярность игра в кости, которая называлась зернью. Эта игра очень древнего происхождения, она была распространенна еще в Древней Греции. Сущность ее состояла в том, что игроки подкидывали костяные кубики, четыре стороны которых были помечены точками, а две пустые. Кости бросали через большой палец не встряхивая (это называлось «метать»). Метали по три кости на специальную доску. Место, на котором шла игра, называли «майдан» (т.е. по-татарски «площадь»).
В 1648 году отличавшийся большим благочестием царь Алексей Михайлович прислал в Елец наказ к местному дворянству. Царский наказ был зачитан на дворянском смотре, перед раздачей государева жалования. В нем было сказано, чтобы дворяне не тратили полученных денег в кабаке и не покупали платья женам «и в зерною не проигрывали» [417]. Действительно зернь иногда становилась настоящим бедствием.
В кости играли обычно большой группой. Организатором был тот, кому принадлежали кости, он собирал за это деньги, здесь были и лица, следившие за правилами игры (т.н. «такальщики», вероятно, от слова «так»). Играли одновременно и на деньги и на щелчки («шолкуны»), проигравший назывался — «прозерненным». Щелчки давались «кочевою ложкую» и были довольно болезненны, если учесть — число их могло исчис-ляться на сотни за проигрыш. Каждой сотне «шолкунов» соответствовала определенная денежная сумма.
Иногда азарт охватывал «зернщиков» до того, что проигрывалось все имущество. Существовали и лица, которые жили «от зерни до зерни», т. е. находили деньги, для того только чтобы проиграть их в зернь [418]. Позже зернь стали использовать для особого рода гаданий: загадывая желание, бросали кости и ждали счастливую сумму чисел.
Тесная связь азартных игр с кабаком также несомненна, как и с баней. Проигравшись, посетитель шел в кабак и пил с горя, брал долги, а на радостях, выиграв, всегда был рад отметить это дело в кабаке [419].
Широкое распространение получил в середине XVII века табак. Табак был запрещен, но в бане его могли предложить нелегально. Кабацкий голова оказывал, как правило, покровительство всему запретному, что могло принести доход. Но русские люди в большинстве своем еще не были искушены в различного рода удовольствиях. Нам сегодня могут показаться странными фразы: «курить вино и пить табак», а между тем в XVII веке именно так и делали. Табак ельчане пили, т. е. делали на нем специальную настойку, а «хлебное вино» перегоняя в котел, требовало постоянного нагрева, отсюда и выражение: «курить вино».
Таковы некоторые имеющиеся сведения о жизни Ельца в допетровское время. Кабак всегда был важным источником дохода. Количество кабаков в России возрастало, так что чуть ли не в каждой деревне находилось по три кабака. О вреде духовном и нравственном от кабака при Петра I уже не думали. Русский крестьянин XVIII—XIX веков, получив прибыль, вместо того, чтобы вложить ее в дело, в работу, с радостью относил свой скудный доход в кабак. Экономический ущерб, наносимый русской провинции, был огромен, но был и сиюминутный кабацкий доход, и государство было довольно этим, не думая об ужасе сложившейся ситуации. Этого, быть может, не понимали и в XVII веке, но набожные люди знали, что кабак есть зло, и считали само это заведение греховным, хотя и неизбежным явлением. Власть, следуя этой схеме, не позволяла расширяться кабаку, и строго следила за реализацией спиртного.
Кабак, баня и игра в зернь — вот небогатый набор развлечений ельчанина той эпохи. Некоторые предпочитали совершать длительные путешествия на богомолье, в Москву или на русский север, богатый древними монастырями, другие ходили на торг, ездили в гости, или просто сидели возле дома, наблюдая за проходящим вокруг.
Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/v-kabake/
Примечания:
412. Салтыков М.Е. (Щедрин) Убежище Монрепо // ПСС. Т.7. СПб., 1895. С.223.
413. РГАДА. Ф.210. Белг. ст. Стб.2, Л.1-70.
414. Дело излагается по: РГАДА. Ф.210. Оп.21. Д.8. Л.111—120.
415. Тропин Н.А. Хозяйственное развитие г. Ельца в XVII веке // Вестник ЕГУ. Сер. История, право. Елец, 2002. С.16—17.
416. Шангина И.И. Русский традиционный быт. СПб., 2003. С.34—35.
417. РГАДА, Ф.210. Оп.4. Д.88. Л.3 об.
418. Бахрушин С.В. Зернь // Труды по источниковедению, историографии и истории России эпохи феодализма. М., 1987. С.123.
419. См. также: Веселовский С.Б. Азартные игры, как источник дохода Московского государства в XVII в. // Сборник статей, посвященных В.О. Ключевскому. М., 1909. С.291—316.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание», изданной в 2011 году под редакцией Н.А. Тропина. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
