Продолжение IV главы книги «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков».
Воеводство А.В. Хрущёва
Воевода Алексей Васильевич Хрущев представляет собой замечательную личность на посту руководителя города, с его именем связанно много интересных дел. В родословной росписи, поданной Хрущевыми в 1686 году, сказано: «Хрущевы служили в Ческой земле и в каруне польской в честех и дан им герб, в том свидетельствуют русские и польские летописцы и гербовые книги… того нашего роду выехал Иван Иванович Хрущов в Московское государство в 7001 году (1493) служить к великому князю Ивану Васильевичу всея России и пожаловал его великий князь Иван Васильевич на Туле и на Веркуше…». Неизвестно насколько достоверны эти сведения, но от этого Ивана Ивано-вича род Хрущевых берет свое начало. Он имел 8 сыновей [276].
Алексей Васильевич Хрущев служил в Ельце воеводой с 1647 года по 21 июля 649 года [277].
Алексей Васильевич Хрущев прибыл в Елец в 1647 году (предположительно в декабре), сменив на своем посту князя Долгорукова. 1 мая 1648 года после военного смотра помещиков и раздачи жалования, ельчане были направлены на строительство укреплений нового города Царев-Алексеева [278].
Обстановка несколько смягчилась после раздачи жалования детям боярским на смотре весной 1648 года. Однако «непослушание» ельчан продолжилось. Некоторые дети боярские считали, что на смотре им было занижено жалование. Один из недовольных Павел Пилюгин открыто оскорбил Хрущева в съезжей избе, считая его виновником занижения статьи [279]. Хрущев не стал жаловаться в Москву, а приказал провести следствие по поводу обвинений Пилюгина. Следственная комиссия из числа дворян обвинения против А.В. Хрущева не подтвердила. Интересно, что наказания П. Пилюгин не получил. Но воевода надолго запомнил нанесенное ему оскорбление. Летом 1648 года Хрущев поручил Пилюгину сопровождать елецких переселенцев на Коротояк. Это было сложное, накладное и долгое дело. Пилюгин отказался его выполнять. Тогда к нему были посланы приставы, которые убедили исполнить поручения. Но, поехав в Коротояк, он все равно уехал с полдороги к себе в поместье, бросив переселенцев. Этого и ждал Хрущев. Пилюгин был схвачен и жестоко избит батогами на площади.
Однако многие елецкие дворяне игнорировали просьбы и требования Хрущева по службе: струговое дело, посылки по вестям, станичную службу.
В 1647 году крестьянин Троицкого монастыря Сидор Аристов бежал в Усмань, где записался в драгуны. Надо учитывать, что в драгуны не брали всех подряд. Надо было быть человеком обеспеченным, «добрым». Значит, бежал крестьянин не от бедности или угнетения со стороны монастыря. Троицкий игумен подал челобитную царю с жалобой на этого крестьянина. Воевода Хрущев, изучив переписную книгу 1646 года, подтвердил правоту монастыря. Вскоре крестьянин был обнаружен. Оказалось, что Аристов, став драгуном, отправился в Москву и получил 10 рублей жалования, как начинающий службу. Эти деньги были конфискованы и отданы в Елец. Сам Аристов был возвращен монастырю [280].
В 1649 году в Ливнах выбирали нового таможенного и кабацкого голову. Мнения разделились, в итоге кандидат, поддержанный воеводой Федором Абросимовичем Лодыженским и Москвой, ливенцами выбран не был Лодыженский обвинял ливенцов в мятеже. Тогда в Ливны был послан сыщик и десять московских стрельцов. Когда до Ливен оставалось около 7 километров, у одного из стрельцов устала лошадь. По старой традиции в крупных селах и деревнях держали подводы, свежих лошадей для лиц, исполняющих государственные дела. Ближайшей оказалась деревня Куначеева. Московский стрелец зашел на двор сыну боярскому Фадею Родионову и начал менять себе лошадь. Но Родионов категорически отказался давать лошадь, а когда стрелец напомнил ему, что выполнят важное государево дело, Родионов ответил, что можно ничего и не выполнять. Стрелец сетовал на то, что государевой казне будут убытки. Но на это помещик заявил: «Не дорожи государевым делом, не диковина нынче государево дело и казна государева!». Стрельцу пришлось долго добираться до Ливен на усталой лошади. Обо всем случившемся стало известно в Ливнах, а затем в Москве. По государеву указу Родионова арестовали и отправили в елецкую тюрьму под ответственность А.В. Хрущева. Это дело показывает, как тяготы службы делали ее «не в диковину» для служилых людей [281].
Выше упоминалось о неудачном поиске клада в районе реки Воргол людьми князя Волконского. Поиск кладов после Смутного времени, когда легко было добыть богатства, но нелегко удержать, был частым явлением. Рассмотрим одно дело, связанное с Елецким уездом по этому поводу.
[singlepic id=1418 w=450 h=500]В 1649 году ночью в воронежской тюрьме, лежа на полках, разговаривали усманские помещики Агафон Алабин и Родион Богатырев. Разговор шел о жизненной несправедливости и свелся к теме добывания богатства. Увлекшись, Алабин говорил: «Есть у меня в Ельце двоюродный брат. Получил он недавно из Крыма от друга, попавшего в плен, уже отчаявшегося вернуться в Россию, письмо. А в том письме сказано, как найти клад». Богатырев поинтересовался местом нахождения клада. Это оказалось подробно известно усманцу: «Есть речка в степи, называется Лбы, у той речки лежит большое бревно, под ним камень, под камнем закопан крест Троицы-Сергеева монастыря и большой пивной котел, полный денег». Богатырев решил сообщить об услышанном воеводе воронежскому воеводе Василию Тимофеевичу Грязному.
Воевода расспрашивал Алабина более подробно. Выяснилось, что тот сообщил не все признаки нахождения клада. В 1644 году, находясь на временной службе в Данкове, Алабин встретил своего двоюродного брата, елецкого казака Степана Ярыгина. Тот и рассказал ему о кладе. Оказалось, что речка Лбы — условный ориентир. На самом деле все гораздо сложнее. Из речки Лбы вытекает речка Синий Колодец. На этой речке есть камень, на котором выбит крест, под ним крест Троицы-Сергеева монастыря и пивной котел с деньгами. «Как же найти камень на речке?» — интересовался воронежский воевода. «У камня стоят семь дубов, у них срублены верхи» — отвечал Алабин. Найти дубы можно по специальным признакам: на одном дубу вырезано суденышко, на другом — сосенка, «а пройдет меж тех дубов телега». Воевода пытался найти человека, знающего речки Лбы и Синий Колодец, но никто о таких речках не слышал ни в Воронеже, ни в Ельце.
В 1647 году ливенские помещики Артем и Дорофей Коршуновы подожгли в уезде двор ястребятника Лисина, надеясь разграбить его имущество. Пожар был столь огромен, что уничтожил все постройки. От пожара погибли Лисин с женой и детьми. Коршуновых поймали в Ливнах и отдали воеводе Бутурлину для суда. До расследования обстоятельств дела обвиняемые были посажены в тюрьму. Однако из ливенской тюрьмы им удалось выбраться и бежать в соседний Елецкий уезд. Поиски их затянулись.
Узнав про это дело, елецкий помещик Василий Горюшкин решил лично заняться поисками преступников. Для чего это было ему нужно, непонятно. Возможно, его потрясли обстоятельства смерти семьи Лисина, может быть, он приходился ему товарищем. Горюшкин выслеживал Коршуновых по всему Елецкому уезду и вскоре выяснил, что те прячутся у елецких помещиков Юрова и Бочаркина в деревне Козыевой. Но попытка встретиться с ними не удалась. Коршуновы бежали. Тогда Горюшкин пришел к елецкому воеводе А.В. Хрущеву и заявил, что за ним есть «слово и дело государевы» на Юрова и Бочаркина (т.е. он обвинял их в оскорблении чести царя). Хрущев приказал арестовать помещиков и посадить в тюрьму. Но конечно, Горюшкин тянул время, поскольку никакого обвинения реально у него не было. Воевода расспрашивал о том, чем, по его мнению, Юров и Бочаркин оскорбили государя. Что мог рассказать Горюшкин? Что у них жили ливенские разбойники? Но без доказательств ему никто не поверит. Он тянул и искал выхода из ситуации. Хрущеву он отказался что-либо сообщать, ссылаясь на чрезвычайную важность дела.
Время шло. Н. Юров и А. Бочаркин сидели в тюрьме и писали в Москву челобитные, жалуясь на то, что их незаконно держат в тюрьме.
Но этим Василий только заинтриговал Москву. По указу из Разрядного приказа Горюшкин должен был сообщить о своем деле духовному отцу архангельскому священнику Стефану. Тот должен был записать его слова и передать запечатанные показания воеводе, а тот, не распечатывая, — отправить в Москву.
Но выяснилось, что Стефан грамоты не знает, тогда А.В. Хрущев приказал записать показания подьячему Агафону Брежневу. В итоге Василию Горюшкину пришлось рассказать, все как есть на самом деле. Конечно, Юров и Бочаркин не признались в укрытии разбойников и были отпущены. Увы, справедливость не восторжествовала.
В 1648 году в Ельце начались волнения по поводу выборов на Земский собор. Собор обещал быть важным событием и решить накопившиеся в стране разногласия. Для участия в Соборе нужно было всем городом выбрать самых лучших делегатов.
Елецкий воевода Хрущев решил сам определить, кто из ельчан поедет в Москву. В результате были «выбраны» Денис Шилов и Григорий Перцев, которые входили когда-то в группу Снетина. Это вызвало недовольство со стороны некоторых ельчан. Нашелся и лидер, уже известный нам, Василий Насонов. Ельчане и Насонов выступали против богатой элиты, угрожали личной расправой над Шиловым и Перцевым. Но запугать влиятельных помещиков было непросто. Василий «со товарищи» написали царю челобитную, в которой выдвинули своих кандидатов для поездки на Собор. Высказывали мнение о необходимости замене воеводы. В Москве предлагали не затевать смуты, а выбрать компромиссную группу. Таким образом, в столицу поехали Денис Шилов и Василий Насонов. Они поставили свои подписи под решением Собора о написании единого для всей страны свода законов — Соборного Уложения.
Город Елец к середине XVII века значительно вырос по количеству жителей. Но переносить укрепления слобод, и расширять стены было не выгодно. Тогда многие ельчане селились за пределами укреплений, надеясь в случая татарской опасности бежать в город. В районе реки Лучок выросла целая слобода переселенцев из Черной слободы, которые поселились здесь на стрелецкой земле. Жившие здесь люди объединились в небольшую общину, во главе с посадскими людьми Кузьмой Рубцом и Сидором Васильевым [282].
26 марта 1649 года из вотчин боярина Романова сюда пришли крестьяне с приказчиком Григорием. Верещагиным (всего 30 человек). Они силой захватили Рубца, Васильева и пятерых ельчан, живших в этой слободе с семьями и имуществом и повели в вотчину к боярину. Остальные жители слободы разбежались. Вскоре обо всем стало известно воеводе Хрущеву. Недолго думая, воевода послал в погоню стрельцов вместе со стрелецким головой Иваном Бужениновым. Настигнув людей боярина Романова, ельчане «отбили своих» и вернули обратно.
После этого случая родственник царя боярин Никита Иванович Романов подал царю челобитную с жалобой на действия елецкого воеводы Хрущева. Оправдываясь, воевода писал в столицу, что люди боярина не предъявили ему никаких государевых грамот, и указа по этому поводу ему не поступало.
Ельчане жаловались Хрущеву и писали в Москву о том, что они всегда были посадскими жителями Ельца и никакого отношения к вотчинам бояр Романовых не имеют. Боярин ссылался на переписную книгу 1646 года, где, якобы, указывалось, что они жили на его землях в крестьянах. Конечно, дело закончилось в пользу влиятельного боярина.
Еще 22 сентября 1648 года из Москвы в Елец был отправлен наказ воеводе, в котором предписывалось «беречь накрепко» город от пожара. В наказе специально оговаривалось: «чтоб (ельчане) в жаркие летние дни изб и мылен никто не топили и поздно с огнем не сидели». Для выпечки хлеба жителям надлежало использовать уличные печи («близ хором»). Воевода должен был проследить, что возле дворов и на рынке стояли кади с водой и с метлами. В конце наказа говорилось: «чтоб однолично на Ельце от огня было бережно» [283].
Неизвестно, насколько внимательно отнесся воевода Хрущев к этому наказу, но, когда его воеводство подходило к концу, в Ельце случился пожар, один из самых крупных за всю историю города. Пожар начался 26 июля на рынке в центральной части города [284]. Между лавок жгли костры. Поднялся сильный ветер и торговые ряды загорелись. Пожар быстро распространился и перекинулся на ближайшие постройки, затем загорелся собор и стена крепости. Всего выгорело более 230 сажень елецких укреплений. Пожар нанес огромный урон городу. Сгорела практически вся крепость, и часть острога, сгорели собор и несколько церквей. Количество жертв пожара не известно.
Хрущев получил распоряжение начать восстановление города с соборной церкви. Но это распоряжение исполнялось воеводой медленно, и срок его воеводства в Ельце истекал. В июле 1649 года в Елец прибыл новый воевода Алексей Васильевич Бутурлин — человек большой энергии и энтузиазма.
Вместе с воеводой Хрущевым уходила целая эпоха. На выгоревшем Ельце нужно было строить новые церкви, крепость и дома. Вероятно, с этого времени центральная крепость города несколько меняет свое расположение.
Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/voevoda-xrushhyov/
Примечания:
272. Ляпин Д.А. К вопросу о «городских восстаниях» в России в середине XVII века // Российская история. № 4. 2010. С.142—154.
273. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.86, Л.38 об.; Ф.1209. Оп.1. Д.131. Л.223; Д.133. Л.705 об.
274. Там же, Белгородский стол. Стлб.122. Л.33; Котков С.И. Памятники южновеликорусского наречия. Отказные книги. М., 1990. С.114.
275. Здесь и далее события в Ельце в 1640—1647 годах излагаются по: РГАДА. Ф.210. Д.275. Л.3-210.
276. Ляпин Д.А. Генеалогия рода дворян Хрущевых в XVII веке // ВИД в пространстве гуманитарного знания: материалы XXI Международной научной конференции. М., 2009. С.249—252.
277. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.275. Л.514.
278. К истории города Ельца из документов МАМЮ // ТОУАК, 1895. Вып.3. С.9—35.
279. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.275. Л.214.
280. Там же. Л.512.
281. Новомбергский Н.Я. Слово и дело государевы… С.545, 577, 578.
282. Дело излагается по: РГАДА. Ф.210. Д.275. Л.70—73.
283. Там же. Л.436.
284. РГАДА. Ф.210. Оп.1. Д.275. Л.464-466.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание», изданной в 2011 году под редакцией Н.А. Тропина. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
