Продолжение II главы I части книги «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках».
Государева служба
В предыдущих главах мы рассказали, как на протяжении более чем ста лет Россия упорно двигалась на юг, присоединяя земли Верхнего Дона. Велика была в этом процессе роль властей, московских дьяков, бояр, наконец, верховных правителей страны, особенно Бориса Годунова. Но реальная ноша войны с татарами ложилась на плечи рядовых русских людей. Предки современных жителей Черноземья, особенно его центральной части – Липецкой области, являются потомками первых колонизаторов края. Что это были за люди? Из чего состояли их жизнь и быт? Если говорить кратко, то почти все они были служилыми людьми, а их жизнь и быт составляла государева служба. Рассказ о государевой службе в конце XVI века начнём со стрельцов.
Стрелецкое войско появилось в России в середине XVI века. Оно было создано в общем русле военных реформ Ивана Грозного и его окружения. Первоначально стрельцы находились только в Москве и использовались как личная охрана царя, а также для поддержания порядка в столице. Когда намечались крупные походы, стрельцов посылали в полки на службу. Стрельцы представляли собой, в основном, пехоту, вооружённую пищалями с многочисленными принадлежностями
Вскоре стрельцы появились в других городах страны, где также использовались как пехота, охраняющая важные объекты и поддерживающая порядок в городе.
Когда в городах Юга России набирали на службу стрельцов, всегда находилось много желающих. Чтобы наглядно увидеть специфику стрелецкой службы, я предлагаю читателю познакомиться с одним из них поближе. Наш герой – елецкий стрелец Степан Митрофанов, родившийся в Данковском уезде. Уже в детстве ему хотелось связать свою жизнь с государевой службой. Поколения его предков пахали землю, исправно платили оброк помещику, год шёл за годом в унылом однообразии. Сказки, былины о богатырях и чудесные истории, услышанные им в детстве, подогревали его военные амбиции. Особенно ему нравилось слушать рассказы о походе Ивана Грозного на Казань. Когда зимним вечером его дед, сидя на лавке, принимался «сказывать», он всегда с нетерпением ждал очередную героическую историю о том, как Иван Грозный брал Казань. Рассказчик каждый раз пересказывал эту историю по-новому, прибавляя и меняя подробности и события. Любимым эпизодом Степана была осада и штурм Казани, когда царь устроил подкоп под «крепкими стенами казанскими». Перечисляя русские войска, дед отчего-то первым делом всегда называл «удалых стрельцов государевых». Так зародилась в крестьянском мальчике любовь к военному делу и, особенно, к стрельцам.
Возмужав, он ещё раз убедился в том, что военная служба приятней и почётней крестьянского быта. Так, однажды, проезжал через их деревню царский воевода Пётр Хрущёв, торопясь в столицу с важным донесением. По существующему порядку крестьяне организовывали воеводе подводы: давали лошадей и телеги, чтобы тот не задерживался в пути. Лошадей меняли в каждой деревне и крестьянин, давший своего коня, приходил за ним в соседнюю деревню. Отец Степана также дал свою лошадь холопу Хрущёва, но тот её так и не вернул. Никто эту лошадь не видел, а жалобы старосте и данковскому воеводе ничего не дали. Через месяц отец с сыном поехали на рынок в Данков, и отец сразу признал на торге свою лошадь, которую запряг в свою телегу местный донской казак Остап Фролов. Заявив свои права на лошадь казаку, отец только смех вызвал. «Как смеешь ты, сирота государев, ко мне донскому казаку, государеву службу исполняющему говорить о своих лошадях!». Казак на рынке казался Степану огромным, сидя на вороном коне, он грозно замахнулся на них кнутом. Служилому человеку не было бы такого бесчестья.
Наш герой задумался о том, как бы бросить ему своё ремесло и стать стрельцом. Однако их помещик не хотел и говорить о том, чтобы отпустить крестьянина на службу. У него было всего три крестьянских двора, каждые рабочие руки были на счету. Но вот в 1591 году по деревне пошёл слух о том, что в уезде идёт набор на стрелецкую службу в новый город Елец. Обещают жалование деньгами и хлебом от государя.
Деревня, в которой жил Степан, находилась на самом краю густого леса, на берегу маленькой речки Рожни. Народа здесь было мало, и шансов на то, что сюда приедет сотник, записывающий на службу, почти не было. Степан долго думал об этом и однажды решил идти в Данков, может там ему повезёт, и он отыщет стрелецкого сотника.
Сказав отцу о своём желании, он вышел из дома рано утром и был в Данкове после полудня. У городских ворот на него важно смотрели стрельцы с пищалями на плечах. Первым делом Степан пошёл в кабак, где заказал себе чарку пива. С ней он сел в дальнем тёмном углу с мыслями о том, где искать стрелецкого сотника.
Однако весьма скоро судьба улыбнулась ему. В центре комнаты за большим дубовым столом сидел коренастый мужчина и пил что-то из большой чарки. Рядом с ним на столе лежали сабля и кнут. Между мужчиной и стоящим у лавки целовальником шёл такой разговор: «Ты что же мне, холоп, не полну чарку наливаешь, знать не видишь государева служилого человека, вот зашью тебя в шкуру и отдам своим собакам, потому что ты не меня, а самого государя бесчестишь…». Целовальник, привыкший к подобным речам, отвечал спокойно: «Не изволь государь гневаться, доброго де служилого человека за версту видать. Государеву стрелецкому сотнику нальём мимо кабацкой казны полную чарку вина, не гневись государь Осип Иванович». Вот этот-то стрелецкий сотник и был нужен нашему герою. Степан познакомился с ним, поведал о своей мечте быть стрельцом и был принят на службу. Сотник Осип Иванович Каверин тут же выдал ему грамоту, освобождающую его от помещика, и велел быть в Ельце к Рождеству Христову, т.е. к 25 декабря 1591 года.
Степан приехал с отцом на санях за неделю до Рождества. Каверин записал его в списки и привел на место будущей стрелецкой слободы. Здесь уже несколько человек вырыли себе землянки, накрыли их срубами, выложили внутри очаги. Митрофанов стал их новым соседом, построив себе такую же землянку. На следующий день, выгрузив с саней свое добро и припасы — сало, рыбу, сухари и муку и простившись с отцом, он отправился на службу.
Служба новоприбывшего заключалась в том, что во всём надо было слушать своего сотника – Осипа Ивановича Каверина. Начальник выдал ему серый кафтан, сапоги (которые одевались только в поход), шапку и тяжёлую пищаль, правда без пороха и пуль. Порох и пули выдавали уже позже, по мере надобности. Но «достать» их было просто среди служилого населения.
Первые две недели Степан занимался тем, что рубил и возил брёвна для строительства стен, затем ещё около месяца рыл ров. Только в марте началась военная служба. Каверин собрал стрельцов на открытом месте в центре города и выбрал самых опытных, для того чтобы те учили стрелять своих товарищей. Сам сотник наблюдал за ними со стороны, выбирая толковых стрельцов на младшие командирские должности пятидесятников и десятников.
Весь короткий мартовский день их учили заряжать, целиться, стрелять, делать всё быстро и дружно. Механизм стрельбы из пищали был не такой уж простой. Неаккуратное обращение с порохом грозило прожечь одежду, опалить лицо, волосы, поранить глаза. Всё нужно было делать быстро и уверенно.
Учили стрельцов в течение всего марта. В апреле Степан уже патрулировал стены крепости от одной башни до другой. Патрулировать нужно было днём и ночью. Задача была простой: никого на стенах быть не должно, любой посторонний здесь – уже нарушение. По стене надо было ходить молча и не останавливаться ни на минуту. За нарушение этих правил Каверин жестоко бил большой палкой.
Патрулировать стены было понятным и простым делом. Но вскоре появились неожиданные трудности. Весной народа в Ельце стало больше, город заметно вырос. Свободные от службы городовые казаки выходили вечером на улицы, подходили к стене и пытались помешать дежурившим стрельцам. Начиналось с того, что какой-нибудь подвыпивший служилый ельчанин, подойдя к стене, начинал учить стрельцов, как правильно, по его мнению, надо дежурить: «Что ж ты, собака делаешь? Разве так надо по стене ходить? А пищаль на плече так ли держат служилые?». Затем собиралась уже группа казаков, которые развлечения ради ругали, поучали стрельцов, кидали в них снегом. Однако разговаривать и отвлекаться патрульным стрельцам было никак нельзя.
Осип Каверин если видел, что стрелец начинает ругаться и спорить с прохожим человеком, бил большой палкой обоих. Казаки жаловались на него своему сотнику Дмитрию Ровеньскому, но и стрельцы жаловались Каверину на то, что им мешают патрулировать. Так «дружно» и служили.
Особо почётной была служба у городских ворот. Здесь дежурили по двое или по четверо. Отвечали за состояние ворот, следили за тем, чтобы они были заперты на ночь, специальные люди – воротники. Стрельцы с пищалями охраняли вход. Многие приезжавшие в Елец к родственникам или на базар угощали стрельцов в знак уважения разной едой — яблоками, яйцами, хлебом. Иногда помещик в поисках своего беглого крестьянина, записавшегося в служилые люди, предлагал деньги за любую информацию о нём. Но стрельцы редко выдавали своих товарищей.
Однажды к воротам подъехала старая телега с большими лубяными коробьями (деревянная ёмкость). Степан Митрофанов, будучи старшим на посту, не преминул заглянуть внутрь и обнаружил там чудесно пахнущий мёд. «Медком то угостишь государевых служилых людей?» — поинтересовался дежуривший молодой стрелец, почуяв сладкий запах. Сгорбленный, мрачный бортник нехотя отвечал: «Не могу, стрелец, везу мёд князю Андрею Дмитричу, по обещанию». «Езжай!» — скомандовал Митрофанов, ссориться с воеводой никому не хотелось.
В другой раз, дежуря у ворот, он услышал крик с башни: «Скачет кто-то в пыли, видать важные вести везёт, будет через четверть часу». Стрельцы разогнали народ от ворот, выстроились в линию, а Митрофанов свистнул воротникам, чтобы открыли ворота пошире, сам же стал в центре въезда. Вот, наконец, показался всадник. Это был знакомый им сторожевой казак Игнат. «Воеводе вести о татарах!» — крикнул он саженей за двадцать до ворот. Степан сделал шаг в сторону и всадник в одно мгновенье влетел в ворота.
В мае 1592 года, когда случился набег на Елец, Степан Митрофанов дежурил на стене у Данковских ворот. Он увидел серых всадников ещё издали. Его буквально оглушили русские пушки, стрелявшие в татар. Стрелец был готов в любой момент вступить в бой. Он уже зарядил пищаль по приказу своего сотника Каверина. Почти вся их сотня вышла на стену и выстроилась цепью. Но татары близко не подошли, и сотник не стал давать приказ о стрельбе, ведь стрелять издали – только порох переводить. Правда, воевода князь Андрей Дмитриевич Звенигородский с высокой башни скомандовал «огонь!», но выстрелили только пушки. Все знали про то, что отношения Каверина и Звенигородского были натянутыми. «Ты ещё по воробьям прикажи палить…» — тихо ворчал Каверин. Князь же Звенигородский потом отчитывал сотника: «ты, Оська пойдёшь у меня в кандалы!», «Не слыхал я приказ, Андрей Дмитрич, бью челом, как есть, не слыхал» — оправдывался сотник.
Такова была стрелецкая служба в новом городе. Вскоре Степан Митрофанов женился, поставил себе новую избу, завел огород и скотину. В свободное от службы время он ездил торговать по деревням и сёлам. Приезжал он и в родную деревню на речке Рожне, где ему оказывали почёт и уважение его бывшие соседи. Он отрастил усы и бороду, купил себе саблю и лошадь. Чем бы ни занимался наш герой, всё равно вся его жизнь была подчинена службе. Однажды он привёз жене из Тулы, куда его отправляли охранять обоз с припасами, ожерелье с большими бусинами. Глядя на них, думалось ему, что как на прочную нить насажены бусины и объединены в круг, так и дни его жизни пронизаны государевой службой, замкнувшейся в единый круг его существования.
Ляпин Д.А. На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках. — Тула: Гриф и К, 2013. — 220 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/verxnij-don-16-17-v/gosudareva-sluzhba/
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках», изданной в 2013 году. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
