В приходе Ново-Казанского собора в основном состояли жители центральной части города и слобод: Кузнецкой, Монастырской, Стрелецкой, Пушкарской и Казанской.
В 1887 г. в приходе собора насчитывалось 356 дворов с 1198 жителями мужского и 1214 женского пола [33]. В 1889 г. 361 двор с 1 227 жителями мужского и 1 237 женского пола [34]. В 1911 г. дворов было 421, а прихожан: 1 300 мужчины и 1 303 женщины [35].
Ежегодно в день Святого Духа и святого пророка Илии от Ново-Казанского собора совершались крестные ходы, установленные ещё в древние времена, в Троицкий мужской монастырь, где вокруг обители обносилась т. н. «явленная» икона Пресвятой Богородицы [36].
При соборе действовала церковно-приходская школа, помещение которой обозревающий в 1899 г. храмы епархии епископ Тамбовский и Шацкий Георгий (Орлов) нашёл «…довольно приличное и поместительное, учащихся довольно и учебное дело поставлено хорошо. Дети отвечали и пели очень хорошо, чем школа обязана усердию учителя школы псаломщика Вишневского, заслуживающего поощрения, а жена Вишневского состоит учительницей рукоделия во всей школе, и по представленным Преосвященному образцам детской работы можно заключить об усердном и успешном ведении занятий рукоделием» [38]. В начале XX в. для школы заботами настоятеля собора о. Димитрия Высоцкого было выстроено двухэтажное каменное здание. Посетивший соборную школу в 1911 г. Преосвященный Кирилл (Смирнов), епископ Тамбовский и Шацкий, оценил его как «…просторное, светлое и чистое. В ней обучаются 36 девочек. Дети выглядят почтительными, приветливыми и весьма опрятными; успехи их найдены отличными по всем предметам» [39]. В это время церковно-приходской школой Ново-Казанского собора заведовал сам о. Димитрий Высоцкий, а учительницей её состояла Анна Федотовна Мягкова [40].
В Ново-Казанском соборе был «мощный хор певчих под управлением Меркулова, а после него Еремеева, мастерски исполнял песнопения виднейших церковных композиторов. Искусство и театральность церковных служений привлекали в церковь интеллигенцию» [41]. По сведениям 1892 г. при соборном храме действовало общество трезвости [42].
К лебедянскому собору была приписана домовая церковь святого Серафима Саровского, устроенная после 1903 г. в тюремном замке, и кирпичная часовня на 1-й Набережной улице, построенная в 1875 г. на месте упразднённого Преображенского женского монастыря.
Солидной статьёй дохода для содержания соборного храма и штата священно- церковнослужителей была свечная торговля: в 1910 г. продано 44 пуда 13 фунтов свечей, в 1911 г. – 55 пудов 3 фунта, в 1912 г. – 66 пудов 26,5 фунта [43].
Штат Ново-Казанского собора с момента освящения первого престола – с 1836 г. – составляли три священника во главе с протоиереем, два диакона, дьячок и три пономаря. Причём первый причт нового собора был полностью переведён в 1836 г. из Старо-Казанского соборного храма. В начале XX столетия лебедянскому собору по штату были положены три священника, один из которых в сане протоиерея, диакон и два псаломщика [44].
В стенах Ново-Казанского собора Лебедяни за его почти столетнюю историю до закрытия в 1930-х гг. исполняли свой пастырский долг много достойных священнослужителей. Вот лишь некоторые из них: в 1858-1877 г. священником собора состоял Трофим Стефанович Колаисовский – сын диакона с. Колаис Кирсановского уезда Тамбовской епархии, окончивший в 1842 г. Тамбовскую духовную семинарию, состоявший в должности законоучителя Лебедянского женского приходского училища со дня его открытия и до 1877 г., по свидетельству современников, «…человек живой, деятельный и весьма расположенный к делам». В 1878 г. о. Трофим был переведён к церкви святого Лазаря при богадельне Тамбова [45]. Имея полученные в Лебедяни скуфью, камилавку и наперсный крест, в последующие годы Т.С. Колаисовский дослужился до сана протоиерея и почётной должности духовника тамбовского городского духовенства. В 1898 г. в Тамбове торжественно праздновалось 50-летие служения о. Трофима в священном сане, а один из представителей тамбовского духовенства, характеризуя своего духовника, произнёс следующие слова: «Прекрасные качества вашего любящего сердца хорошо ведомы тем, кто приходит к вам с наболевшею душою, потемнённою грехами, ища благодатного врачевания; и как легко и отрадно бывает открывать свои духовные раны пред любвеобильным многоопытным духовным отцом, имея надежду всегда встретить понимание, сочувствие, совет и вразумление» [46]. Стоит отметить, что сын о. Трофима Колаисовского Николай, будучи учеником Тамбовской духовной семинарии, в 1875 г. опубликовал статью «Лебедянский Троицкий мужской заштатный монастырь», ставшую его скромным, но заметным вкладом в дело изучения истории этой древней обители.
Почти 44 года настоятельствовал в Ново-Казанском соборе протоиерей Василий Фёдорович Чернеевский, более полувека проживший в Лебедяни. Он родился 19 января 1824 г. в семье дьячка, в Усмани, в 1842 г. окончил Тамбовскую духовную семинарию и в 1844 г. определён был на должность учителя Лебедянского духовного училища, после закрытия которого в 1851 г. переведён на такую же должность во 2-е Тамбовское духовное училище. В 1853 г. Василий Чернеевский был рукоположен в священника к Христорождественской церкви Лебедяни, а через три года «как деятельный и выдающийся пастырь» произведён в сан протоиерея и назначен настоятелем Ново-Казанского собора, в каковой должности и прослужил до самой своей смерти, последовавшей 10 февраля 1900 г. В разные годы о. Василий исполнял должности благочинного, цензора проповедей, члена Лебедянского духовного правления, законоучителя Лебедянского приходского училища и мужской прогимназии, члена комитетов Оспенного, Тюремного и Общественного здравия, Лебедянского уездного училищного совета, председателя Лебедянского отделения Тамбовского епархиального училищного совета и Лебедянского отделения Тамбовского Казанско-Богородичного миссионерского братства. За свои многолетние и многополезные труды о. Василий Чернеевский был награждён почти всеми наградами, предусмотренными для белого приходского духовенства: набедренником, саном протоиерея и бронзовым крестом за Севастопольскую кампанию (1856 г.), скуфьей (1860 г.), камилавкой (1863 г.), золотым наперсным крестом (1868 г.), орденом святой Анны III степени (1872 г.), орденом святой Анны II степени (1877 г.), орденом святого князя Владимира IV степени (1887 г.), палицей (1895 г.). Прихожане в день 35-летия служения о. Василия в священном сане почтили его поднесением золотого, украшенного драгоценными камнями наперсного креста. По свидетельству современников, протоиерей Василий Чернеевский «…все свои богатые дарования употребил на добросовестное и неуклонное исполнение пастырского и общественного своего служения. Отличаясь простотой, незлобием, добротой и общительностью, он был любим всеми, кто имел с ним служебные или даже просто житейские сношения». Любовь и уважение лебедянцев к своему соборному настоятелю выразилась в трогательном прощании с почившим протоиереем, погребённым 12 февраля 1900 г. с южной стороны алтаря Христорождественской церкви [47].
Протоиерея Василия Чернеевского на должности настоятеля лебедянского Ново-Казанского собора сменил священник Димитрий Григорьевич Высоцкий. Он родился в 1854 г. в семье дьячка г. Моршанска Тамбовской губернии. В 1876 г. Дмитрий Высоцкий окончил Тамбовскую духовную семинарию, где подружился с одним из преподавателей – Василием Никифоровичем Богоявленским, будущим митрополитом Владимиром. После нескольких лет службы псаломщиком в Вознесенской церкви г. Липецка и преподавателем в 1-ом Тамбовском духовном училище он был в 1880 г. рукоположен в священника к церкви с. Тафино Липецкого уезда. В 1884 г. о. Димитрий был перемещён к Кирилло-Мефодиевской церкви при Тамбовской духовной семинарии с одновременным занятием должности эконома этого учебного заведения, откуда в 1887 г. назначается священником Ново-Казанского собора в Лебедяни. В последующие годы он также состоял в должности законоучителя частного училища г-жи Довгаль и члена Тамбовского епархиального попечительства. В 1900 г. о. Димитрий назначается настоятелем лебедянского собора с посвящением в сан протоиерея. На этом посту забот у батюшки значительно прибавилось. Теперь он заведовал и законоучительствовал в соборной церковно-приходской школе, состоял в должностях благочинного церквей Лебедянского городского округа, председателя отделения Тамбовского Казанско-Богородичного миссионерского братства, почётного попечителя Тамбовского епархиального приюта для престарелых лиц духовного звания, председателя проповеднической комиссии и цензора проповедей по Лебедянскому уезду, члена Лебедянской городской думы от духовенства, депутата лебедянского комитета народной трезвости. Протоиерей Димитрий Высоцкий успешно справлялся с возложенными на него обязанностями, о чём свидетельствуют и глубокое уважение со стороны прихожан и многочисленные награды от священноначалия. Кроме набедренника (1884 г.), скуфьи (1886 г.), камилавки (1897 г.), наперсного креста (1901 г.) пастырь был награждён орденами св. Анны IV степени (1905 г.), св. Анны II степени и св. Владимира IV степени (1915 г.) [48]. Ещё одним свидетельством огромного авторитета протоиерея Д.Г. Высоцкого стало размещение его фотографии в ряду других 423 виднейших православных священнослужителей Российской империи в «Русской портретной галерее. Духовенство», изданной к 300-летию Дома Романовых. Скончался о. Димитрий 21 февраля 1917 г., не дожив совсем немного до трагических перемен в истории России и Русской Православной Церкви. Погребён протоиерей Д.Г. Высоцкий на Преображенском кладбище Лебедяни.
Следующим настоятелем лебедянского собора стал о. Пётр Иоаннович Орлов [49]. До революции он запомнился лебедянцам как «умный человек с педагогической жилкой. Был прост в общении, и к нему относились хорошо ученики» [50]. Настоятельство в соборе совпало для П. Орлова со временем, когда на Русскую Православную Церковь обрушивались одна беда за другой, среди которых и враждебное отношение советских органов власти, и ухудшение материального положения приходов, и ограбление храмов и монастырей под предлогом изъятия церковных ценностей в пользу голодающих Поволжья. В 1922 г. он агитировал против изъятия церковных ценностей и укрывал их [51]. Однако в том же 1922 г. Пётр Орлов уклонился в обновленческий раскол и по меньшей мере в 1924-1925 гг. возглавлял обновленческое Лебедянское викариальное церковное управление [52]. В 1926 г. он подал заявление об уходе за штат «по болезни и старости», но до 1929 г. продолжал служить в Ново-Казанском соборе [53].
В 1929 г. началась кампания по снятию с храмов колоколов. По воспоминаниям современников тех событий Ивана Ивановича Пупынина и Михаила Ильича Волкова, в начале лета 1929 г. «…по лебедянским слободам от одной избы к другой пополз… слух: будут, дескать, сбрасывать колокола… Раннее лето было. На полуденном небе – ни облачка, нестерпимо жгло солнце. Мужики, бабы и несмышлёныши мальчишки из пригородных слобод сбежались тогда на Базарную площадь. Согнал их туда всеобщий страх: рушили вековую святыню – храм, построенный во имя Казанской иконы Божией Матери. Толпу сдерживал заградительный отряд милиции. Мужики в военной форме, присланные из Ельца, стали сбрасывать с двух верхних ярусов звонницы малые и средние колокола. Торопились приезжие мужики: какие-то награды, говорили, премию им обещали. И падали один за другим бронзовые колокола с огромной высоты: ударившись о булыжную мощёнку, стонали. А над дощатым перекрытием первого яруса – на дубовой балке подвешен бронзовый исполин, смотреть страшно. «Волоки лестницу!» – скомандовал им старшой. Мужики сбегали, лестницу заволокли, подставили. Он влез, оседлал кривыми ногами дубовую балку, долго пилил твёрдую, как железо, подвеску колокола. И рухнул бронзовый исполин. Грохот, треск, испуганные крики. Проломив дощатое перекрытие, колокол всей своей тяжестью ударился о каменное основание колокольни. И в наступившей вдруг испуганной тишине весь народ вздрогнул, услышав его предсмертный стон. Старшой вцепился в дубовую балку как клещ, мужики успели отпрыгнуть в проёмы на толстые стены, тем только и спаслись. Стоявший в отдалении народ с молчаливым ужасом взирал на это неслыханное действо. Слободские мужики набычились, сжав кулаки, подались вперёд. Из заградительной милицейской шеренги раздалось: «Назад! Назад!» Бабы, попадав на колени, закрестились, запричитали…» По свидетельству старожила Ю.Н. Шилова, разбивать колокола для удобства перевозки соблазнился кузнец Молчанов. Три ночи со своими подручными разбивал колокола, и после такой работы крепкий, ничем никогда не болевший мужик спустя год умер, покаявшись в тяжком грехе [54]. Только самый большой из соборных колоколов ещё некоторое время лежал у стен колокольни [55].
Через два года после этих событий, будучи женатым, Пётр Орлов 16 июня 1931 г. был хиротонисан во епископа Льговского обновленческой Центрально-Чернозёмной митрополии Воронежской области. А через полтора года там же, во Льгове, и скончался [56]. Тем временем в лебедянском соборе продолжали служить обновленцы – Михаил Дикович Мелахроно в должности настоятеля, священник Василий Иванович Мещеряков и псаломщик Сергей Михайлович Огарков. В отчёте за 1935 г. Мелахроно докладывал в епархиальное управление обновленческой Елецкой епархии, в пределы которой входил Лебедянский район, что в приходе Ново-Казанского собора в этот период насчитывалось 120 душ, в праздничные дни службы посещали до 400 и более душ. Любопытно, что в отчёте требовалось подать сведения о проживавших в приходе священнослужителях «староцерковной», «тихоновской» ориентации. Так вот, по словам обновленческого протоиерея Мелахроно, в приходе Ново-Казанского собора проживали священники Владимир Бредихин, который хотя и вёл агитацию против обновленчества, но так скрытно, что доказать это никак не удавалось, при этом совершал, по слухам, и некоторые требы, но тщательно это скрывал, а также Николай Индолев и Василий Данилов, «…никаким авторитетом не пользующиеся, но храмы обновленческие демонстративно не посещающие» [57].
Закрытие новособорного храма во имя Казанской иконы Божией Матери, очевидно, произошло в 1936 г. или в первой половине 1937 г., поскольку в ноябре 1937 г. М.Д. Мелахроно был арестован как священник с. Ольховец Лебедянского района [58].
Через некоторое время после закрытия Ново-Казанского собора был сброшен шпиль с крестом с его колокольни. В самом соборе власти устроили склад хозяйственных товаров, а в алтаре – овощной магазин. В отличие от судьбы многих соборных храмов России, разрушенных советской властью именно из-за своего центрального положения, использование стоящего в центре города храма под склад в какой-то мере способствовало его сохранению. Тем не менее в 1960-х гг. кровля собора практически полностью пришла в негодность, штукатурка обрушилась и храм представлял собой довольно печальное зрелище.
В 1961 г. «в целях обеспечения сохранности и ликвидации аварийного состояния здания бывшей церкви исполком областного Совета депутатов трудящихся решил: 1. Обязать исполком Лебедянского райсовета депутатов трудящихся передать с баланса ГЖУ на баланс Лебедянского смешанного торга здание бывшей церкви, занятое под склад. 2. Обязать Липецкое управление торговли (т. Варнавского) и Лебедянский смешторг произвести капитальный ремонт здания бывшей церкви и обеспечить сохранность последнего» [59]. Однако прошло почти десять лет, прежде чем новые «хозяева» собора заменили на нём кровлю и оштукатурили часть стен.
Таким образом, лебедянский собор «дожил» до времён перестройки, и 22 августа 1989 г. община Преображенской кладбищенской церкви ходатайствовала о передаче ей здания храма. После чего последовало решение Лебедянского райисполкома от 11.09.1989 г. №239 о передаче общине верующих Ново-Казанского собора с прилегающей к нему территорией на расстоянии 10 м от «фасадов». При этом областное управление торговли должно было до 1 ноября 1989 г. освободить помещение собора от «материальных ценностей».
