В городе Лебедяни на монастырском подворье располагался деревянный, обложенный кирпичом, доходный дом 16,5 арш. длиной, 11 арш. шириной и 4,5 арш. высотой с 9 окнами и дощатыми сенями. При доме был деревянный на каменном фундаменте флигель длиной 16 арш., шириной 7,5 арш., высотой 3,5 арш. с 8 окнами и двумя деревянными сенями. Кухня кирпичная 7х7 и высотой 3,5 арш. с двумя окнами. По сведениям на 1927 г., монастырское подворье располагалось по ул. Интернациональная, 66 и, кроме дома, кухни и флигеля, включало ещё 2 сарая и 2 навеса [131].
Сезёновский монастырь до революции имел в билетах капитал в 34 356 руб.132 Но основное благосостояние Иоанно-Казанской женской обители, помимо пожертвований благотворителей и многочисленных паломников, прежде всего обеспечивалось монастырским землевладением. По данным на 1876 г., монастырю принадлежало усадебной и пахотной земли 405 дес., под лесом и сенокосом – 50 дес.133 В 1890 г. у монастыря числилось 529 дес. Земли [134]. В 1904 г. монастырю принадлежало 674 дес. 794 саж. земли, из них пахотной 531 дес. 1403 саж., сенокосной 25 дес., под мелко-лесьем 20 дес., неудобной 40 дес., под усадьбой и приусадебной 57 дес. 1781 саж. [135] По сведениям на 1914 г., Сезёновский монастырь владел 685 дес. 1 200 саж. земли, из них пахотной 530 дес. 2 264 саж., под мелколесьем 27 дес. 1 800 саж., под лугами 41 дес.
718 саж., под садами 12 дес. 560 саж., усадебной и огородной 27 дес. 350 саж., неудобной под оврагами, дорогами, межами, прудами и прогонами 44 дес. 1 848 саж., под приходским кладбищем 1 дес. 860 саж. [136]
Монастырское хозяйство в основном было сосредоточено при двух хуторах. Обработка полей под рожь и пшеницу, кормовые культуры, огородничество, садоводство, содержание коровников для получения молочных продуктов – всё это создавало основу для самообеспечения монастыря. Для переработки зерновых культур имелась ветряная мельница лучшей механики, крупорушка и просорушка, веялка, молотилка; для ремонта инвентаря – кузница. Мельница была построена в 1863 г., в 1890 г. вырыт пруд. Собственными усилиями насельницы возделывали два монастырских сада. Верхний располагался за южной монастырской стеной, а нижний – в некотором отдалении. Сады занимали около 10 дес. и приносили 1200 руб. дохода. На земельных угодьях монахини работали самостоятельно, приглашая жителей села лишь на покос, собирали же сено сами. Рабочая страда начиналась после летней Казанской (21 июля), когда приходила пора жать рожь. Особенно хорошо было поставлено в монастыре молочное хозяйство.
От обители инокини получали только пищу. Всё же остальное, необходимое для проживания, они должны были добывать себе сами, поэтому в монастыре много работали. Здесь занимались рукоделием: вышивали церковные облачения, плели кружева на коклюшках. В иконописной мастерской сёстры под руководством опытных живописцев копировали иконы с оригиналов, некоторые работали самостоятельно. В иконописи художницы-инокини достигли больших успехов: в монастырских храмах находилось немало икон их работы, все стены главного Казанского храма были украшены живописными картинами и иконами местного письма. В 1896 г. во время ремонта Троицкого храма вся стенная живопись была поновлена монастырскими мастерицами. В мастерской осваивалась и техника золочения, благодаря чему мастеров для позлащения глав сезёновских церквей со стороны никогда не приглашали.
Иконописное дело в Сезёновской обители достигло своего расцвета при П.И. Милютиной и её помощнице – монахине Евфросинии, под руководством которых несли послушание двадцать художниц-инокинь. Помимо икон, монахини писали и портреты, а также несложные пейзажи. По замечанию видевших этих работы: «Живые впечатления помогали преодолеть ремесленные штампы и избежать заученности и схематизма манеры письма» [137]. В начале XX в. при монастыре действовала школа-приют и школа живописи, расположенные в двухэтажных деревянных домах. Так, по данным на 1907 г. в школе живописи занимались до 15 человек способных сестёр [138].
На высоком художественном уровне находилось монастырское ремесло ковроткачества. На специальных станах ткались ковры различных размеров: от 90х70 сантиметров до 2х3 метра. Яркие ковры работы сезёновских монахинь являлись обязательным украшением свадебного приданого во многих сёлах Тамбовской губернии. В качестве наиболее характерного рисунка использовались растительные орнаменты, главным образом, розы, обрамлённые пышной зеленью и вставленные в контрастное чёрное поле ковра. Использовались также сюжетные композиции, заимствованные у профессиональных живописцев, например, «Утро в сосновом бору» И.И. Шишкина. Ковры выполнялись в технике узорного ткачества из крашеных вручную шерстяных ниток. Изготовлением ниток занимался особый прядильный цех, овечью шерсть для которого закупали. Изделия сезёновских монахинь пользовались большим спросом и в Москве, где для их продажи в Гостином дворе на Красной площади, у Никитских ворот, имелась специальная лавка [139].
При самом монастыре в дни памяти блаженного Иоанна устраивалась ярмарка, на которую во множестве собирались жители окрестных сёл. Ярмарочную площадь заполняли торговые палатки с разнообразными товарами, для развлечения молодежи устанавливалась карусель. В продаже были фаянсовые кружки с изображением затворника Иоанна и надписью «Сезёновский женский монастырь».
Клир Казанской церкви, согласно указу Священного Синода, исполнял обязанности и причта Иоанно-Казанского монастыря. По штату первоначально было определено быть здесь настоятелю, помощнику (второму священнику) и псаломщику. Позднее, в 1880-х гг., были добавлены должности одного диакона и одного псаломщика [140].
Монастырь вносил свою лепту и в реализацию государственной задачи введения всеобщего начального образования. Для этой цели ещё игуменией Серафимой в присутствии епископа Тамбовского Феодосия в 1865 г. в монастыре открыто было женское учебное заведение для девиц-сирот духовного звания с прогимназическим курсом [141].
Согласно положению о женских гимназиях и прогимназиях Министерства народного просвещения к обязательным предметам в трёхклассных прогимназиях относились: 1) Закон Божий; 2) русский язык (объяснительное чтение и начальные основания грамматики); 3) русская история и география в сокращённом объёме, с присоединением географического обзора всех частей света; 4) арифметика (первые четыре действия над целыми числами, именованные числа и понятия о дробях, с возможно практическим приспособлением к ведению счетов); 5) чистописание. А кроме того, рукоделья, необходимые в обыкновенном домашнем быту. В целом, в Сезёновской обители придерживались этого рекомендованного курса, добавив обучение пению. Что же касается обучения рукоделью, то под руководством опытных наставниц девочки учились вышивать и вязать кружева.
Помимо сирот, в приюте содержались и обучались девочки-послушницы из бедных крестьянских семей, не имевших иной возможности содержать и обучать детей. По окончании училища они или уходили в мир, или оставались в монастыре, пополняя число послушниц, а затем и инокинь. При монастыре была и богадельня для старых сестёр и сирот.
В одноэтажном каменном здании располагалась монастырская церковно-приходская школа для мальчиков. Первые свидетельства её учащиеся получили в 1888 г. По сведениям на 1898 г., в школе обучалось 68 мальчиков, а законоучителем школы был священник Казанского храма Сезёновской обители Василий Григорьевич Княжинский. Родился он 30 июля 1871 г. в семье священника с. Тарадей Шацкого уезда Тамбовской губернии Григория Княжинского. В 1894 г. окончил Тамбовскую духовную семинарию по 1-му разряду, в 1895-1897 гг. служил псаломщиком, а в 1897 г. епископом Тамбовским Александром (Богдановым) был рукоположен в священника Казанского храма с. Сезёново и Сезёновского Иоанно-Казанского монастыря. Помимо пастырских обязанностей приходского и монастырского священника, о. Василий Княжинский всё время своего служения в Сезёново до самой революции 1917 г. исполнял обязанности заведующего и законоучителя монастырской церковно-приходской школы и законоучителя монастырского приюта. При своём «весьма хорошем отношении к школе» о. Василий был награждён в 1901 г. набедренником, в 1905 г. – скуфьей, в 1909 г. – камилавкой [142].
О. Василий стал автором небольшой брошюры «Иоанн, Сезёновский затворник», увидевшей свет в 1913 г. Этой и другими книгами монастырской библиотеки могли пользоваться учащиеся школы и воспитанницы приюта. В 1911 г. библиотека насчитывала 272 тома, а к 1914 г. – уже 730 томов «духовных и душеполезных сочинений» [143].
К 1911 г. относится последнее из известных нам посещений Сезёновской обители тамбовскими архипастырями – 5 ноября с. г. в монастырь прибыл осматривающий храмы и монастыри епархии епископ Тамбовский и Шацкий Кирилл (Смирнов). Когда Владыка прибыл к главным воротам обители, было уже совершенно темно, но сотни зажжённых свечей в руках матушки игумении и сестёр, встречавших своего архиерея крестным ходом, освящали ему путь в монастырский Казанский собор. По вступлении Владыки в собор старший монастырский священник приветствовал его следующими словами: «Ваше Преосвященство, Преосвященнейший Владыка! 70 лет тому назад скончавшийся здесь затворник Иоанн положил основание Сезёновскому женскому монастырю. По его святым молитвам монастырь в какие-либо 30 лет стал таким, каким мы его сейчас видим. С самого основания монастыря насельницы его в тишине соделывали своё спасение… мы уверены, что Вы укажите нам путь, в он же идём. В этом нас убеждает далеко предупредившая личное Ваше пребывание весть о Вас как о благостном Владыке, не жалеющем своих трудов для спасения пасомых, но к радости нашей примешан страх: быть может, Вы найдёте наше делание несовершенным и делателей неискусными. Просим Вас своею архипастырскою снисходительностью вразумить, научить и тем направить стопы наши к деланию заповедей Божиих. Будь же благословенен вход Ваш к нам!» Выслушав после этого установленное молебствие, епископ Кирилл обратился к сёстрам обители со следующими словами: «Да будут очи Твои отверсты на храм сей (3 Цар. 8, 29)». Вот слова, которые я прочитал на входной арке вашего храма. Они служат громким исповеданием для тех, кто населяет обитель, – стоять пред Господом день и нощь – для тех, кто отдал жизнь свою Господу. Какие бы вопросы, какие бы обеты не произносили, ответ на эти запросы не может быть дан без Божией помощи. Стало быть, труды и бдения – вот ответ на запрос, какой мир представляет насельницам этого монастыря. В этом подвиге бденном молитвой созидаются монастыри; молитвой они поддерживаются и будут стоять до скончания мира».
