Для погребения Иоанна в приготовленном под кельей склепе требовалось разрешение епископа Тамбовского, и по этому «тело его лежало непогребённым почти месяц – до 12 января, и, несмотря на это, не предавалось тлению» 28.
Затворник Иоанн Сезёновский был похоронен 12 января 1840 г. в склепе, в нижнем этаже собственной каменной кельи у деревянной Казанской церкви. «Где мой дом, – сказал когда-то блаженный, – там мой гроб» [29].
Уважение и любовь к подвижнику, незабвенная память о нём способствовали тому, что и по смерти Иоанна строение монастыря быстро подвигалось. Дария Дмитриевна Кутукова, оплакав смерть своего духовного наставника, всё так же, безо всяких средств, сильная лишь верою и упованием на Божественную помощь и на молитвы усопшего, с четырьмя избранными сёстрами, поселившимися здесь ещё при жизни затворника, стала ревностно заботиться о приведении его планов к окончанию. На завершение начатого Иоанном храма собирала средства по всей России старица Евфимия, на имя которой ещё затворником при его жизни была выхлопотана в Тамбовской духовной консистории сборная книга.
Указанная старица Евфимия Ефимовна Моргачёва стала пятой из поселившихся в Сезёново сестёр и самой горячей помощницей Дарии Кутуковой [30].
Старица Евфимия – будущая первая настоятельница Сезёновского монастыря к родилась 14 сентября 1806 г. в семье благочестивого государственного крестьянина Ефима Семёновича Моргачёва в с. Нижне-Ломовом Раненбургского уезда Рязанской губернии (ныне с. Ломовое Чаплыгинского района Липецкой области). Росла она кроткой и богобоязненной, предпочитая детским играм ухаживание за новорожденным братом, уединение и молитву. Евфимия отказывалась идти замуж и находила в этом понимание у своих родителей. Отправившись в 1824 г. в Киево-Печерскую лавру на богомолье, будущая подвижница посетила по пути Сезёново и получила благословение затворника Иоанна, который посоветовал не оставаться в Киеве и предсказал ей будущее, связанное с Сезёновским монастырём. Вернувшись домой, Евфимия выучилась грамоте у черницы Дарьи Харлампьевой в с. Юсово Раненбургского уезда. Почти всё время она проводила в молитве, чтении духовной литературы и воспитании брата. В 1825 г. семья Евфимии переселилась в Самарскую область, а она по совету своего духовного руководителя затворника Иоанна Сезёновского и приходского священника о. Петра осталась в родном селе. Жила Евфимия возле приходской церкви в келье, срубленной ей крестьянами родного села из общественного леса, в которой молилась и читала, покидая её лишь ради богослужений в храме и посещения Сезёновского затворника. Для пропитания подвижница вязала и пряла для односельчан, не требуя платы, а довольствуясь тем, что дадут. В 1833 г. она выстроила большую келью и проживала в ней с благочестивой старушкой. После того как затворник Иоанн заложил в Сезёново каменный храм, он поручил Евфимии собирать средства на его строительство [31].
После кончины затворника Иоанна лишь помощь Божия видимо осеняла труды храмоздательниц, но некоторые неблагонамеренные, недоброжелательные люди, руководимые больше корыстью, нежели усердием, пренебрегая завещанием Иоанна Сезёновского, вздумали взять на себя эту постройку и разными происками смогли удалить добрую старицу Дарию Кутукову из Сезёново. Не без скорби, не без слёз, но с покорностью воле испытующего Промысла Дария вынуждена была оставить довершение начатого затворником храма. Предполагая, что она удалена от забот по постройке храма навсегда, Дария отправилась на жительство в Борисовскую женскую пустынь Белгородского уезда, взяв с собою железные башмаки, обтянутые сукном и чугунные чётки, принадлежавшие покойному затворнику. Узнав об этом, Евфимия сдала сборную книгу и деньги новым строителям, а сама возвратилась в свою келью в с. Нижнее Ломовое. Но напрасны оказались труды новых строителей – дело не подвигалось вперёд, и они были вынуждены просить старицу Дарию возвратиться и взять на себя заботы о постройке. Та, оставив взятые с собою башмаки и чётки у девицы Борисовской пустыни Авдотьи Осиповой [32], приехала в Сезёново и принялась за прерванную работу. Узнав об этом, осенью 1840 г. Евфимия снова оставила свою келью в Нижне-Ломовом, чтобы навсегда переселиться в Сезёново, где она поместилась в маленькой келейке, выстроенной из плохого осинового леса, с такими же сенями, крытыми соломой.
Работа возобновилась, нашлись средства, материалы, рабочие и всё необходимое. Как и откуда? На эти вопросы не смогла бы, кажется, определенно ответить и сама строительница Дария, так всё было здесь знаменательно, так осязательно было во всём происходившем влияние Десницы Вышнего, направлявшей и руководствовавшей всех участников этого дела. Когда клали большую церковь и довершали свод в трапезной, в одно время сошлось много народа, усердствовавшего поработать для храма Господня, и пришедшим было поручено носить наверх, на подмостки, кирпичи. Рабочие, обрадовавшись помощникам, стали слишком поспешно выкладывать своды. И вдруг от излишней тяжести кирпича, которого было до 20 тыс., и от многолюдства подмостки под кружалами рухнули. Когда первый страх прошёл, начали искать, не убит ли кто… И, к общему удивлению, все оказались целы и невредимы. Мастеровые и народ, помогавший им, как будто каждый отдельно был предуведомлён заранее об опасности, успели сбежать на землю в самую минуту падения.
Памятен остался и такой случай. После завершения строительства церкви надо было снять опалубку и подмостки, и за первое просили подрядчики с Дарии 100 руб., а за второе – 200 руб., но и опалубка отошла, и подмостки обрушились сами собой. «Вот, – говорила Дария, – Господь помог нам и без денег всё снять, остаётся только прибрать». Всё это она приписывала непрекращающимся молитвам почившего затворника Иоанна. Мастеровые же, вспоминая с удивлением о многих чудесах, набожно прибавляли: «Это всё батюшка, отец Иоанн, нам помогал» [33].
Тем временем Евфимия для учреждения обители и окончания постройки заложенного Иоанном храма собирала средства по всей России. Испросив у своего крестьянского общества увольнение для поступления в монашество, она шла по городам и сёлам со сборною книгою. Прикрывая свой труд покровом юродства, Евфимия перебывала во многих уголках страны и большею частью пешком. Собирая средства на храм, она посещала и хижины бедняков, и чертоги знатных вельмож, у которых успела заслужить такое уважение, что её желание было для них закон, а это весьма способствовало к быстрому устройству обители. Некоторые под влиянием сезёновской сборщицы пришли к монастырской жизни.
Евфимия за свою простоту, прямодушие, ласковое обхождение со всеми, была величаема людьми попросту: «Наша Фимуша!» Она всеми знакомыми была причисляема к «своим». Евфимия же тех, кого особенно любила, тоже обычно называла «своими», и таковым иногда иносказательно, а иногда и прямо сообщала о том, что должно случиться. Подобных случаев в своё время рассказывали много; один же был особенно знаменательным. В 1841-1842 гг. Евфимия находилась со сборною книгой в городе Козлове. Здесь она и до того очень часто бывала в доме богатой купеческой вдовы Придорогиной. У купчихи была дочь – девица Анна Николаевна, лет двадцати. Евфимия полюбила её за её кроткий нрав и, как бы предсказывая ей её будущность, называла своей казначейшей. Тут надо заметить, что Евфимия по обыкновению мешочек со сборными деньгами держала на шнурке у крючка палки, с которой постоянно хаживала. И по приходе в дом Придорогиной Евфимия мешочек с деньгами и с палкой всегда отдавала Анне Николаевне, поручая ей сосчитать деньги и спрятать, говоря: «На, милая моя казначейша, сочти деньги и спрячь». Прошло после того лет тринадцать и в 1855 г. Анна Николаевна Придорогина поступила в Сезёновский монастырь; при пострижении в монашество получила имя Анфисы и долгое время действительно была в обители казначеей. Впоследствии же стала настоятельницей Троекуровской женской общины [34].
Впрочем, и сама Евфимия в своих странствиях получала предсказания о будущем высоком служении. Так, однажды пребывая в Тульской губернии, она посетила блаженную старицу Евфросинию Григорьевну, проживавшую в селе Колюпаново Алексинского уезда. Старица-подвижница, прозрев духом визит Евфимии, с утра велела готовить обед, говоря, что прибудут гости, а появление странницы на дороге отметила словами: «Игуменья едет». Когда Евфимия вошла, блаженная встретила её, крепко обняла, поцеловала и поклонилась до земли, воздавая ей почести как будущей настоятельнице обители.
Меж тем до настоятельства Евфимии было ещё далеко, а пока что приходилось ей исполнять, порой, весьма затруднительные по дороговизне заказы старицы Дарии Кутуковой. Так, она желала, чтобы иконы главного иконостаса строившейся в Сезёново церкви были писаны лучшими художниками, выполнение чего и возложила на Евфимию. Евфимия при получении такого письма и имея в сборе только 30 руб., тем не менее не усомнилась, а, напротив, с надеждой на помощь Божию усердно принялась за исполнение возложенного на неё поручения и в короткое время выслала в Сезёново до 70 образов большого размера, писанных профессиональными иконописцами. Многие из них были бесплатно изготовлены художниками Петербургской академии художеств. Эти образа украсили иконостас и другие видные места главного храма будущей обители. Некоторые из них были ценою в 3 тыс. руб. серебром каждый, все же вместе обошлись более чем в 50 тыс. руб. [35]
Церковную утварь, священные одежды и прочее Евфимия также выслала из Петербурга в какие-нибудь три года. В быстром возведении и украшении сезёновского храма по молитвам затворника Иоанна помогал Сам Господь. Много рассказывала впоследствии сама Евфимия о случаях такого явного покровительства Божия. Например, нужно было приобрести необходимую для богослужения утварь. «Я, – вспоминала она, – зашла в лавку, отобрала то, что мне более понравилось, сторговалась и попросила отложить, обещая принести деньги, когда наберу следуемое количество, так как в сборе достаточно денег не было. Случилось мне на другой же день идти мимо того магазина. Хозяин попросил меня войти и предложил получить отобранные мною вещи. Я отказывалась их взять, говоря, что ещё денег не уплатила. Но хозяин утвердительно сказал, что вслед за мною был у них какой-то господин немолодых лет и уплатил за всё сполна. Вот так я, благодаря неведомого благодетеля, и взяла всё». Ещё рассказывала Евфимия такой случай: «Не помню, – говорила она, – в каком именно году обменивали старые государственные билеты в пять и десять рублей на новые. Срок обмена прошёл, старые бумажки перестали уже ходить, и их не велено было принимать. В это время неизвестный мне человек, идя со мною по улице и узнав о цели моего пребывания, дал целую кипу связанных бумажек со словами: «На, вот тебе, быть может, пригодятся». Мы долго шли с ним вместе и, отставая понемногу, я не заметила, куда скрылся мой благодетель. Кто он такой, не знаю, и нигде более не встречала. Обрадованная, я обратилась к моим благодетелям, и по их ходатайству обменяла данную мне кипу старых бумажек на ходячие, коих выдали 3000 рублей серебром».
Наконец, к 1842 г. храм вчерне был готов, как и предсказал в своё время затворник Иоанн [36]. В том же году были освящены протоиереем Лебедяни Аристархом Казминым два придельных престола в трапезной – 20 сентября с южной стороны в честь Покрова Пресвятой Богородицы, а 21 сентября на хорах во имя священновеликомученицы Варвары. Антиминсы в обоих алтарях были подписаны епископом Тамбовским и Шацким Николаем (Доброхотовым).
Через два года – 27 февраля 1844 г. – протоиерей Спасской церкви с. Трубетчино Лебедянского уезда Сократ Казьмин освятил с северной стороны трапезной придельный престол во имя святителя Николая Чудотворца, а на следующий день – 28 февраля – на хорах в честь Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна. Оба антиминса в алтари также были подписаны Владыкой Николаем [37].
Однако в других документах можно найти другие даты освящения престолов, согласно которым 22 сентября 1842 г. освящён придел во имя святителя и Чудотворца Николая, придел во имя Рождества Предтечи и Крестителя Господня Иоанна освящён 3 февраля 1844 г., а 4 февраля – придельный престол священно-великомученицы Варвары [38].
Внутренняя отделка храма была завершена в 1847 г. Росписи внутри храма были выполнены московским мещанином П.И. Щегловым, а большая часть икон и утвари, облачения и всё необходимое для богослужения приобретены на пожертвования благотворителей, которые собирала с 1840 г. старица Евфимия. Но сбор средств и пожертвований всё ещё требовался для оснащения главного престола, а потому Евфимия продолжала свои труды.
Главный престол церкви освящён 20 октября 1849 г. Преосвященным Николаем, епископом Тамбовским и Шацким в честь Казанской иконы Божией Матери [39]. Так окончилось предсказанное и благословлённое затворником Ионном возведение в Сезёново нового каменного храма, ставшим первым храмом будущей обители.
Казанская церковь была построена о двух главах, одна – на куполе храма, другая – на трапезной. Главы и кресты были вызолочены, крыша покрашена зелёной краской. Размеры храма с трапезной и алтарём: длина 15, ширина 10,5, высота от фундамента до карниза 10 саженей, до кровли купола 15 саженей. Храм был двусветный: больших окон 18 шт., малых 22, в главке – 8, печей в храме не было [40].
Иконостасов в Казанском храме пять: 1-й длиной 15 саж. и высотой 7 саж., оценён в 1910 г. в 5000 руб.; 2-й длиной 4 саж., высотой 1 2/3 саж., оценён в 1000 руб.; 3-й длиной 4 саж., высотой 1 2/3 саж., оценён в 1000 руб.; 4-й длиной 4 саж., высотой 1 2/3 саж., оценён в 1000 руб.; 5-й длиной 4 саж., высотой 1 2/3 саж., оценён в 1000 руб. [41]
Внутреннее убранство храма отличалось великолепием. Главный алтарь с ризницей и дьяконником был большим и светлым. Четыре окна в нём были обращены на восток и по одному на север и юг. «Над святым престолом был устроен балдахин на 4 колоннах с изображением Святого Духа в виде голубя с сиянием» и вызолочен [42]. Престол имел в высоту «1 аршин 6 вершков, в длину 1 3/4 аршина и ширину 2 аршина». В алтаре перед престолом был металлический посеребрённый аналой [43]. Жертвенник с северной стороны высотой 1 арш. 6 верш., в ширину и длину 1,5 арш. На жертвеннике – чугунный крест с бронзовым распятием. Запрестольный крест живописный с резьбой и позолотой. «Запрестольный образ Божия Матери живописный с резьбой и позолотой. На нём с другой стороны образ Божия Матери, именуемыя Споручницы». На горнем месте в золочёной раме образ «Снятие со Креста Спасителя». «На северной стороне над жертвенником «Моление о Чаше» в вызолоченной раме. На южной стороне Воздвижение Честнаго Креста Господня в бронзовой ризе» [44]. Позднее запрестольный крест поменяли на бронзовый с позолотой и живописным распятием Христа. Запрестольный образ также поменяли на бронзовый, вызолоченный с живописным изображением Божией Матери.
Казанская церковь прекрасно освещалась тремя паникадилами. Центральное паникадило было медным, имевшим 27 свечей. В симметрию к нему располагались два других меньшего размера, на 27 свечей каждое, и на хорах два паникадила по 6 свечей. В трапезной паникадило о 14 свечах [45].
Сохранившееся описание церковного и ризничного имущества Казанской церкви 1853 г. даёт сегодня хорошую возможность представить и, при возможности, восстановить внутреннее храмовое убранство: «Предалтарный иконостас художественной столярной работы с резьбой на восьми колоннах и четырёх полуколоннах, вызолоченных на полимент, устроен для трёх престолов.
В средине иконостаса главный Царския врата резной работы, в средине коих образ Благовещения Пресвятыя Богородицы, а по сторонам вверху и внизу четыре образа евангелистов. Над Царскими дверьми образ Успения Пресвятыя Богородицы с резьбой и сиянием, вызолоченными на полимент. Над сим образ Успения же Пресвятой Богородицы с резьбой и сиянием, вызолоченными на полимент, в серебряной вызолоченной раме». У иконы Успения находилась серебряная лампада.
«Над всеми сими возвышается арка с резьбой на коей образа, с правой стороны – Преображения Господня, а с левой Вознесения Господня. Над аркой образ Воскресения Христова в сиянии вызолоченном на полимент.
По правую сторону царских врат образа: Местный образ Спасителя в серебряной ризе в раме за стеклом, на нём привешен крестик серебряный, вызолоченный, под чернию. Образ Архистратига Михаила на южной двери. Образ Апостола Петра. Образ Рождества Христова.
Образ Святаго Александра Невского.
По левую сторону царских врат: Местный образ Казанския иконы Божия Матери в серебряной вызолоченной ризе с таковым же венцом в коем корона из разных камней, на нём привешен крестик серебряный вызолоченный». Пред образом серебряная вызолоченная лампада весом 64 золотника. «Образ Архангела Гавриила на северной двери. Образ Апостола Павла. Образ Рождества Пресвятыя Богородицы. Образ св. Феодора Тирона. Все образа по правую и левую сторону от царских врат в вызолоченных на полимент рамах.
На правой стороне иконостаса: Царския двери небольшого размера, одинаковой с первыми работы, на коих образ Благовещения Пресвятыя Богородицы, а внизу его в клеймах образа четырёх Евангелистов.
По правую сторону царских врат: Местный образ Спасителя. На южной двери изображение Нового Завета в лице Ангела с Чашей и Крестом. Образ Преподобного Сергия Радонежского Чудотворца.
По левую сторону царских врат образа: Местный образ Пресвятыя Богородицы с Предвечным Младенцем. На северной двери изображение Ветхаго Завета – Ангел со скрижалями. Вверху иконостаса Распятие Спасителя с предстоящими.
На левой стороне иконостаса: Царския двери небольшого размера, одинаковой с первыми работы, на коих образ Благовещения Пресвятыя Богородицы, а внизу его в клеймах образа четырёх Евангелистов.
По правую сторону царских врат образа: Местный образ Спасителя. На южной двери образ Архидиакона Стефана.
По левую сторону царских врат образа: Местный образ Пресвятыя Богородицы с Предвечным Младенцем. На северной двери образ Архидиакона Лаврентия. Образ Преподобных Отец Антония и Феодосия Печерских с образом Успения Пресвятыя Богородицы. Вверху иконостаса Распятие Спасителя с предстоящими. Все образа по правую и левую сторону иконостаса в золочёных на полимент рамах.
