В 1870 г. по причине значительного роста числа насельниц обители, игумения Серафима исходатайствовала у епархиального начальства разрешение распространить монастырскую ограду в северном направлении, и хотя был уже приготовлен необходимый материал, осуществить своё намерение она не успела. Игумения желала также построить колокольню высотою всего на шесть саженей ниже, чем в Троице-Сергиевой лавре. Первый её этаж по плану матушки игумении отводился под келии, второй – под церковь, а в третьем должны были размещаться малые, а в четвёртом – большие колокола. Пятый этаж отводился для устройства часов с недельным заводом. Был составлен проект, впоследствии, правда, пропавший. Серафима также говорила жившему по соседству помещику, знатоку архитектуры, Василию Александровичу Чулкову, что у неё был готов и колокол на восемьсот пудов. Только смерть матушки Серафимы не позволила осуществиться её планам.
В 1875 г. для удобства достижения монастыря богомольцами игумения Серафима успела построить мост через р. Сквирня [102].
Здоровье игумении Серафимы начало заметно ослабевать лет за 6 до её кончины. Она хотя и лечилась, но медицинская помощь оказывалась малодейственной. Врач, лечивший матушку-настоятельницу, впоследствии говорил, что лишь само Провидение хранило её жизнь для обители.
С осени 1876 г. игумения очень часто жаловалась на расстроенное здоровье. Последний раз она посетила храм 23 ноября 1876 г. на память святого благоверного князя Александра Невского и святителя Митрофана Воронежского, и с тех пор уже не выходила более никуда из своей кельи. В течение зимы она несколько раз приобщилась Святых Таин Христовых. «Чувствуя приближавшуюся кончину, матушка Серафима в субботу на сырной неделе пожелала принять таинство святого елеосвящения, для чего были приглашены два приходских священника и иеромонах Владимир, к которому настоятельница питала особое уважение. С половины первой недели поста монахини уже потеряли надежду на выздоровление своей начальницы и готовились к разлуке с дорогою своею матерью. Серафима в субботу приобщилась Святых Таин после ранней обедни, приобщилась и в воскресенье после ранней обедни. Все плакали, и всякому хотелось ещё хоть раз взглянуть на отходящую труженицу, которая с глубоким чувством благоговения выслушивала канон на исход души и молитвы. По окончании она попросила священника о. Георгия Тихонравова, читавшего канон, остаться, говоря: «Зачем ты уходишь? Кто же останется тут? Ведь сейчас я отойду, кто же отслужит панихиду? Кто помолится вместе с моими сёстрами и детьми в минуту моего отхода от мира сего?» После канона было совершено над нею пострижение в схиму с именем Евфимии. В продолжение всего пострижения Серафима была в здравом уме, на все вопросы отвечала внятно, лишь на последний вопрос не могла уже отвечать и быстрый взгляд её начал изменяться. Поблагодарив постригавшего, она попросила чего-нибудь съесть. Отведав едва заметно от поданного апельсина, как бы для того, чтобы возблагодарить Небесного Отца за всё земное, ниспосланное ей в жизни, стала приходить в забвение. Окружавшая умирающую толпа сестёр и народ никак не хотели расстаться со своею матерью, несмотря на просьбы отступить и не беспокоить больную и самим не беспокоиться. Все присутствовавшие хотели ещё раз взглянуть на умирающую, ещё раз встретить ласковый приветливый взор её глаз. Но вот она, полулежа на диване с закрытыми глазами, два раза наклонила голову, и душа её отлетела на небо. В этот момент поднялся такой вопль, что невозможно было ничего разобрать, и лишь благоразумие иеромонаха Тихона остановило на некоторое время этот плач. Он предложил всем положить по сто поклонов об упокоении души переселившейся в вечность».
Игумения Серафима скончалась в 12 часов дня 13 февраля 1877 г., прожив 70 лет и 5 месяцев. Комната, где находилась почившая, не могла вместить приходивший народ, поэтому на другой же день, 14 февраля, тело матушки настоятельницы было перенесено в церковь, где до дня её погребения, 17 февраля, почти неумолкаемо день и ночь служились панихиды по желанию монахинь и мирян. Ко дню её погребения явилось столько народу, что даже обширная церковь не могла вместить и десятой части скорбящих. В погребении участвовало 12 священников, было сказано три надгробных слова в утешение осиротевшей обители. Но никакие слова не могли утешить печальных сестёр.
По смерти игумении Серафимы, не назначившей себе преемницы, настоятельницей Иоанно-Казанского монастыря стала монахиня Филарета (Терехова), посвящённая через некоторое в сан игумении [103]. В правление матушки Филареты монастырь стал ещё более многочисленным. Для продолжения монастырского строительства настоятельница посылала насельниц со сборными книгами в различные города России. На собранные средства в монастыре были выстроены амбары, заложен новый корпус для сестёр, поновлялось внутреннее украшение церквей [104].
После смерти матушки Филареты должность настоятельницы Сезёновской обители исполняла игумения Паисия, упоминаемая в этом качестве в документах 1885-1886 гг., ав 1880 г. бывшая казначеей монастыря [105].
В 1886 г. указом Тамбовской духовной консистории от 11 ноября исправлять должность настоятельницы была определена сезёновская монахиня Антония (в миру Евдокия Тимофеевна Чеплыгина), занимавшая до этого пост казначеи. Происходила она из семьи раненбургского купца Тимофея Чеплыгина, поступила в монастырь в 1860 г. в 18-летнем возрасте, в 1863 г. накрыта рясофором, а в 1884 г. пострижена в монашество. 26 февраля 1887 г. новая настоятельница возведена была за архиерейским богослужением в Тамбове в сан игумении [106], а 1 марта того же года Сезёновская обитель торжественно встречала свою новую начальницу молебном пред чтимой Казанской иконой Божией Матери в главном монастырском храме [107]. Помощь игумении Антонии в управлении Сезёновским Иоанно-Казанским монастырём впоследствии оказывали казначея монахиня Авраамия (Алексинцева) и благочинная монахиня Аркадия (Чеснокова) [108].
Игумения Антония уделяла много внимания монастырскому хозяйству: её попечением был вырыт пруд для стирки белья, устроены крупорушка и просорушка. Как и её предшественницы, матушка Антония испытывала нужду в средствах для содержания монастыря, поэтому она ходатайствовала перед епархиальным начальством о разрешении устройства киота с иконой и установления кружки для пожертвований на железнодорожной станции Лебедянь. Вместо этого в 1894 г. консисторией была выдана книга для сбора пожертвований «на возобновление храмов Лебедянского Сезёновского женского монастыря на имя сборщиц» монахини Макарии и послушниц Феодосии Труновой и Агриппины Захаровой [109].
Старанием игумении Антонии, награждённой в 1893 г. наперсным крестом от Святейшего Синода110, были обновлены иконостасы тёплой церкви во имя Рождества Христова, после чего 22 декабря 1897 г. престолы храма были вновь освящены по благословению преосвященного Александра (Богданова), епископа Тамбовского и Шацкого, благочинным монастырского округа настоятелем Лебедянского Троицкого монастыря игуменом Митрофаном [111].
Сам Владыка посетил Сезёновскую обитель в июне 1896 г. при обозрении храмов и монастырей Лебедянского уезда. 15 июня епископ Александр прибыл в Сезёново, где в монастырских вратах был встречен настоятельницей Антонией с сёстрами и духовенством с крестным ходом. При входе в Казанский храм монастыря священник Василий Казанский приветствовал Преосвященного речью. Владыка Александр после этого осмотрел другие храмы обители – Троицкий и Христорождественский. При этом было отмечено, что все храмы Сезёновского монастыря «благолепно украшены и содержатся в благоприличном виде и образцовой чистоте». Владыка также осмотрел монастырские школы – церковно-приходскую и живописную. В последней инокини «под руководством опытного старца-живописца хорошо копируют иконы с оригинала, а некоторые работают уже самостоятельно». По свидетельству современника, эти насельницы достигли в живописи значительных успехов, и в монастырских храмах немало икон их работы, а в Казанской церкви большинство настенных живописных картин принадлежит их кисти.
Побывал Владыка и в мастерской, где сёстры производили «дорогие, очень изящной работы ковры», в просфорной и пекарне, где всё было найдено правящим архиереем «в порядке и надлежащей чистоте», в приюте для девочек-сирот, в кухне и монастырской столовой. В тот же день Преосвященный епископ Тамбовский совершил в Казанском храме обители всенощную, на которой присутствовали многочисленные молящиеся из самого Сезёново и соседних деревень.
На следующий день, 16 июня, епископ Александр отслужил в Казанском храме литургию, а затем молебен Божией Матери, храм был переполнен молящимися, и Владыка всех благословил крестом. Затем Преосвященный совершил панихиду на могиле блаженного Иоанна и после обеда в монастырской трапезной и непродолжительного отдыха посетил келью затворника, где сохранялись некоторые его вещи, а также кельи игумении, казначеи, ризничей и священника Михаила Сосновского, где благословил всё его семейство.
Вообще Сезёновский монастырь произвёл на Владыку «приятное впечатление своим открытым местоположением и внутренним благоустройством. Действительно …внешний вид монастырских построек прекрасный, и во внутреннем порядке иноческой жизни он, по-видимому, мирно преуспевает, руководимый единодушным послушанием и смиренным исполнением разумных распоряжений настоятельницы» [112].
Другой тамбовский Владыка – епископ Георгий (Орлов) – посетил Сезёновский монастырь 14 августа 1899 г. [113]
С 1904 г. Иоанно-Казанской обителью управляла игумения Филарета. Новая настоятельница (в миру Любовь Владимировна Хотяинцева) происходила из дворянского сословия, обучалась в московском институте, поступила в Сезёновский монастырь в 1855 г. в возрасте 28 лет, в 1857 г. определена в число сестёр обители и накрыта рясофором, а 6 февраля 1867 г. пострижена в монашество. С сентября 1889 г. матушка Филарета исполняла должность благочинной монастыря, а 25 сентября 1899 г. определена в казначеи Сухотинского Знаменского женского монастыря Тамбовского уезда. В том же 1899 г. и в 1902 г. ей преподавалось благословение Священного Синода «за ревностную службу и примерное поведение», 5 июня 1904 г. матушка Филарета награждена наперсным крестом, а 8 июля того же года назначена настоятельницей Сезёновского Иоанно-Казанского женского монастыря с возведением в сан игумении [114].
Помощницами её в управлении обители стали благочинная монахиня Македония (в миру Матрона Михайловна Дымова), происходившая из государственных крестьян с. Сурки Данковского уезда и назначенная на эту должность в 1901 г., и казначея монастыря монахиня Паисия. Именно матушка Паисия, в миру Надежда Фёдоровна Кожевникова, стала следующей настоятельницей Сезёновского монастыря. Купеческая дочь города Козлова, она поступила в монастырь в 1862 г., 7 сентября 1869 г. была накрыта рясофором, 9 марта 1896 г. пострижена в монашество и тогда же определена на должность казначеи монастыря [115]. В 1914 г. Паисия стала начальницей сезёновских сестёр, была посвящена в сан игумении и управляла Иоанно-Казанской обителью по меньшей мере до революции 1917 г.
Именно благословенными трудами этих последних управительниц Сезёновский монастырь в конце XIX – начале XX вв. приобрёл свой законченный вид. Расположенную на высоком берегу речки Сквирни женскую обитель окружала основательная кирпичная ограда, аккуратно оштукатуренная и побелённая, украшенная крепкими башенками с кельями и высокими арками въездных ворот. Со стороны монастырских садов, от речки Сквирни на высокий холм к парадным святым вратам вела широкая дорога, которая в праздничные дни посыпалась разноцветной глиной, в изобилии имеющейся в окрестностях и образовывавшей своего рода нарядную ковровую дорожку к Заступнице всех молящихся – Пречистой Богородице.
