Продолжение III главы книги «История Елецкого уезда в XVIII — начале XX веках».
Провинциальный мир и нашумевшие истории XVIII века
Здесь речь пойдет о любопытных историях, которые служили предметом долгих обсуждений для местного провинциального общества той поры. Думаю, читателю будет интересно познакомиться с этими зарисовками давно ушедшей эпохи XVIII века.
Наша первая история связана с происшествием в Чернавске [7]. Этот населенный пункт, появившийся в 30-е годы XVII века на месте сторожевого поста, с 1715 года стал городом и вошёл позже в Елецкую провинцию. Хотя сегодня некоторые краеведы считают, что город Чернавск появился ещё в XII веке (при этом иногда указывают на то, что здесь было древнее городище, забывая, что такие городища были на месте многих городов, а люди жили на территории Липецкого края ещё в каменном веке). Так или иначе, с Чернавском было связано много историй и интересных фактов, именно их и надо собирать и изучать. На мой взгляд, это было бы гораздо важней, чем всячески «удревнять» историю села, будто древность может являться достаточным основанием для гордости.
А между тем, Чернавску есть чем гордиться. Это край воинов и тружеников, родина великого подвижника, святого Феофана Затворника. Чернавск, важнейший сторожевой пункт бассейна Верхнего Дона, мужественно защищал важную переправу от татарских рейдов в XVII веке. Кто знает, сколько чернавцев погибло, спеша донести в Елец, Тулу или Воронеж тревожные вести о неожиданном татарском нападении или вступив в бой с крымской конницей.
Чернавцы славились своим трудолюбием и настоящим мастерством в выращивании фруктовых садов. Здесь росли одни из самых вкусных фруктов во всей Российской империи. Так по указу самой Екатерины II от 22 августа 1767 года к царскому столу было приказано возить фрукты из Чернавска. Ни один окрестный город не удостаивался такой чести. Более того, для поставки фруктов к столу Екатерины специально построили новый почтовый тракт, который вёл прямо из Чернавска в Москву [8].
Но наш рассказ пойдёт не об этих славных делах чернавцев, а о вещах более приземлённых и бытовых. Еще в XVII веке значительную часть населения Чернавска составляли выходцы с Украины — черкасы, как называли в России запорожских казаков. Эти казаки были вольным народом, они с неохотой подчинялась местным властям. В XVIII веке Чернавск должен был подчиняться Ельцу, но отношения между двумя городами складывались напряженные. Плодородные почвы, обилие фруктовых садов, отдалённая от глаз начальства жизнь вызывали у ельчан справедливую зависть. Но более всего простых граждан Ельца раздражало бесконтрольное употребление спиртных напитков местными казаками. Изготовление водки (хлебного вина) разрешалось в те годы только дворянам и государству, но казаки не обращали внимания на эти запреты. Доносы на чернавцев сыпались на стол елецкому воеводе, но тот, зная своеволие казаков, ничего не предпринимал. В 1762 году в Елец приехал инспектор, коллежский асессор Яров. До него сразу дошли известия о беспутном пьянстве в Чернавске. Инспектор распорядился немедленно послать в Чернавск специальную комиссию. Комиссия провела обыск в домах чернавцев и, найдя бочки, чаны, котлы для изготовления и хранения спиртного, решила отобрать всё это. Однако местный казачий атаман Сидельников и есаул Демьянов посоветовали жителям не церемониться с ельчанами. Чернавцы хорошо поняли своих командиров — члены комиссии были избиты и выгнаны из Чернавска.
После этого случая начались долгие разбирательства, в ходе которых чернавцы доказали неправомочность комиссии. Им удалось сделать это, ссылаясь на то, что казаки были присланы сюда из города Острогожска, подчиняющегося Воронежу. Хоть и давно это было, но повиноваться они намерены только острогожской канцелярии, а не Ельцу. Острогожский воевода был вынужден сделать распоряжение о запрете изготовления спиртного в Чернавске. Вот только проверять и контролировать свое распоряжение воеводе было довольно трудно из-за большого расстояния между Чернавском и Острогожском.
Другое интересное дело — разбойные нападения помещика Ефимьева [9]. Разбойных историй в XVIII веке было много, о них ельчане долго говорили, наполняя свой скудный досуг. Но случай с Ефимьевым был особым.
Помещик Ефимьев жил на востоке Елецкой провинции и занимался тем, что грабил со своими крестьянами проезжавших мимо с Украины в Орёл торговцев. Первые разбои он стал совершать еще в 1751 году, но делал это редко и аккуратно. Затем, после 1759 года, число разбойных нападений резко выросло, вероятно, Ефимьев вошёл во вкус.
Разбойничьи нападения совершались его крестьянами, но иногда он и сам участвовал в них. Забросив своё хозяйство, имение, хлопоты и заботы об урожае, Ефимьев научил крестьян совершать быстрые нападения и, никого не убивая, быстро грабить торговцев. Отряд крестьян состоял из 15 человек, вооружённых дубинами, косами и цепями. Они обычно с криками выбегали из лесу и грабили товар. Иногда крестьяне стреляли из ружей по особо упрямым купцам, но всегда целились в ногу или руку, чтоб не убить.
Однако крестьяне всё же не являлись разбойниками. Им не хватало профессиональности и навыков разбойного дела, поэтому недолгим оказался «промысел» Ефимьева, в 1763 году он бесславно закончился. Из Украины в Орёл возвращались торговцы скотом, когда в Ливенском уезде на них напали крестьяне Ефимьева. Пользуясь внезапностью, они сумели отнять у торговцев лошадь и 50 рублей деньгами. Но на крики прибежали жители ближайшей деревни, крестьяне помещика Трескина. Они поймали троих разбойников, связав их и сдав воеводе, так Ефимьев был разоблачен. Вину его доказали, и посадили зачинщика в тюрьму. Крестьяне же никакого серьезного наказания не получили, поскольку за них отвечал их помещик.
Много историй было связанно с убийствами помещиков их крестьянами. Так в 1772 году восемь крестьян села Яблоново забили кнутом своего помещика Фёдора Алексеевича Челищева. За это их приговорили к колесованию на месте убийства в лесу, но затем заменили эту страшную казнь на битьё кнутом на площади Ельца [10]. На лбу им поставили специальные знаки и сослали в далёкий Нерчинск на каторгу.
Но одно дело такого рода выделяется особо. В 1771 году крестьяне убили своего помещика Петра Авдулова по приказанию его жены Авдотьи и дочери. Это дело разбиралось самой Екатериной II, которая распорядилась следующим образом. Авдотью посадили на 4 недели на хлеб и воду, лишили фамилии и имущества мужа, а потом поставили на лоб клеймо: «убийца» и сослали в Сибирь. Дочь её посадили на 2 недели на хлеб и воду, а затем также сослали в Сибирь [11].
Другое нашумевшее в Елецкой провинции дело связано с отдачей в рекруты свободного человека — однодворца Белякина [12]. Рекрутская повинность была одной из самых неприятных обязанностей для помещиков. Немногие из них были готовы легко расстаться со своими крестьянами, отдав их в солдаты. Большинство помещиков шло на хитрость.
В октябре 1770 года в село Яблоново к однодворцам братьям Белякиным попросились на ночлег двое путников на лошадях. Они представились такими же однодворцами, едущими в Елец по делам. В те годы переночевать в незнакомом доме — было делом весьма распространенным. Наутро путники пожаловались на усталость лошадей и предложили одному из братьев, Дорофею, подвезти их на телеге до Ельца за плату в 40 копеек, на что Дорофей согласился.
Однако, когда путники заехали в Талецкий острог, на Дорофея набросились какие-то люди. Они завязали ему глаза, связали руки и отвезли в деревню помещика Кареева. Оказывается, вся история, рассказанная братьям неизвестными путниками, была обманом, выдуманным Кареевым. Связанного Белякина он сдал в рекруты вместо одного из своих крестьян. Вначале Белякина держали на цепях неделю, а затем отдали в солдаты. Конечно, однодворец пытался утверждать, что он не крепостной Кареева, а свободный человек, но его никто не слушал. Он требовал сделать запрос в Елецкую канцелярию, но и эта просьба не получила одобрения. Зато помещик Кареев для перестраховки достал где-то поддельную купчую на «своего крепостного». Но все кончилось для Белякина хорошо, его братья обратились в Елецкую воеводскую канцелярию, и Дорофея благополучно отпустили в родное село.
Большим резонансом в провинциальном мире всегда пользовались брачные дела [13].
Октябрьским вечером 1770 года помещица Наталья Андреевна Шебашева за чаем обсуждала со своим мужем интересную идею, пришедшую к ней в голову накануне. На время уборки урожая в их доме разместились наёмные люди, а в их числе и красивая молодая девушка, однодворка Наталья Павлова. Уж очень она понравилась помещице, и та решила выдать её силой замуж за своего крепостного крестьянина Игнатьева. Наталья Андреевна хорошо обдумала свой план, она отправилась на богомолье в село Введенское и пригласила молодую однодворку с собой. Та с радостью согласилась, но в селе ожидал её неприятный сюрприз. Ночью девушку схватили и силой привели в церковь, где заставили обвенчаться с крестьянином, а когда Наталья отказывалась, ей угрожали и били плетями. После венчания её 4 месяца держали под замком, потому что она все время пыталась сбежать. Наконец, ей это удалось, освободившись, Наталья сумела расторгнуть брак и вернуться домой.
Более неприятная история случилась в 1771 году в селе Борки. Здесь у своей замужней дочери гостила однодворка Федосья Панкратова. Вместе с Федосьей приехала в гости к сестре и вторая дочь Панкратовой, 12-летняя Агрипина. Однажды днём к ним в избу ворвались крестьяне помещика Акима Степановича Тинькова, схватили Агрипину, избили её, отрезали косу и посадили в подпол избы в селе Солдатское. Девочку хотели обвенчать с крестьянином Тинькова, даже морили голодом, но она упорно сопротивлялась. Похитители пытались найти священника, чтобы совершить брак, но местный священник отказывался сделать это даже за 10 рублей. Вскоре нашли другого священника. Во время венчания обессиленную девушку носили на руках в беспамятстве. Но как только Агрипина пришла в себя, она немедленно сбежала в Елец и добилась, чтобы брак был расторгнут.
Но самое нашумевшее дело связанно с именем помещика Апухтина. Елецкий помещик Михаил Степанович Апухтин много лет жил в браке со своей женой Татьяной. Но однажды «возненавидел» супругу, а расторгнуть брак в те времена было сложно. Но Апухтин не очень рассчитывал на расторжение, он пошел совсем другим путём. 20 января 1763 года он выдал свою жену замуж за елецкого кузнеца Ивана Маркина. Конечно, жена Апухтина была недовольна своей участью потому, что богатая дворянка должна была жить в незаконном браке с кузнецом. Она обратилась с жалобой в духовную консисторию. Рассмотрев её дело, власти обязали Апухтина взять жену назад, грозя ему штрафом и даже ссылкой в монастырь.
Монастырь напугал помещика, и он принял супругу обратно, но ненадолго. Вскоре Апухтин снова выгнал её к кузнецу, хотя Татьяна была беременна. Несчастная женщина скиталась по городу и жила у знакомых. Она одна растила сына и жила довольно бедно, поэтому попросила Сенат выдать ей с сыном часть доходов от имения мужа. Узнав об обстоятельствах этого дела, Сенат постановил: десятую часть от доходов Апухтина переводить его жене. Хотя ребенок Татьяны скоро умер, часть доходов была ей все же оставлена.
А в феврале 1772 года Апухтин женился на 14-летней дочери помещика Бехтеярова Марии, хотя его брак с Татьяной не был расторгнут. В 1774 году она подала жалобу в Воронежскую духовную консисторию на своего мужа. Там потребовали от елецкой консистории прислать Апухтина с Бехтеяровой в Воронеж для следствия. Но все попытки заставить Апухтина ехать в Воронеж заканчивались неудачей. Он, то сказывался больным, то сбегал от присланного за ним солдата. Бехтеярову он скрывал у себя, говоря, что та в Москве. Так и тянулось это дело, Апухтин уклонялся от поездок, прятался, скрывался. А между тем от Бехтеяровой у него было уже несколько детей. Более того, его молодая жена даже не знала, что Апухтин женат и находится под следствием. Дело разрешилось только после смерти Апухтина в начале 80-х годов XVIII века. Его дети были признаны незаконными и лишились всего наследства, титулов и званий. Бехтеярова пожаловалась по этому делу императрице Екатерине II и, учитывая тот факт, что Бехтеярова не знала о супружестве Апухтина, дети всё-таки были признаны законными наследниками.
Интерес представляют еще несколько дел другого рода. В 1770 году епископ Тихон II находился в селе Репец, где служил службу в местном храме. После службы он поехал обратно, взяв с собой пономаря Григория Ильина. По дороге они остановились в селе Ксизово. Епископ Тихон поехал дальше, а Григорию пришлось задержаться, поскольку его лошадь ночью помяла посевы местного помещика. Через два дня пономарь вернулся в Репец, где за двухдневную отлучку из церкви он был избит местным помещиком Осипом Ивановичем Кожиным палками. Кожин таскал его за бороду по двору и ругал за «самовольство и небрежение к храму». Три дня пономарь лежал больным, а епископ Тихон, когда узнал об этом — велел расследовать дело. Оказалось, что Кожин часто прибегал к рукоприкладству, но никто из крестьян не смел противоречить ему.
Еще одно любопытное дело связано с тем, что помещик села Долгое, капитан Безобразов сделал пленных турок своими крепостными крестьянами. В 1770 году во время русско-турецкой войны при взятии Бендер Безобразов захватил в плен 18 турок, которых привез в Елецкий уезд и заставил принять православие, а также женил на своих крепостных крестьянках. Впоследствии двое из турок бежали от него. Елецкие власти ничего противозаконного в действиях капитана не нашли, хотя были подозрения, что турки обращены в православие силой и вовсе не хотят быть крепостными.
Среди документов XVIII века часто встречаются жалобы представителей разных сословий на бесчинства проходящих через уезд воинских команд. В декабре 1770 года больших бед натворил проходящий из Казани пехотный полк подпоручика Терентия Ермилова. В селе Стегаловка сам Ермилов, разместив своих солдат, в состоянии алкогольного опьянения избил жену и сына приказчика Евсеева, у которых поселился, а также разломал кровлю дома и ограбил хозяев на 120 рублей [14]. Подобного рода дел было в те годы много.
А в 1776 году елецкий воевода коллежский советник Приклонский разбирал случившиеся в Ельце беспорядки по поводу продажи соли. Соль приносила большой доход купцам, но организация её продажи находилась в самом примитивном состоянии. Показательно, что даже сгоревшую и обугленную в огне пожара 1769 года соль весом в 42 пуда городской магистрат продал купцу Скуфьину в 1776 году.
На соляном рынке в Ельце ежедневно случались драки, беспорядки и обман. Соль недовешивалась, заливалась водой, в неё добавляли примеси. Воевода Приклонский проверил соляные амбары купцов и пришел в ужас. Весы для измерения соли не имели стрелки, соль в амбарах сыпали прямо на землю, без подстилки, накрывая грязной рогожей. Воевода обязал продавцов улучшить условия хранения, заменить весы и соблюдать порядок [15].
Елецкие купцы уже во второй половине XVIII века стремились к роскоши и проводили свой досуг не только в поездках на богомолье. До наших дней сохранился документ 1796 года, свидетельствующий о том, что некоторые из купцов держали в подвалах бильярд, очень популярный тогда. В таких бильярдных продавали заодно и виноградные вина, чай и кофе [16].
* * *
Теперь несколько слов следует сказать о нравах эпохи, подводя итог написанному выше. Нравы провинциального мира XVIII века были еще достаточно грубыми. Но если раньше, в XVII веке, местное общество, церковь и власть следили за нравственностью народных масс, то теперь контроль государства в этой сфере жизни стал чисто формальным и бюрократическим. Между властью и обществом выросла настоящая пропасть. Местный священник, долгом которого было следить за моральными принципами народа, не мог этого делать, поскольку был зависим от помещика, за счёт которого существовал. Деревенский помещик, живущий в глуши, чувствовал себя полноправным господином и делал то, что ему хотелось. Какое образование мог получить этот помещик? Его учили «чему-нибудь и как-нибудь», причем религиозное воспитание стояло в его обучении на последнем месте, он был суеверен и груб.
С другой стороны, эти дикие нравы существовали наряду с прекрасными примерами искренней веры и благочестия. И, самое главное, случаи с принудительными браками, разбоями и избиениями общество не считало нормой и осуждало.
Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в XVIII — начале XX веках. — Саратов, изд-во «Новый ветер», 2012. — 240 с., ил.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-18-20-v/provintsialnyj-mir-18-v/
Примечания:
7. Пупарев А. Акты Чернавской воеводской канцелярии // ТОУАК. 1893. Вып. 2. Орёл, 1893, с. 5-7.
8. Там же, с. 17.
9. Там же, с. 12-16.
10. Там же, с. 20.
11. Там же, с. 22.
12. Там же, с. 23
13. Там же, с. 26-67.
14. Там же, с. 36.
15. Там же, с. 41, 55.
16. Ельцу — 865. Историко-статистический сборник. Липецк, 2011, с. 59.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в XVIII — начале XX веках», изданной в 2012 году. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
