Г.Л. Валуев на воеводстве

Продолжение книги «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков».

ГЛАВА ТРЕТЬЯ. ПОСЛЕ СМУТЫ (1619-1630)

Г.Л. Валуев на воеводстве

Если строительство Ельца в 1591—1593 годах было связано с именами князя А.Д. Зве­нигородского и И.Н. Мясного, то восстановление города в 1619 году было сделано воеводой Григорием Леонтьевичем Валуевым. Род Валуевых восходит к московскому воево­де, боярину Тимофею Васильевичу, по прозвищу Волуй. Он был старшим сыном боярина великого московского князя Семена Гордого, Василия Окатьевича. Тимофей Васильевич Валуй — участник Куликовской битвы [177]. Валуевы много лет исправно служили при дворе Великих московских князей.

Новый елецкий воевода прошел долгий жизненный путь. Он многое мог вспомнить о времени Смуты. История жизни Валуева действительно была интересной.

В 1605—1606 годах он находился при дворе Лжедмитрия. Почувствовав близость к власти, Валуев связался с боярами, особенно с Шуйскими. Когда непредсказуемость царя «Дмитрия» надоела боярам и было решено его убить, Григорий Леонтьевич поддержал этот план. Заговор был осуществлен 15 мая 1606 года, а Валуев принял в убийстве Лжед­митрия самое активное участие. По некоторым сведениям, именно он нанес смертельный удар пытающемуся спастись царю. Как весы под тяжестью грузов качаются то в одну, то в другую сторону и не дают стрелке установиться, так качалась судьба людей в непред­сказуемое Смутное время. В 1606 году Валуев сделал ставку на Василия Шуйского.

Василий Шуйский был провозглашен новым царем, и Валуев активно помогал ему удер­живать власть. Пик его карьеры приходится на 1609—1610 годы, когда он служил воево­дой в ополчении родственника царя Василия, прославленного полководца М.В. Скопина-Шуйского. Тогда же Валуеву было поручено важное задание: оказать срочную помощь осажденному поляками Троице-Сергееву монастырю. Валуев рассчитывал на совместные действия со Скопиным-Шуйским. Но вскоре выяснилось, что тот скончался (вероятно, был отравлен на свадебном пиру царя Василия Шуйского). Здесь Валуев понял, что весы перевешивают не в его сторону. Но деваться было некуда. Теперь главнокомандующим стал другой родственник царя, Д.И. Шуйский. Он командовал царской армией в извест­ной битве под Клушиным, где московские войска потерпели поражение от поляков. В ходе сражения армия, которой командовал Валуев, была отрезана и попала в окружение. Валуев был обречен. Он пытался сопротивляться полякам, но все было тщетно. Дело было проиграно [178]. Весы склонились не в его сторону и он почувствовал себя легким и ничего незначащим.

Григорий Валуев оказался в руках врагов и признал королевича Владислава своим ца­рем и государем России. Обреченность страны и собственные неудачи склонили его на сторону врагов. Товарищи его, московские бояре, первыми поклонившиеся полякам, по­казали ему пример.

После прихода к власти Романовых Валуев высоких постов не занимал. Известно, что в 1615 году он служил рядовым воеводой в Вологде [179].

28 февраля 1619 года Валуев приехал на воеводство в Елец [180]. Несколько месяцев про­шло с момента разорения города. Перед новым воеводой предстала безрадостная картина. Покосившиеся дома на месте сгоревшего посада, в центре — маленький острог. В остроге были ворота, которые не закрывались. В этих, на скорую руку сделанных укреплениях стояла церковь в честь святого Михаила Малеина, небесного покровителя царя Михаила Романова, с которым ельчане связывали конец Смутного времени [181]. Рядом стояли дворы соборных священников Михаила и Кондрата. В документах нет упоминаний о протопопе Леонтии (именно он во время прихода поляков прятал под папертью роспись казны и не отдавал 4000 рублей). Возможно, его судьба была печальной.

Валуев в своем отчете так описывал увиденную им крепость: «…Остаточный наряд (т.е. орудия) ломанный и жженый… Острожек поставлен на старом городище дворовый… худ и ветх и городовых и острожных ключей нет…». Никаких исправных боевых орудий в Ельце не было.

Валуеву надлежало в короткие сроки восстановить город заново. Поспешность в по­стройке крепости была связана с угрозой нападения татар. В крепости воеводу встретил новосилец Григорий Старое, который временно исполнял должность елецкого воеводы. Он был прислан в Елец новосильским воеводой Григорием Воейковых. Старов сдал крепость, построенную наспех жителями города, и отбыл из Ельца. До Григория Старова в Ельце командовал сотник Осип Торопов. В документах встречаем по этому случаю следующую запись: «… а после Осипа Торопова, Григорий Старов взял у них (ельчан) семь алтын на бумагу…». Был ли он исполняющим обязанности воеводы или нет, неясно.

Первым мероприятием Валуева был смотр служилых людей Ельца, который состо­ялся, видимо, через несколько дней после его прибытия в город. Смотр дал следующие результаты. Стрельцов в Ельце было 90 человек, беломестных казаков — 43 человека, служилых казаков — 143 человека. Всеми ими командовал один сотник Еремей Толпыгин, еще 132 человека находились в распоряжении Михаила Ильина. Пушкарей и затинщиков было 14 человек, ямщиков — 8 человек, воротников — 7 человек, посадских жителей Черной слободы — 15 человек.

[singlepic id=1406  w=620 h=560]

По отчету Валуева, явившиеся на смотр жители были «наги и босы». Эту фразу не стоит воспринимать буквально, но она, конечно, показатель бедности. На смотре Григорий Леонтьевич поинтересовался наличием оружия у ельчан. Ни один человек не представил воеводе пищаль или саблю. На недоумение воеводы ельчане отвечали: «Да как город Елец взяли, так и пищали у нас черкасы поимали (т.е. забрали)». В случае нападения неприяте­ля оборонять город было совершенно нечем. При осмотре пушек Григорий Леонтьевич обнаружил, что все они забиты камнем. По результатам осмотра была составлена следую­щая роспись:

— Две пушки полуторных целых, забиты ядрами и камнями;

— Пушка полуторная пережженная надвое;

— Четыре испорченных полуторных пушки;

— Городовые ворота с пробоем;

— Пять сломанных затинных пищалей;

— Ядер пушечных — 119 штук;

— Пороха — 8 пудов;

— Свинца — 5 пудов.

При этом вес пороха и свинца давался воеводой примерно, так как весов в Ельце не было.

Переписав и осмотрев население города, Григорий Леонтьевич принялся говорить с ельчанами о необходимости восстановления города своими силами в ближайшее время. На это ельчане отвечали воеводе: «Делать мы острог будем разве, что своими головами. Лошадей то у нас нет, и возить лесу не на чем, а на острог, и на башни и на острожную поделку надо много». Но Валуев в своем намерении не отступал. Он велел собирать по уезду детей боярских для организации постройки города.

Читая доклады Валуева в Москву, создается впечатление, что ельчане находились в состоянии мрачной апатии. Никакого желания, что-либо делать у них не было. Воеводе было непросто заставить население города заняться его восстановлением.

В конце февраля на воеводском дворе собрались лучшие представители уезда и города. Здесь решался вопрос о новом месте для строительства города. Опытный воевода сразу приметил высокую Аргамачью гору на левой стороне реки Елец. Он организовал там работы по строительству крепости. Но, несмотря на то, что выбранное там место было «крепко и острожно», воды там обнаружить не удалось. До реки же было весьма далеко. Начали рыть колодец и наткнулись на камень. Да и ров копать там оказалось «немочно». Тогда жители и воевода решили, что «городу Ельцу быть на старом месте, возле старого городища». Вероятно, под этим старым городищем понимали остатки старой елецкой кре­пости еще времен Елецкого княжества. Крепость эта находилась на возвышенном мысу, известном сегодня как Кошкина гора. От этого городища вверх по горе и было решено строить город.

17 марта прибыла в Елец из Москвы с Осипом Тороповым новая артиллерия: три боль­ших железных пищали, 50 пудов пороха и 25 пудов свинца. Валуев, встретив приезжих, удивился: «где ж ядра и чем стрелять из пушек»? Торопов объяснял, что в Пушкарском приказе распорядились дать только пушки. Воевода отправил в Москву письмо: «Прислано на Елец с Осипом Тороповым наряду три пищали… а ядер, государь, и пушечных запасов к тем пищалям не прислано, и стрелять из них нечем». Он также сообщал, что елецкие за­пасы орудий никуда негодны. Правда две железных пушки Валуев вычистил от набитых туда камней и ядер, и для стрельбы они годились. Вторую пушку, переломленную пополам, воевода решил «зашурупить», уменьшив размер ее в целом, выкинув заднюю часть. Эта пушка тоже годилась к стрельбе. Все эти орудия были расставлены по оставшимся башням.

Остатки елецких орудий, которые не удалось починить (это были в основном медные пищали) Валуев решил послать в Москву. Зимний путь однако уже сходил, весна была ранней, и дорога стала «гораздо рыхлая». Пришлось отправку задержать.

Существовала и другая проблема — отсутствие колокола. Колокол в крепости играл очень важную роль, поскольку без него «по вестям звонить немочно». В случай прихода врага ельчане должны были быстро среагировать и занять оборону, чего без колокола сделать невозможно. Григорий Леонтьевич рассчитывал взять колокола в храмах. Оказа­лось, что в полуразрушенных Воскресенской соборной и Никольской церквах колоколов не было, не было колокола и в храме Михаила Малеина. Тогда воевода велел елецкому кузнецу Антону Иевлеву отлить новый вестовой колокол. На это кузнец отвечал воеводе: «Я то и вестовой колокол, и церковные колокола солью, но олово надо и меди пудов на 20». Если медь в Ельце можно было найти, переплавив старые пушки, то олова взять было негде. Обо всем этом воевода докладывал в Москву в марте 1619 года.

Силами местного населения восстановление города шло полным ходом, когда 21 марта 1619 года в Елец была доставлена грамота из Москвы. В грамоте было сказано, что боя­рин Борис Михайлович Салтыков и брат его, кравчий Михаил Михайлович Салтыков, жаловались царю Михаилу, что их крестьянин Герасим Гулеев был ограблен елецкими помещиками Андреем Завертеем, Агафоном Моревым и Антоном Саровцевым. Иск ельчанам предъявлялся в сумме 30 рублей и 30 ал­тын. Валуеву было приказано доставить ельчан в Москву с поручителями до пятой недели Ве­ликого поста.

Дело было спорное, но шансов у ельчан выиграть дело не было никаких.

Пока отец молодого царя Михаила Фила­рет Никитич Романов находился в польском плену, страной правили «ближние люди».

[singlepic id=1391  w=450 h=500]

Это, прежде всего, Иван Никитич Романов и князь Иван Борисович Черкасский, а так­же родственники матери царя, братья Борис и Михаил Салтыковы. Интересы этого круга не распространялись дальше собственных хо­ром. Везде они искали свою выгоду. Особенно усердствовали Салтыковы.

Когда царь Михаил задумал жениться в 1616 году на понравившейся ему Марии Хлоповой, именно Михаил Салтыков расстроил это дело. Уж очень не понравились боярину родственники никому ранее не известной не­весты. Возглавлявший Оружейную палату Михаил Михайлович Салтыков повздорил с дядей царицы Григорием Хлоповым из-за сабли, которую нахваливал Салтыков, но не похвалил Хлопов. Этот случай настроил Салтыковых против Хлоповых. Самостоятель­ность и рассудительность Хлоповых вызывала опасения у ближних людей. Аптекарский приказ подчинялся Салтыкову. Он и стал орудием устранения Хлоповых. Невесту Ма­рию отравили, а потом объявили, что она больна какой-то неизлечимой болезнью, хотя она быстро поправилась и была совершенно здорова. Но Марию и всех Хлоповых из двора устранили и к царю больше не пускали [182]. Салтыковы до возвращения Филарета Никитича в 1619 году были влиятельнейшими людьми в Москве.

Зная придворную обстановку, Валуев тянул дело с арестом. Ельчане, понимая, что эта задержка — их спасение, бежали из Ельца. Но Салтыковы и их люди оставлять это дело не собирались. Начался сыск. Вскоре выяснилось, что ельчане скрываются в деревне Кузьминки в вотчинных землях князя Дмитрия Тимофеевича Трубецкого. Их пытались арестовать, но те бежали. Валуев не очень утруждался поисками беглых. Тем не менее, как глава местной власти он был обязан предпринимать определенные меры.

По сыску выяснилось, что А. Морев обвиняется еще по одному делу. На сей раз, на него жаловался крестьянин Крапивинского уезда из вотчины боярина Бориса Михайловича Тынова. Валуев, занятый строительством города, велел двоюродному брату Агафона Морева Милентию найти беглеца и привести его в Москву, в Разрядный приказ. Валуев взял с Милентия поручную запись, но и того ему показалось мало. Он заставил поручиться за Милентия Морева его товарищей: тринадцать детей боярских, двух казаков и крестьянина.

Полным ходом продолжалось восстановление города. Ельчане отстраивали свои дво­ры, образовывали слободы, ограждали город стеной и рвом. Были восстановлены укре­пления крепости и примыкающих к ней посадов.

В апреле 1619 года ельчанин Антон Ролдугин привез из Москвы грамоту. Согласно ей воеводе надлежало провести новый смотр жителей города и выяснить есть ли у ельчан оружие. Надлежало восстановить патрульную и сторожевую службы.

Уже в апреле был укреплен посад. Все посадские жители были расписаны по местам на случай осады: каждый должен был действовать по заранее продуманному плану и оборо­нять свой участок города. С 6 апреля 1619 года возобновилась сторожевая служба: казаки и дети боярские выезжали в поле и по определенным маршрутам патрулировали окрест­ности Ельца. Но вскоре казаки и дети боярские отказались нести патрульную службу: «потому, что лошади худы и ружья нет».

В апреле 1619 года Григорий Леонтьевич проводил новый смотр ельчан. Вновь он пы­тался выяснить, есть ли у ельчан оружие, и что они собираются делать в случае осады. На что ельчане с иронией отвечали воеводе: «В осаде мы со своими головами отсидим, и если государева жалования нам не будет и пищалей, то нам сидеть в осаде не с чем и обороняться от воинских людей нечем». Кроме того, в городе было очень мало пороха: на пищаль — по фунту. Ядер для пушек не было вовсе.

К апрелю почти завершилось восстановление Ельца. У Валуева ушло на это не больше двух месяцев. Это указывает на то, что город не был сделан заново, как говорится «с нуля». Ельчане уже успели построить себе дворы в слободах и сделать кое-какие укрепле­ния к моменту приезда воеводы. В крепости были выделены места под осадные дворы для жителей на случай прихода неприятеля. Были вновь возведены башни, ворота, крепостные укрепления, возле крепости и вокруг города были вырыты рвы.

При ремонте города Григорий Леонтьевич столкнулся с серьезной проблемой. Эта про­блема — отсутствие воды. Во время осады именно факт наличия в крепости воды мог сы­грать решающую роль. Может быть, в момент осады города Сагайдачным именно отсут­ствие воды в крепости заставило ельчан пойти на переговоры? Ведь именно после того, как казаки оттеснили ельчан от реки Елец и загнали в крепость, осада завершилась. Зная это, Валуев тщетно искал в Ельце воду. Крепость была поставлена с учетом мнения всех жителей возле старого городища. Именно в этом месте ельчане и Валуев «воды достать чаяли». Если ранее здесь был древний город, то, следовательно, здесь было самое удобное место.

Однако в отписке в Москву в апреле Григорий Леонтьевич констатировал: «а в остро­ге, государь, воды нет». Была мысль делать тайник, т. е. подземный ход к реке. Но от этой затеи быстро отказались: «к реке Сосне тайника делать немочно, потому что далече, а пошол камень». Воевода составил чертеж Ельца и послал его в Москву с сыном боярским Степаном Ташлыковым. Роспись города, которую он послал, была следующей.

Новая крепость с башнями и воротами по мере Валуева была в 750 сажень. Трудно сказать, какая именно сажень имелась в виду. Всего насчитывалось более 30 значений сажени. Простая сажень равнялась 152 см, маховая составляла 176 см и косая великая сажень составляла 248 см. В нашем случае, вероятно, речь идет о простой сажени, равной 152 см. [183] Следовательно, примерная длина стен елецкой крепости равнялась 1 км 140 м. Первоначально Валуев планировал сделать крепость больше. Но вскоре пришлось уба­вить 50 сажень при строительстве по причине того, что одно из мест показалось воеводе «худым и некрепким». Крепость была уменьшена после совещания с ельчанами. Какое место имелось в виду, неясно. Скорее всего, это место спуска в сторону Быстрой Сосны.

Валуев вписал в чертеж, что надеется выкопать два колодца, один — между церквами Михаила Архангела и Пятницкой, а другой — между Новосильских и Ливенских ворот. Но это были только планы воеводы. Ельчанин Ташлыков, доставивший донесение Валуева, так комментировал приписку в Москве: «Воды ныне в остроге нет, а оприч тех мест, что в чертеже колодцы копать негде». Но тут же добавил: «Да и в тех местах колодцы не выкопать, потому что на Ельце колодезных мастеров нет, а тайника к реке Сосне и к Ельцу за далеком сделать не сумеем».

По царскому указу приехали двое колодезных мастеров. Им надлежало вырыть ко­лодцы в городе, «чтоб на Ельце без воды небыть». Копать колодцы надлежало силами Местных жителей. Никаких документов об успехах этих мастеров не сохранилось.

В апреле Валуев писал в Москву о том, что крепость почти готова. Осталось докопать ров в 700 сажень и доделать башни. В строительстве принимали участие все ельчане: «служилые и посадские всякие люди». Все жители выражали через воеводу надежду на то, что дождутся вскоре государева жалования.

Весна была ранней, и в апреле ельчане уже готовились к предстоящим работам на пашне. Знали об этом и в Москве. Валуеву было приказано возобновить десятинную пашню: «пахать всяким елецким служилым и жилецким людям по-прежнему». Семена на десятинную, государеву пашню воеводе надлежало взять с пустых и брошенных поместий в Елецком уезде. Но тут обнаружилось, что никаких семян в уезде нет. Воевода посылал своих людей по уезду, но те каждый раз возвращались с пустыми руками. Сеять было не­чего. Тогда Григорий Леонтьевич собрал всех жителей города и потребовал дать семян на государеву пашню. На что ельчане заявили, что это их хлеб и давать его они не обязаны. Тогда воевода стал «допрашивать», где есть брошенные земли с хлебом. На это ельчане отвечали: «а выморочного (брошенного) хлеба никакого нет».

Тогда воевода решил пойти другим путем. Он начал проводить сыск «опальных лю­дей», которые были замечены в разбое и «воровстве» в годы Смуты [184]. Таких оказалось много. Нашлись свидетели, охотно сдававшие Валуеву таких преступников. Те, недолго думая, бежали. Вот их земли и послужили для государевой пашни. Удалось уже к маю на­брать ржи примерно 50 четвертей и ярового хлеба более 100 четвертей.

Григорий Леонтьевич был человеком хитрым и деятельным. Иногда ему приходилось с трудом заставлять ельчан выполнять государственные задачи: «заводить» государеву деся­тинную пашню, перестраивать крепость, копать рвы, выдать семена с брошенных земель.

Весной 1619 года Валуев получает из Москвы отчет, составленный в свое время Оси­пом Тороповым для новосильского воеводы Прокофия Воейкова. В этом документе город Елец и ельчане описываются сразу после разорения. Согласно ему в Ельце: детей бояр­ских — 123 человека с пищалями, беломестных казаков с атаманами — 131 человек с пищалями. Другую группу составляли ельчане с рогатинами: стрельцы — 126 человек, беломестные казаки, пушкари, воротники и чернослободцы 630 человек. Итак, оказыва­ется, что после разорения ельчане имели оружие.

[singlepic id=1392  w=620 h=560]

Тогда же елецкие укрепления составили всего 280 саженей. Чертеж, составленный воеводой, указывает на то, что крепость, поставленная Валуевым, находилась возле «старого елецкого городища», т.е. возле остатков укреплений древнего Ельца XIV века, в районе современной Кошкиной горы. [185] Известно, что «городищем» называли в те времена заброшенные и разрушенные древние стены и рвы. Валуев не мог назвать «старым городищем» новый острог, построенный до него, а также частично сожженные всего год назад Сагайдачным посад и крепость. Следовательно, этот факт еще раз под­тверждает археологические данные, свидетельствующие о том, что летописный Елец на­ходился на Кошкиной горе, а не в каком-либо другом месте. Это все, что осталось после разорения от крепости в 1020 саженей. При этом в Ельце остались после запорожцев 2 пушки больших полностью целых, 3 пушки больших порченых. 5 пищалей затинных целых и 7 порченых. Более того, в Ельце пушечных запасов было 22 ядра больших и 1000 ядер меньшего размера.

Получается, что ельчане врали, когда утверждали, что оружие забрали казаки Сагай­дачного. Валуеву еще раз надлежало допытаться о судьбе пушек, пищалей и рогатин, оставшихся в Ельце после разорения.

В апреле 1619 года Валуев получил из Москвы указание посчитать погибших землев­ладельцев в нашествие Сагайдачного и установить их родственников, и «если в которых поместьях не сыщутся родственники, то о том отписать» в Москву. С таких поместий надлежало брать озимые и хлеб для посева государевой пашни. Такого хлеба не оказа­лось, так, что это указание Валуев не исполнил. Списки погибших землевладельцев и их родственников были составлены и посланы в Москву думному дьяку Марку Позднееву.

17 июля 1619 года Валуев получил очередную грамоту из Москвы. Грамота была сле­дующего содержания: «По нашему царскому велению, съезжались нашего царского веле­ния послы с польскими и литовскими послами за мирным постановлением. И мы, великий государь, по нашему царскому обычаю жалели от разлития крови христианской и, радея за покой всем людям всего Российского государства, с теми польскими и литовскими людьми велели перемирные лета учинить». Далее было написано о решении обменяться пленны­ми. Для этого Валуев должен был составить списки ельчан, уведенных в полон гетманом Сагайдачным, и послать в Москву для размена. Содержание списков Валуева было изложено в предыдущей главе. Эти списки, видимо, были поданы в августе 1619 года. Для составления их был проведен опрос жителей.

Другим важным мероприятием воеводства Валуева стало верстание (набор на службу) детей боярских. После разорения Сагайдачного возникла необходимость пополнить чис­ленность дворян Елецкого уезда.

1 марта 1620 года в Елец был доставлен указ о проведении нового набора на службу [186]. Надлежало набрать на службу «новиков». «Верстание» состояло из смотра явившихся новиков, о котором было объявлено заранее. На смотре, кроме воеводы и писцов, при­сутствовали окладчики. Окладчиками выступали авторитетные дети боярские, служив­шие в Ельце уже давно. Это местная служилая элита: Осип Исаевич Каверин, Григорий Александрович Сухинин, Зиновий Перцев, Добрыня Рощупкин, Первой Чурсин, Сергей Щербатый, Степан Родионов, Илья Милентьев.

Общее число набранных новиков составило 94 человека. Все они были поделены на две группы: служилые новики и неслужилые. Число служилых составило 65 человек, не­служилых — 29 человек. Новики были поделены на статьи [187]. К первой статье из числа служилых новиков относились 30 человек, ко второй — 24, к третьей — 10, к четвер­той — 1 человек. Обратим внимание на то, что четвертая статья детей боярских появляется в Ельце впервые. Неслужилые новики делились на статьи следующим образом. К первой статье относились 13 человек, ко второй статье — 41 человек и к третьей — 4 человека.

Представители первой статьи служилых новиков получали по 7 рублей жалования, второй по 5 рублей и третьей — 4 рубля. Позже в сентябре 1621 года в Ельце были на­браны еще 25 детей боярских [188].

Набор на службу новиков было последним мероприятием Валуева в Ельце. Опыт­ный воевода умел найти общий язык с ельчанами, используя различные рычаги дав­ления. Валуев добросовестно исполнял поручения, иногда сам вникая во все дела по необходимости. Жизнь города при Валуеве стабилизировалась, никаких выступлений, недовольств и смут не происходило. При нем был восстановлен город, налажена торгов­ля, проведен смотр жителей.

Новым елецким воеводой стал Семен Иванович Волынский, в помощники ему был назначен Федор Вахрамеевич Сухотин. Григорий Леонтьевич Валуев уезжал из Ельца весной 1620 года. В 1621 году он служил на воеводстве в Вязьме [189].

 

Ляпин Д.А. История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание. — Тула: Гриф и К, 2011. — 208 с.

Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/istoriya-uezda-16-17-v/voevoda-valuev/

 

Примечания:

177. Булычев А.А. Поминание павших на Куликовом поле во Вселенском Синодике Русской митрополии конца XV в. // Верхнее Подонье: Природа. Археология. История. Т.2. Вып.2. Тула, 2007. С. 44.
178. См.: Морозов Б. Именной указатель. // Хроники Смутного времени. М., 1998. С.483.
179. Воскобойникова Н.П. Описание древнейших документов архивов Московских приказов XVI — начала XVII веков. Кн.II. М., 1999. С.33.
180. Далее текст излагается по сохранившимся отпискам Г.Л. Валуева: РГАДА. Ф.210, Владимирский стол. Д.7. Л.13, 13 об.; 75—78; 122—124; 117—203. Материалы предоставлены А.В. Воробьевым.
181. Вероятно, в процессе восстановления Ельца этот храм был перенесен (или возвращен) в Черную слободу, а в соборе Ельца появился придел в честь Михаила Малеина.
182. Козляков В.Н. Михаил Федорович. М., 2004. С.146—147.
183. Каменцева Е.И., Устюгов Н.В. Русская метрология. М., 1975. С.237; Романова Г.Я. Наименование мер длины в русском языке. М., 1975. С.81—86.
184. Тут «воровство» — преступления против государственной власти, например, непризнание законности династии Романовых и проч.
185. Ляпин Д.А. Историческая топография г. Ельца XVI—XVII вв. // Вестник ЕГУ. Серия: Археология. Елец, 2009. С.31—42.
186. РГАДА. Ф.210. Д.90. Л.1-12.
187. Принадлежность к статье определялась материальным достатком, боеспособностью, родовитостью.
188. Там же. Л.13-16.
189. Воскобойникова Н.П. Описание древнейших документов архивов Московских приказов XVI — начала XVII веков. Кн.II. М., 1999. С.109.

Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «История Елецкого уезда в конце XVI—XVII веков. Научно-популярное издание», изданной в 2011 году под редакцией Н.А. Тропина. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.