Продолжение I части книги «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках».
Глава 3. Новая власть и старые проблемы (1619-1630)
Восстановление
Тяжелые последствия Смутного времени еще долго сказывались на населении, проживавшем на Верхнем Дону. В прошлой главе, путешествуя с горшечником из Лебедяни, мы видели реалии жизни простых людей 20-х годов XVII века. Наступление на степь было приостановлено. Новая власть не решалась вести масштабную войну против татар, но необходимо было восстановить оборону русских границ. Царю Михаилу Фёдоровичу и его окружению достались старые проблемы: постоянные татарские набеги. Кажется, что если бы в 80-90-е годы XVI века не были построены города-крепости, то теперь их никто уже бы не решился построить.
После нашествия Сагайдачного силами местного населения были организованы работы по восстановлению городов. Учитывая уроки, полученные во время прихода запорожцев, воеводы предлагали жителям делать дополнительные оборонительные сооружения или даже переносить город на другое место. Об этом также докладывалось в Москву. Например, в 1619 году елецкий воевода Григорий Леонтьевич Валуев предлагал перенести Елец на место большой горы Аргамач, бывшей тогда окраиной города. Вероятно, воевода хорошо знал, что с этого возвышенного места и началось взятие Ельца Сагайдачным [1].
В ноябре 1618 года воевода Данкова Фёдор Оладьин начал восстанавливать город на старом месте. Довольно быстро здесь были сделаны укрепления, крепость и острог вокруг слобод. Из реки Дон Оладьин вынул артиллерию, брошенную туда казаками: «две пищали полуторных да два тюфяка да шесть пищалей затинных» [2]. Однако в декабре 1619 года Данков был перенесен на новое место. Его поставили на Вязовенском городище на реке Дон, в 40 верстах южнее старого города. Первоначально Оладьин построил хорошо укреплённые слободы для жителей. Сюда были перевезены запасы и провиант, а затем переселились на новое место и жители старого города [3]. Только потом Оладьин начал строительство крепостных укреплений, соорудил башни, тайники и прочее, в чём нуждался классический русский город-крепость. Стоит сказать, что Фёдор Оладьин не только сумел правильно выбрать место для нового города, но и грамотно организовал перенос Данкова на новое место. Узнав об этом событии, многие данковцы из Михайлова, Ряжска и других городов вернулись в новый Данков.
В условиях разрухи и финансовых проблем власть изменила традиционную политику по отношению к городам Верхнего Дона. Жёсткий контроль сменился стремлением наладить здесь местное самоуправление, заставить население проявлять большую самостоятельност
Все города-крепости, разрушенные Сагайдачным, восстанавливалис
В 1622 году был проведён масштабный смотр дворян по всей стране. Результаты его весьма показательны: элита русского войска была почти небоеспособна [4]. Численность дворянской конницы, основы русского войска, на Юге России сильно уменьшилась. Чтобы исправить ситуацию, правительство начало набирать в число помещиков донских казаков. Эти казаки помнили своё происхождение и в официальных документах писались без отчества, как было принято в их среде. Многие из таких казаков-помещико
Но были и проблемы материального свойства. Большинство помещиков региона были «худы», значительная часть — «наги, босы и безлошадны», многие не имели никакого оружия. Даже получая возможность распахивать большие земельные участки, помещики просто не имели к этому средств [5].
Положительной тенденцией стало увеличение численности крестьян на Верхнем Дону в период Смутного времени, хотя число их было по-прежнему недостаточным. Так, в Елецком уезде хотя бы одним крестьянином владели 55 человек, или 9% от общей массы помещиков, 2-5 крестьянами – 207 человек или 33%, 6-10 крестьянами владели 73 помещика, или 12%, и свыше 11 крестьян имели 13 человек, или 2%. Получается, что крестьянами владели только 348 помещиков из 820 [6].
Бедных, больных, раненых и старых дворян в 1622 году воеводы переводили в городовую службу, освобождавшую их от участия в военных походах и в битвах с татарами за пределами города. Эта служба не требовала больших физических и материальных затрат: только во время осады нужно было являться на защиту города. Лишь некоторые из городовых имели оружие, часто это была рогатина (копьё) и самопал. Все остальные вообще не были вооружены.
Многие дворяне жаловались воеводе на обнищание, много было надежд на «государево жалование». Были и такие, кто являлся на смотр пешком, что было настоящим бесчестьем для дворянина. Воевода на смотре с неудовольствием разглядывал таких воинов, хмурился и лишь махал руками, давая понять, что и описывать его положение не стоит, итак все понятно. С таким войском невозможно было начинать новое наступление на степь.
Выше я уже упоминал, что в последние годы Смутного времени крестьяне активно бежали на Юг России, во всяком случае, это повальное бегство прервало только нашествия Сагайдачного, и то — на время. Крестьяне бежали, даже объединяясь семьями. Помещики уездов, откуда бежали крестьяне, были возмущены начавшимся процессом. Уже в 1616-1617 годах дворяне Алексинского уезда просили выслать в Елецкий уезд сыщика для возврата своих беглых крестьян. Просьба алексинцев была удовлетворена, и для производства сыска был назначен тульский дворянин Б. Карпов. Однако Карпов так и не доехал до Ельца, поскольку был занят другими служебными делами. В 1620 году елецкие дворяне написали ответную коллективную челобитную, в которой просили, чтобы строже соблюдались нормы пятилетнего сыска беглых крестьян [7].
Несмотря на большие трудности, связанные с экономическим упадком после Смутного времени, к 1625 году организация обороны границ была более-менее налажена. Весь регион Юга России вновь стал представлять собой большой военный округ, а служилое население обязывалось постоянно быть готовым к выступлению в поход. В этой связи был организован Большой полк, а также несколько передовых и сторожевых полков, которые размещались на южных рубежах [8]. Центр Большого полка находился в Туле, сам полк располагался в маленьких городках по реке Оке.
Роспись служилого населения городов Юга России (1625 года) поможет нам наглядно увидеть организацию обороны степных рубежей. Большим полком командовал в эти годы князь Юрий Буйносов-Ростовс
В полках служили дворяне со всей страны, здесь имелись представители и южнорусских уездов, и русского севера, и центра России. Поместная конница являлась основой русской армии на степном пограничье. Отдельную группу здесь составляли иноземцы, в основном, выходцы из Европы. Под руководством ротмистра Дениса Фацылина они несли службу по Оке. Общая численность служилых людей Большого полка составляла 2570 человек, включая дворян, казаков, иноземцев.
Поскольку служилое население Верхнего Дона находилось после Смуты в бедственном положении, правительство периодически присылало сюда население замосковных городов и центра России. Но основной упор в это время делался на восстановление уездов по Оке. Гарнизоны местных городов: Михайлова, Мценска, Рязани, Орла, Шацка, Ряжска были быстро восполнены и увеличены. Города Подонья находились в худшем положении и чаще подвергались набегам татар, но и здесь гарнизоны вскоре пополнились новыми силами.
Посмотрим на численный состав служилого населения городов Верхнего Дона. В Епифани в 1625 году служили 109 человек: 65 стрельцов, 24 казака (пеших) и 20 пушкарей. В Данкове находились 120 стрельцов, 19 сторожевых казаков, 8 пушкарей. В Ельце располагался гарнизон в 1488 человек, среди которых было 627 дворян, 191 донской казак, а прочие являлись мелкими служилыми людьми. В Ливнах насчитывалось 816 служилых людей, из них — 284 казака. В Лебедяни находились 318 человек разных чинов. В крепости Валуйки было 424 постоянных служилых человека, а в Курске — более 800 человек. Около 1000 служилых людей располагались в Воронеже. В Осколе служили 424 человека, из которых 20 человек были ямщиками. Впрочем, в эти годы ямские слободы появились и в других городах Верхнего Дона.
Уже упоминалось, что все пограничные города были связаны единой системой обороны. Так, ельчане и ливенцы служили в крепости Валуйки, находившейся уже в пределах огромной степи, тянувшейся до Крыма. Здесь обычно проходили татарские размены, и сюда часто наносила визиты татарская конница, оставлявшая после себя огонь и разруху. Валуйки – небольшая крепость, в которой постоянно содержать большое число служилых людей было накладно. Пахать здесь пашню под угрозой постоянных набегов татар не представлялось возможным. Елецкие и ливенские казаки в количестве 30 человек регулярно посылались на службу в Валуйки. В редких случаях число посланных казаков доходило до 100 человек. А вот жители Курска должны были охранять ещё и литовское пограничье, для этого они выезжали на реку Псёл на городище по 30 человек ежемесячно.
«С весны во всё лето и до больших снегов» служилые люди «для береженья от прихода воинских людей» по рекам, впадающим в Дон, несли патрульную службу. Особенно внимательно охранялись участки, где находились броды, переправы, перелазы татарской конницы и шляхи – большие татарские дороги.
Татарские набеги заставляли русских постоянно помнить об опасности. В 1626 году группа татар примерно в 100 человек обошла Елецкий уезд и вторглась в пределы Данковского уезда. Продвижение татар было замечено ельчанами. Накануне вторжения воевода получил приказ о том, чтобы в случае нападения татар дать бой. В 1626 году воеводой являлся князь Федор Елецкий. Однако отписку в Москву о случившемся писал не он, а Иван Киселев, елецкий голова, который и выехал навстречу неприятелю. В походе участвовал также казачий и стрелецкий голова Аким Кривский. Были собраны елецкие полковые казаки с пищалями и лучшая дворянская конница.
Разорив деревню Спешнево в Данковском уезде, татары повернули на Елецкий уезд вниз по реке Хмелинец. Возглавляемые Иваном Киселевым, ельчане, двинулись навстречу врагу. Численность ельчан нам не известна, но очевидно, что татар было меньше. Лучших детей боярских могло быть в городе тогда около 100 человек, а полковых казаков — около 300 человек. Встреча враждующих сторон состоялась в Бруслановском стане под Рысиным лесом. Увидев ельчан, татары «пошли на утек», т.е. спешно отступили. Иван Киселев и ельчане преследовали татар весь день и уже глубокой ночью доскакали до реки Быстрая Сосна. Подойдя к реке, татары спешно переправились на другой берег, а у ельчан «стали лошади». Русские лошади были загнаны до такой степени, что ехать на них, а тем более переправляться через реку было невозможно. Неприятель, видя, что погони нет, спокойно удалился. Татары везли с собой много награбленного и могли нанести еще больший урон русским.
Ельчане собрались на военный совет. Было решено отобрать лучших лошадей и продолжить погоню уже в небольшом количестве. Возглавили этот неожиданный для татар рейд дворяне Воин Опухтин, командовавший несколькими десятками казаков, и Зиновий Перцев с «товарищи». В погоню отправились немедля. Догнать татар удалось «на крымской стороне в степи» в районе реки Олым. За рекой Олым на речке Плоте состоялся бой, в которой ельчане одержали полную победу. Удалось взять много пленных, часть татар были убиты [9].
В 20-е годы XVII века на опасных участках обороны стали появляться небольшие укрепления – острожки. В 1628 году упоминается Чернавский острожек, поставленный в устье реки Чернавы. Здесь служили ельчане и ливенцы, меняясь каждый месяц [10]. Данное обстоятельство свидетельствует о решительной попытке русских закрепить за собой рубежи Верхнего Дона.
Таким образом, несмотря на разрушение линии обороны во время Смутного времени в 20-е годы XVII века русское правительство старалось придерживаться курса на укрепление границ по Оке и на Верхнем Дону. Частой стала практика посылки подарков турецкому султану и крымскому хану, татарские послы были обычными гостями в Москве, их щедро одаривали, им намекали на необходимость прекратить набеги на южные рубежи России.
Несколько лет спустя крымских послов в русской столице встретил немецкий посол Адам Олеарий, написавший о них очень показательные строки в своих мемуарах: «Мы видели, как поехали в Кремль 72 крымских татарина, которые все именовали себя послами. Великий князь целых три часа сидел перед ними и сам выслушивал их просьбы. Они разместились, по своему обычаю, на полу в аудиенц-зале и каждому из них… подано было по чаше мёду. После чего… даны были кафтаны… Эти народы жестоки и враждебны. Они живут в обширных, далеко разбросанных местах к югу от Москвы. Великому князю… они доставляют много вреда, грабя и похищая людей… Они часто приезжают с подобными посольствами, но только для того, чтобы, подобно вышеупомянутым, забрать что-нибудь и получить подарки. Его царское величество в таких случаях не обращает внимания на расходы, только бы купить мир. Однако они хранят мир не дольше, чем им это кажется выгодным» [11].
Ляпин Д.А. На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках. — Тула: Гриф и К, 2013. — 220 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/verxnij-don-16-17-v/vosstanovlenie/
Примечания:
1. РГАДА. Ф. 210. Д. 7. Л. 13-13 об.
2. РГАДА. Ф. 210. Столбцы Московского стола, Д. 11. Л. 241. Благодарю за предоставленную информацию А. Ракитина.
3. Там же. Л. 245
4. Материалы смотра 1622 года излагаются по: РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86. На другие источники даются отдельные ссылки.
5. РГАДА. Ф. 210. Оп. 4. Д. 86.
6. Там же.
7. Ляпин Д.А. Колонизация Центрального Черноземья в конце XVI — начале XVII веков //Актуальные вопросы истории российской провинции XVI-XXI вв.: тематический сборник научных трудов. Вып. 4. Новосибирск, 2009. С. 7-23.
8. РГАДА. Ф. 210. Оп. 20. Д. 6. Л. 1 – 104. Далее по этому источнику без сносок.
9. Хрестоматия по истории Орловского края. Тула, 1966. Вып. 1. С. 36.
10. Елецкая челобитная // Горлов В.П., Новосельцев А.В. Елец веками строился. Липецк, 1993. С. 354.
11. Олеарий А. Описание путешествия в Московию // Россия XVII века: воспоминания иностранцев. Смоленск, 2003. С. 296-297.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках», изданной в 2013 году. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
