(Продолжение книги «Храмы и монастыри Липецкой и Елецкой епархии. Задонский район»)
Свято-Троицкий Тихоновский женский монастырь. Открытка начала XX в.
Свято-Троицкий Тихоновский или, как часто его называли прежде, Скорбященский монастырь, находился в г. Задонске, на Дворянской улице.
Началом истории этой обители можно считать исцеление в Задонском Богородицком монастыре у мощей святителя Тихона ельчанки Матроны Поповой, давшей обет служить Господу странноприимством бедных.
Матрона Наумовна Попова родилась в 1769 г. в семье заштатного дьячка Дамской слободы г. Ельца [1]. Семи лет оставшись сиротой, она ютилась по чужим людям, пока тяжёлая истерическая болезнь не лишила её и этого крова. По совету подвижницы Елецкого Знаменского монастыря затворницы Мелании, Матрона Наумовна отправилась в Задонск, и здесь, при гробе Святителя Тихона, епископа Воронежского и Задонского чудотворца получила исцеление от своего недуга [2]. И тогда она дала обет служить угоднику Божию: «Ты меня исцелил, угодник Божий, ты и не оставь меня, беспомощную сироту, в последующих путях моей жизни. Поручаю себя всегдашнему твоему покровительству и не отойду от тебя, благодетель мой!» [3] Сказавши так, Матрона от слов своих в дальнейшем не отступила, хоть и немало пришлось претерпеть ей на избранном нелегком пути служения Господу через помощь ближним. После исцеления Матрона просила благословения затворницы Мелании идти в какой-либо женский монастырь, но та сказала ей: «Ступай-ка лучше в Задонск: там будешь принимать странников и питать сирот!» [4]
В начале XIX столетия Матрона Наумовна Попова поселилась в Задонске и более тридцати лет прожила около стен Богородицкого монастыря, благоговейно почитая святителя Тихона. Но это было не одно лишь умиление пред святостью угодника Божия, это был в то же время подвиг деятельной любви. Матрона хорошо поняла, что св. Тихон, отрекшись от мира, своими наставлениями и благотворениями до конца дней своих служил мирянам. И, следуя этому примеру, она сделала своим подвигом служение неимущим, притекавшим во множестве в Задонск к гробнице св. Тихона [5].
Свой подвиг странноприимства Матрона Наумовна начала с маленькой келии, специально купленной для этой цели старцами Задонского монастыря Анатолием и Илларием, без всяких средств, с одною верою в помощь Божию и Его святого угодника. Хижина эта, купленная за 12 копеек, была мала и вмещала только 6 человек. Когда богомольцы, отдохнув, выходили, за ними туда сразу же входили другие. А со временем Матрона Наумовна устроила странноприимный дом, где дала приют очень многим паломникам, приходившим в Задонск на богомолье, по благоговению к памяти святителя Тихона.
В 1822 г. богатый купец предоставил ей нижний этаж своего дома под странноприимный дом в память своего умершего сына, а келью для Матроны приказал поставить во дворе. В это время к подвижнице присоединилось несколько девиц, желавших ей подражать.
В холерный 1831 г. Матрона Наумовна ухаживала за больными, питала их, выхлопатывала место на кладбище для усопших и хоронила бесприютных бедняков; принимала подкидышей и сирот, воспитывала их и пристраивала «к месту». «У Бога всего много, — говаривала старица — святое милосердие Его питает нас, и нам грешно будет не делиться с неимущими» [6].
Деятельная христианская любовь и богоугодные милосердные дела сделали имя нищей Матроны известным и уважаемым среди всего окрестного населения. Её чтили и воронежские архипастыри, особенно архиепископ Антоний II (Смирницкий) [7].
Постепенно около старицы, с годами всё более почитавшейся за нищелюбие и попечение об убогих, образовалась община сотрудниц, которые под её руководством молились и призревали странных. Так минули годы и приблизились к концу дни земной жизни старицы — страннопримницы. Однажды Матрона Наумовна увидела во сне святителя Тихона, который благословил её, дал пшеничный хлеб и сказал: «Пора тебе, Матрона, стать самой хозяйкой». И, указывая на северную сторону Задонска, прибавил: «Вот место, где ты должна устроить монастырь!» [8]
Чувствуя уже приближение своей кончины, Матрона всё чаще задумывалась о том, что будет после её кончины. С тревогою в сердце и глубокой скорбью не раз она повторяла: «Господи Боже мой, что-то станется, когда издалека придут странные на поклонение Божией Матери и святителю Тихону, и как приюта здесь не будет, а ежели из них ещё будут слабые, больные, изнурённые долгим путём. И никто не успокоит их… Да что же это будет?» Размышляя так, подвижница постаралась упрочить то дело, над которым она трудилась долгие годы. Для чего и решила на месте, ранее приобретённом на пожертвованные благодетелями средства, устроить общину «сестёр милосердия». Место, где предполагалось впредь покоить странных и обездоленных, располагалось тогда на северной границе города, по дороге в Тюнино. Там уже жили и трудились несколько десятков сотрудниц Матроны Наумовны.
1 апреля 1844 г. наместник Задонского Богородицкого монастыря архимандрит Иларий тайно постриг подвижницу в мантию и в честь преподобной Марии Египетской нарёк её Марией. При этом новопостриженная монахиня Мария получила в подарок присланную от архиепископа Воронежского Антония II (Смирницкого) его мантию [9].
Чувствуя приближение конца своей земной жизни, попечительница странных и убогих, с благословения архиепископа Антония, поручила своим завещанием соборному протоиерею г. Задонска Петру Алексеевскому (духовному отцу) устроить на оставленном ею месте женскую общину, при коей была бы небольшая церковь во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». Благословляя старицу, Высокопреосвященный и сам обещал содействовать исполнению этого намерения, но в декабре 1846 г. скончался. Это сильно расстроило старицу, лишившуюся вдруг столь серьёзного заступника и помощника в исполнения заветной мечты. И тогда старица Мария решила обратиться за советом и помощью к весьма авторитетному в высших церковных кругах наместнику Троице-Сергиевой лавры архимандриту Антонию (Медведеву), который знал её лично.
А потому, когда в июне 1851 г. монахиня Ангелина (Алтуфьева) отправилась на богомолье из Задонска в Москву и далее, матушка Мария дала ей письмо и гостинец — сухари из обители (приготовлявшиеся из ржаного хлеба и славившиеся особым вкусом) для о. Антония, поручив вместе с тем передать и её просьбу насчет построения церкви. Матушка Ангелина исполнила данное поручение, и через ходатайство о. Антония (ныне причисленного к лику Радонежских святых), долгие годы бывшего ближайшим сотрудником и духовным другом святителя Филарета (Дроздова), дело о построении храма Скорбящей Божией Матери и устройстве общины из сподвижниц Матроны Наумовны Поповы возымело благое начало.
Старица Матрона Наумовна на смертном одре. Литография второй половины XIX в.
Блаженная старица Матрона Попова, в монашестве Мария, скончалась 17 августа 1851 г. [10] и погребена была в усыпальнице Задонского Богородицкого монастыря, именовавшейся Митрофановой пещерой. В метрической книге Задонского городского Успенского собора за 1851 г. об этом событии была сделана следующая запись: «Августа 18 умерла, а 19 погребена мещанская девица Матрона Наумовна Попова 90 лет. Погребение совершено протоиереем Петром Алексеевским с причтом».
Сотрудницы Матроны тотчас же после её смерти начали хлопотать об учреждении при странноприимном доме общины.
В ноябре 1851 г. одна из них — девица Стефанида Черных — писала на имя обер-прокурора Святейшего Синода, графа Н.А. Протасова следующее прошение: «Более 40 лет тому назад гражданка г. Ельца Матрона Наумовна, получив от тяжкой болезни исцеление при гробе святителя Тихона, в благодарность Богу дала обет служить больным и принимать в г. Задонске странных, приходящих сюда по благоговению к памяти Святителя. Бог благословил сие намерение и даровал Наумовне споспешествующих благотворителей, а также расположенных подобно ей сотрудниц (число которых в последнее время простиралось до 40), с которыми она до последнего времени занималась принятием и успокоением больных и странных в Задонске, в устроенном для сего доме. Пред своею кончиною старица Матрона Наумовна завещала оставшимся по ней сотрудницам, чтобы её благотворительное учреждение, которое существовало до сих пор частно, упрочено было утверждением от правительства под наименованием Тихоновского общества сестёр милосердия и имело при своём доме церковь во имя Скорбящей Божией Матери. Это общество не рассчитывает пользоваться никаким окладом от казны или от духовного начальства, но ожидает способов своего существования от провидения Божия, от доброй деятельности своих членов и от христианского милосердия ближних, которые пожелают предложить ему единовременные или срочные пособия. Место, на котором находится странноприимный дом, и где предполагается устроить церковь, отстоит в полуверсте от Задонского мужского монастыря на север и заключает в себе два земельных участка: а) отказанный по духовному завещанию задонской мещанки Марфы Добычиной и б) жертвуемый по дарственному акту задонским протоиереем Петром Алексеевским. Умершею Матроной Наумовною устроены тут разные здания, и приготовлен материал для новых построек» [11].
Прошение девицы Черных принято было в Петербурге весьма благосклонно, благодаря, в особенности, ходатайству митрополита Московского Филарета (Дроздова). Внимание Святителя к прошению из Задонска привлёк наместник Троице-Сергиевой лавры архимандрит Антоний, не оставивший без внимания предсмертную просьбу подвижницы и принявший самое горячее участие в осуществлении её благого начинания.
Святитель Филарет первоначально, правда, не без удивления воспринял это прошение, но, разобравшись в сути дела, проявил немалое попечение и оказал всяческую поддержку идее создания в Задонске общины сестёр милосердия в память святителя Тихона. «Знаю, что дела человеколюбия и без ходатайства приобретают внимание… Однако Матроной Наумовой, не знаю почему, пожелавшей употребить меня для ходатайства по этому делу, не решился я отказать; частию потому, что слышал о её богоугодной деятельности, частию потому, что она, по изъявлении означенного желания скончалась, а отшедшим к Богу прекословить и отказывать не так удобно, как живущим на земле», — замечает по этому поводу св. Филарет в одном из писем.
А вот какие аргументы в пользу задуманного Матроной Наумовной приводит святитель в письме графу Протасову: «Должно признаться, что вхожу в чужое дело, представляя вашему сиятельству прошение Тихоновского общества сестёр милосердия, около 40 лет существующего в Задонске без сего наименования и без законного утверждения, а ныне, по завещанию учредительницы Матроны Наумовой, ищущего законного утверждения… Если удостоены утверждения женские общежития, имеющие целью только собственную тихую и благочестивую жизнь сестёр, то можно полагать, что не менее или даже более достойно утверждения общежитие, которое к вышеозначенной присоединяет другую цель — оказывать человеколюбие бедствующим ближним. И хорошо, что Тихоновское общежитие образовалось не по иностранным образцам, но в простоте духа православного и русского. Предвидится то затруднение, что общество сие не имеет довольно вещественного обеспечения. Но сие затруднение, по моему мнению, разрешается тем, что общество в самом учреждении своём обязывается не требовать никакого пособия от государственной казны и от духовного начальства. Если оно будет действовать, как начало, в духе веры и упования на Бога, русская благотворительность поддержит его. А если бы случилось (от чего да сохранит Бог), что оно оскудеет, то от сего не будет затруднения начальству: члены общества, как не связанные пожизненным обетом, возвратятся в звания, которым принадлежат, и жизнь общества погаснет тихо, как тихо началась» [12].
Заручившись поддержкой митрополита Филарета, осиротевшие после кончины Матроны Наумовны сёстры-странноприимницы уже чаяли скорого разрешения просьбы об «утверждении от правительства» своего благотворительного учреждения. И действительно, в Синоде «прошение девицы Черных», сопровождённое рекомендательным письмом святителя Филарета, без внимания не оставили — «ходатайству об учреждении общины было дано движение». Соответствующий запрос по существу дела из Синода направили в Воронежскую духовную консисторию.
В то время епархию Воронежскую окормлял архиепископ Парфений (Чертков), основное внимание уделявший формально-административному устроению вверенной его попечению территории. А потому за его подписью в Синод последовал ответ от 15 марта 1852 г., однозначно отвергавший идею создания в Задонске «общества сестёр милосердия»: «Прошение крестьянки Черных удовлетворить не можно до тех пор, пока ею не будут изысканы верные и достаточные средства к устройству желаемого заведения с церковью при нём». В подтверждение своего категорического отказа епархиальное начальство указало на следующие моменты:
а) в прошении не значится, завещала ли умершая Матрона Наумовна какое-либо обеспечение для устройства будущего заведения;
б) просительница Черных пишет, что под устройство заведения протоиерей Пётр Алексеевский жертвует землю, но ни актов на эту землю, ни согласия от протоиерея не приложено;
в) указывается, что в случае построения церкви в ней согласны отправлять богослужение безмездно соборные священно-церковнослужители г. Задонска, но о таком согласии их нет письменного от них самих заявления;
г) из прошения видно, что общество не ожидает никаких окладов ни от казны, ни от духовного начальства, а надеется на христианское милосердие ближних, которые пожелают ему предоставить единовременные или срочные пособия, а значит, если дозволить устроение просимого заведения, то сестры обратятся к испрашиванию подаяний, и в случае неуспеха создаваемое общество «должно остаться недоконченным и в запустении» [13].
Вот как прокомментировал рапорт архиепископа Парфения историк Воронежской епархии П.В. Никольский: «Точка зрения консистории — совершенно обратная взгляду митрополита Филарета. Консистория рассуждала с точки зрения формальной и чисто казённой законности. Но она совсем не считалась ни с живым делом, уже действовавшим в продолжение 40 лет, ни с тем духом, каким было проникнуто это дело, ни с той традицией, которая связывала это святое дело с именем и подвигами святителя Тихона» [14].
Слава Богу, что также рассуждали и в Святейшем Синоде. В ответном указе на имя архиепископа Воронежского Парфения от 17 июля 1852 г. ему напомнили, что Тихоновское женское общежитие существует в г. Задонске уже около 40 лет, и «хотя оно и не имеет ныне довольно вещественного обеспечения, но к сему предвидится надежда на благотворительность православных, которою поддерживается большая часть подобных учреждений». В связи с этим Синод поручил Преосвященному Парфению «обратить особое на дело сие внимание» и предоставить своё заключение о способах к обеспечению дальнейшего существования учрежденного Матроной Наумовной Поповой общежития под ведением и руководством духовного начальства.
«После столь авторитетного разъяснения можно бы, казалось, ожидать, что вопрос о законном утверждении Задонского общества сестёр милосердия не замедлит получить благоприятное разрешение. Однако прошло и ещё 7 лет только в переписке» [15].
Тем временем в близких к воронежскому епархиальному руководству кругах возникла идея «в видах экономии» объединить две имевшиеся женские общины в — в Тюнино и Задонске — в одну. На это предложение, угрожавшее отдельному существованию общины, сёстры странноприимного дома в декабре 1852 г. ответили решительным отказом: «…и что изволите вы нам предлагать, — писали они в духовную консисторию, — устроить наше общество близ кладбищенской Живоносно-Богородицкой церкви, мы на сие согласиться никак не можем и завещания покойной нашей матери Матроны Наумовной изменить никак не осмелимся и почитаем это за большой проступок, а желаем устроить на известном месте близ города, как нам уже приказано покойницей» [16].
Мысль о слиянии обоих общежитий нашла горячую поддержку у попечительницы Тюнинской общины вдовы Е.П. Богачёвой. Не раз бывавшая на богомолье в Задонске, лично знакомая с Матроной Наумовной, Богачёва уже приняла на себя хлопоты о женской общине в Тюнино, добиваясь её официального утверждения, и решила столь же активно поспособствовать устроению дел сестёр-странноприимниц. При этом Богачёва утверждала, что действует по благословению самой скончавшейся старицы Матроны. Богатая петербургская купчиха была принята в весьма влиятельных домах, так что ей оказалось несложно найти достаточно серьёзных покровителей внешне правильной и здравой идее объединения двух бедствующих порознь женских общин, созданных в память о святителе Тихоне, духовная слава которого все ширилась.
В феврале 1853 г. князь Александр Голицын писал к архиепископу Воронежскому Парфению: «Сестра Татьяна Борисовна и многие другия с нею высшего круга лица, о которых передам Вам лично при свидании, возложили на меня поручение передать Вашему Высокопреосвященству прилагаемую записку, с просьбою удовлетворить просительницу (Богачёву). Я взялся написать и просить Вас, потому что не усматриваю ни малейшей причины не согласиться на дело доброе».
В приложенной к письму памятной записке сообщается следующее: «Высокопреосвященного Парфения Воронежского нужно просить, чтобы разрешил в г. Задонске быть женскому общежитию при кладбищенской Живоносного источника Божией Матери церкви в Тюнине, в которой есть священник, два причетника и 40 сестёр живут более 30 лет; а новое место, принадлежащее странноприимнице Матроне Наумовне, на котором находятся 30 сестер и [хлопочут], дозволить быть больнице с церковью, чтобы было сие место подворьем Тюнинского общежития, и эти две общины соединить вместе и с Божиею помощью и доброхотных дателей начинать устраивать монастырь». Вслед за тем приезжала в Воронеж сама Е.П. Богачёва и как лично на словах, так и письменно «объяснила о своих намерениях в указанном смысле Преосвященному Парфению».
И нельзя не согласиться с А.М. Правдиным, что в задачах и стремлениях обоих этих учреждений замечалась глубокая разница: тогда как Тюнинская община желала воплощать в себе идеалы собственно иноческой жизни, подвижничества, отрешённого от мира; Наумовский дом ставил себе идеалом подвижничество практическое, деятельное служение и помощь ближним. Для него требовалась …не отдаленность от города, от места скопления людей, а возможная к нему близость, самый этот центр скопления странников и богомольцев, между которыми есть усталые, голодные, холодные, недугующие, страждующие, люди, требующие облегчения, призора, успокоения; требовалась не келья замкнутая, а открытый дом настежь дверями; не пустынное уединение, а многолюдная площадь».
Именно так понимал ситуацию и митрополит Филарет, выразив своё мнение в замечательных словах вышеприведённого письма к графу Протасову: «Если удостоены утверждения женские общежития, имеющие целью только собственную тихую и благочестивую жизнь сестёр, то можно полагать, что не менее или даже более достойно утверждения общежитие, которое к вышеозначенной присоединяет другую цель — оказывать человеколюбие бедствующим ближним» [17].
Однако новые аргументы более практического свойства, выдвинутые в Воронеже и поддержанные ходатайством Е.П. Богачёвой, повлияли и на графа Н.А. Протасова, который решительно склонился к мысли об учреждении одного Тюнинского монастыря с подворьем в виде общины Матроны Наумовой.
В 1853 г. управление Воронежской епископской кафедрой вверено было архиепископу Иосифу II (Богословскому). В числе прочих вопросов пришлось вскоре Высокопреосвященному заняться и нерешённой предшественниками проблемой устроения женских монашеских общин. Видя, что простого решения здесь не предвидится, владыка Иосиф и не стал с таковым торопиться, предоставив событиям развиваться своим чередом, по Божиему произволению. А потому Высокопреосвященный не поддержал идею о немедленном слиянии общин Матроны Наумовны и Тюнинской в одну, почти что обретшую годом ранее реальное воплощение стараниями Е.П. Богачёвой. Таким образом, возникшая было угроза самому существованию странноприимной женской общины в Задонске, казалось, миновала.
Прошло пять лет, в течение которых в жизни общины, созданной Матроной Наумовной Поповой, особых перемен не последовало. Все эти годы правящий архиерей не оставлял своим вниманием оба задонских сестричества. По собственному свидетельству Высокопреосвященного Иосифа И, «обращая особое внимание на сие дело», он всматривался «постоянно в продолжение пятилетнего управления Воронежскою епархиею в обстоятельства оного, в дух и направление живущих как в странноприимном доме, так и при кладбищенской церкви (устроенной в Тюнино)».
Тем не менее итогом размышлений владыки Иосифа о судьбе задонских общин стало сделанное им в 1859 г. представление Святейшему Синоду, из которого явствует, что он пришёл к выводам, аналогичным архиепископа Парфения. Высокопреосвященный Иосиф II ходатайствовал пред Святейшим Синодом об учреждении одной Богородицко-Тихоновской общины с припиской к ней странноприимного дома в виде подворья [18].
Но Св. Синод предложение это не поддержал, обратив внимание на то, что Воронежский архиерей использует аргументацию, влекущую совсем другие выводы — о возможности хоть и не безбедного, но милостью Божией вполне самостоятельного существования двух женских общин. Так, в самом начале архиепископ Иосиф II обращает внимание на то, что странноприимный дом учреждён был ныне покойной Матроной Наумовною более 30 лет назад и до сих пор существует, успешно выполняя те задачи, ради которых и создавался. Более того, замечает Владыка, поддержка матушек со стороны местного населения такова, что «граждане города Задонска желают открытия на том месте женской общины». «Здесь, — пишет владыка Иосиф, — принимаются, успокаиваются и питаются бедные богомольцы, мужчины и женщины, приходящие в Задонский монастырь к гробу св. Тихона или идущие через город Задонск в Воронеж для поклонения мощам св. Митрофана. Заболевшие и больные остаются в этом доме до выздоровления, и постоянно живёт пять человек неизлечимо больных» [19].
По данным, приводимым архиепископом Иосифом И, «живущих для служения странным и больным, посвятивших себя на это ради Господа, считается до 45 женщин (из числа коих 17 служат и живут в другом странноприимном доме, построенном Матроною Наумовною близ мужского Задонского монастыря и перед смертью завещанного ею в собственность этого монастыря). Все они из простого крестьянского звания и очень немногие знают грамоту». Докладывая далее Синоду о состоянии дел странноприимного дома, владыка Иосиф подчеркивает, что хоть община в своём обеспечении уповает исключительно на милость Божию, не имея твёрдой материальной базы, упования матушек все 30 лет существования общины благополучно оправдываются. «Это заведение со всеми к нему принадлежностями устроено, равно как и вновь некоторые строения в нём воздвигаются, на благотворительные пособия. Точно так же живущие в нём женщины и сами странники и больные содержатся с самого основания его привозимою провизиею от доброхотных дателей». В документе за подписью архиепископа Иосифа II даётся также и подробная характеристика материального благосостояния странноприимной общины на 1859 г.: «Имеются следующие строения: два дома (один — каменный в два этажа с помещениями вверху и внизу для больных, в котором восточная часть приспособлена к устроению больничной церкви; другой — деревянный); особый флигель для принятия странных; особые помещения для служащих при доме и для больных. С лицевой стороны, по улице, усадебное место обнесено каменной оградой, а с других — плетневою. Земли под всеми строениями по актам значится до полутора десятин. И, кроме того, через улицу — огородной земли до 4 десятин. Имеется капитал в 2 738 руб., принадлежащий дому и хранящийся в приказе общественного призрения» [20]. Упомянутый архиепископом капитал был завещан старицей Матроною сёстрам для устроения общины, но Божией помощью у матушек-странноприимниц, по свидетельству иеромонаха Геронтия, так и не возникло необходимости к нему обратиться благодаря изобильной помощи христолюбивых благотворителей.
И все же, довольно точно обрисовав ситуацию в женских общинах, настойчиво ищущих именно раздельного официального своего утверждения, владыка Иосиф заключил своё послание следующим:
а) достаточных средств для обеспечения впредь живущих и в том, и в другом заведении не имеется;
б) между тем они существуют более 30 лет, и живущие в них пропитываются безбедно;
в) если открыть общину при странноприимном доме на правилах женского монастыря, то трудно соединить сие заведение со странноприимством, а без принятия странных едва ли будут продолжаться средства к поддержанию дома, то есть благотворительные привозы провизии;
г) все живущие в странноприимном доме (вернее, в двух домах, причем живущие в доме при мужском монастыре не желают соединяться с живущими в загородном доме) суть простые крестьянки, с христианскою любовью принимающие странников и усердно ходящие за больными, но они способны только к сему делу, а не к монастырскому общежитию, — для распорядительности и порядка для женской общины способных из них нет;
д) если дозволить устроение в сем доме больничной церкви, то нужно приглашать к отправлению богослужения причт (на первый раз соглашается безмездно отправлять богослужение протоиерей города Задонска Пётр Алексеевский, который и теперь поддерживает порядок в доме и располагает многих к благотворительности в пользу его) [21].
Основываясь на вышеизложенном, можно предположить, что смутило правящего архиерея, не дав ему возможности благословить наследниц Матроны Наумовны на самостоятельное общинное существование. Это в первую очередь именно отсутствие должного благочиния во внутреннем устроении странноприимной общины, выразившиеся в раздорах между двумя её подразделениями, и явно не порадовавший архиерея невысокий, с его точки зрения, духовный уровень матушек — искренне старающихся делать добро ближним своим, но при этом по простоте и неграмотности не вполне осознающих задачи истинного монашеского служения.
Подтверждает этот вывод и то, что Высокопреосвященный отказывал Тихоновской общине в архипастырском благословении на самостоятельность именно в том её состоянии, в котором она представала его взору на протяжении пяти лет. «Отделять ли странноприимный дом и открывать ли при оном особую общину», — следует, по мнению архиепископа Иосифа II, «предоставить усмотрению по времени, судя по удобствам средств к дальнейшему существованию оного». А пока следует приписать матушек-странноприимниц к Тюнинской общине, как более приуготовленной к монашескому общежитию [22].
В подтверждение архиепископом Иосифом II приводятся следующие соображения: «Место при кладбищенской церкви города Задонска уединённое и благоприличное для женской общины; там уже есть каменная холодная церковь, снабжённая всем нужным в достаточном количестве; при ней состоит особый причт из священника, диакона и причетника; живущие там при церкви чернички более настроены к монастырской жизни, ходят постоянно в церковь, многие из них приучены к чтению и пению в церкви и с давних времён помогают причту при служении молебнов».
Поэтому архиепископ Иосиф II предложил следующее:
— открыть женскую общину при кладбищенской церкви г. Задонска под названием Тихоновской Богородицкой женской общины;
— странноприимный дом Матроны Наумовой с живущими в оном приписать к сей общине в виде подворья и оставить его, согласно намерению устроительницы, в прежнем положении для принятия странных и призрения больных («Удобство при таком предположении представляется то, что сделавшиеся по старости неспособными к служению странным могут быть перемещаемы в общину, а способные к сему вновь назначаемы из общины в странноприимный дом. То же удобство предполагается и в случае нужды при исправлении ленивых, непослушных, своевольных, строптивых и т. п.»);
— для удовлетворения духовных нужд постоянно находящихся в странноприимном доме больных дозволить устроить и освятить больничную церковь (для которой всё нужное изготовлено), а отправлять священнослужение по временам и удобству протоиерею г. Задонска Петру Алексеевскому или приглашать монашествующих из Задонского монастыря;
— для управления общиною и подворьем избрать благонадёжных двух или трёх монахинь из Воронежского женского монастыря и дать им в своё время надлежащие правила [23].
Ходатайство об учреждении в Задонске Богородице-Тихоновской общины с припиской к ней странноприимного дома Матроны Поповой в виде подворья, направленное в Святейший Синод в 1859 г. архиепископом Воронежским и Задонским Иосифом, как уже говорилось выше, не получило поддержки в столице, где возобладал иной взгляд на ситуацию, рекомендованный ещё святителем Филаретом (Дроздовым). Решение вопроса оказалось отложено. Минул год. А тем временем помещица Землянского уезда Надежда Михайловна Коровкина, «желая споспешествовать открытию женской общины в странноприимном доме Матроны Наумовны», заявила о своем намерении пожертвовать в пользу благотворительного заведения 50 десятин принадлежащей ей земли в 30 верстах от Задонска, при с. Стегаловка Елецкого уезда Орловской губернии. Следуя этому благому примеру, некая Екатерина Мальцева пообещала купить для странноприимного дома землю с садом ценою в 3 000 руб., как только будет освящена в нём церковь. Таким образом, материальные основы дальнейшего благополучия странноприимного дома, учрежденного подвижницей Матроной Наумовной, обрели весьма реальные очертания, что также было учтено.
В итоге Св. Синод признал, что женскую общину близ слободы Тюнино удобнее открыть независимо от странноприимного дома в Задонске, оставив оба учреждения «на прежних основаниях». Ибо «подчинение сего дома настоятельнице общины повлекло бы неизбежные с обеих сторон неудовольствия и беспорядки, тем более что настоятельнице было бы весьма трудно, управляя общиной, постоянно наблюдать и за порядком в многолюдном странноприимном доме, находящемся в городе и требующем неусыпного ежечасного надзора» [24].
Протоиерей Пётр Алексеевский. Фото 1870-х гг.
Кроме того, Синод определил следующее:
1) испросить высочайшее разрешение на открытие при кладбищенской церкви г. Задонска женской общины под названием Тихоновской Богородицкой и странноприимного дома в самом Задонске, под названием Тихоновского дома сестёр милосердия;
2) церковь в странноприимном доме разрешить святить теперь же, с тем, чтобы служба в оной исполнялась одним из городских причтов;
3) для управления сим домом и непосредственного надзора за добрым поведением сестёр и исполнением принятых ими на себя обязанностей избрать начальницу из них самих или пригласить одну из известных благотворительниц сего дома;
4) для общего наблюдения за благочинием как в Тихоновской общине, так и в доме сестёр милосердия, для поддержания между ними строгого благочестия и для духовного их направления избрать из братии Задонского монастыря одного из старцев-иноков, известного чистотою и строгостью жизни, с тем, чтобы он был и духовником всех сестёр в обоих учреждениях» [25].
Преосвященному же Воронежскому данным определением от 11 мая 1860 г. предписывалось не медля составить с учётом изложенного в первых 4 пунктах «подробные правила для обоих учреждений, определив, в каком возрасте должны быть принимаемы сёстры и с какими видами по своему званию и происхождению; какое число сестер должно быть допустимо в общине и в странноприимном доме; на каких основаниях они должны быть принимаемы и увольняемы; каким порядком должны быть избираемы впоследствии начальницы в общине и в странноприимном доме». И вообще следовало «поместить в сих правилах все, что окажется необходимым для упрочения порядка и благочестия в обоих учреждениях на будущее время, и представить этот проект в Св. Синод; а между тем сделать теперь же надлежащее распоряжение о формальном принятии и укреплении жертвуемых в пользу странноприимного дома земель».
После этого епархиальное руководство приступило к исполнению принятого решения. Так, создание Тихоновского дома сестёр милосердия до официальной канонизации святителя Тихона явилось ещё одним фактором, способствующим скорейшему прославлению его в лике святых.
Тем временем попечением протоиерея Петра Алексеевского было получено разрешение на освящение тёплой домовой церкви, устроенной в каменном двухэтажном корпусе при странноприимном доме [26]. Освящение её престола во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости» при многочисленном стечении народа 14 августа 1860 г. совершили архиепископ Воронежский и Задонский Иосиф II, наместник Задонского Богородицкого монастыря архимандрит Димитрий, архимандриты Иларион и Геннадий.
Здание Скорбященского храма имело в длину 45,5 арш., в ширину 12 арш., а посредине 24 арш., высота до карниза 9,5 арш. В корпусе шесть окон больших и 14 малых. С двух сторон церкви пристроены паперти 5×7 арш. Иконостас в храме был двухъярусный, длиной 11,5 арш., высотой 4,5 арш. В 1910 г. он оценён в 900 руб. С западной стороны церкви устроены хоры шириной 5 арш. Скорбященский храм отапливался тремя печами, облицованными белым кафелем. С северной стороны к церкви примыкал двухэтажный корпус площадью 12 кв. арш., в котором было 12 окон и 7 дверей. Вверху — 4 комнаты, внизу — 2. Все строения были покрыты железом [27].
Что же касается внутреннего устроения общины, то Высокопреосвященным Иосифом II в первую очередь было предписано матушкам-странноприимницам «с общего согласия … избрать начальницу или из них самих, или одну из известных благотворительниц сего дома». Начата была работа и по составлению подробных уставных правил для обоих учреждений.
На должность начальницы сёстры избрали из среды своей девицу Марию Белокопытову, которая жила вместе с другими 40 сёстрами в странноприимном доме с северной стороны Богородицкого мужского монастыря. Всего же «число сестёр простиралось в то время до 52, а по отзыву протоиерея Алексеевского, на будущее время по местному удобству, способам и потребности могло быть допущено от 75 до 100».
В помощь новоизбранной начальнице для заведывания собственно церковным хозяйством выбрана была девица Наталья Поваляева пятидесяти лет. Избрание это получило полную поддержку бывшего протоиерея Задонского городского Успенского собора Петра Алексеевского, по поручению старицы Матроны опекавшего сестёр после её кончины.
Поддержав избрание Белокопытовой и делая о том сообщение епархиальному начальству, о. Пётр, однако, указывал, что новоизбранной руководительнице «нужно вменить в обязанность, оставив на монастырском подворье столько сестер, сколько требуется для оного (если действительно нужно), с прочими переселиться во вновь устроенное подгороднее заведение, требующее неослабного надзора и особенного внимания» [28]. Тем самым о. Пётр надеялся пресечь расшатывавшие общину разногласия между «городским» и «загородным» её подразделениями, как это часто бывает, претендовавшими на единолично правильное исполнение заветов учредительницы. Но пожелания протоиерея Петра Алексеевского оказались неосуществлёнными, так как сёстры, жившие в странноприимном доме на городской границе, категорически отказались признать Белокопытову своей начальницей.
Вникнув в сложившуюся ситуацию, Владыка Иосиф не утвердил выбора Белокопытовой. 21 августа 1861 г. архиепископом Воронежским и Задонским положена была резолюция, «чтобы признавались старшими сёстрами Тихоновского странноприимного дома девицы Наталья Поваляева и Матрона Журавлёва, с тем, чтобы они заведовали сим домом совместно с заштатным протоиереем Петром Алексеевским». О. Петру поручено было и совершение богослужения в домовой Скорбященской церкви. Надзор же за нравственностью живущих в странноприимном доме поручен был иеромонаху Задонского монастыря Митрофану с тем, чтобы он был и духовником их.
Так начался новый период в жизни странноприимных учреждений Матроны Наумовны Поповой, когда они «поставлены были под непосредственное наблюдение и руководство духовного начальства (в отличие от предшествующего периода, когда были предоставлены лишь самим себе)». Но необходимого высочайшего разрешения пока ещё получено не было.
На протяжении 6 лет девицы Наталья Поваляева и Матрона Журавлёва, назначенные епархиальным начальством старшими сёстрами, возглавляли странноприимную общину. Однако «нестроения» среди сестёр по-прежнему продолжались, и управительницы сочли разумным в конце концов отказались от доверенного им руководства. Судя по всему, не обошлось здесь и без епархиального руководства, так как на освободившееся место из Воронежа была тут же направлена рясофорная послушница Воронежского Покровского женского монастыря Порфирия (Алисова).
Родилась она 9 октября 1823 г. в семье мещанина г. Усмани Тамбовской губернии Георгия Кондратовича Алисова. По пятнадцатилетии своём в 1842 г. поступила в Покровский монастырь, где и определена была в послушницы. По усовершенствованию своей духовной жизни и навыка послушания Пелагия Алисова была назначена помощницей ризничей, «чем вскоре выделилась среди сестёр и обратила на себя внимание». А 20 апреля 1868 г. рясофорную послушницу Порфирию (Алисову) официально утвердили начальницей Тихоновского общества сестёр милосердия [29]. Ранее Преосвященный Серафим (Аретинский), епископ Воронежский, направил следующее предложение духовной консистории: «Рясофорные послушницы Покрово-девичьего монастыря Порфирия Алисова и Екатерина Наумова назначаются мною, первая — начальницею Задонского Тихоновского странноприимного дома сестёр милосердия, а вторая — её помощницею, которые и имеют вполне заведывать хозяйственною частью сего странноприимнаго дома и наблюдать за нравственностью живущих в нём. Протоиерей же Алексеевский, доселе заведывавший сим странноприимным домом, по неимению в нём лиц, способных к управлению им, отселе должен ограничиться только отправлением богослужения в нём» [30].
Предложение правящего архиерея было неукоснительно выполнено. Состоялась официальная сдача имущества странноприимного дома протоиереем Алексеевским. При этом был передан новопоставленной начальнице и принадлежащий странноприимному дому капитал в 4 536 руб.
Так постепенно духовное завещание Матроны Наумовны Поповой, желавшей устроения женской монашеской общины при основанном ею странноприимном доме, начало обретать реальные черты. А потому и решено было ходатайствовать о переносе сюда захоронения самой Матроны Наумовны, покоившейся изначально под сводами Митрофановой пещеры. 3 сентября 1869 г. с разрешения Св. Синода в храм общины «без всякой огласки» было перенесено тело старицы Матроны Поповой, в иночестве Марии. Упокоилась матушка основательница в особом склепе с правой стороны выстроенной на оставленные ею средства домовой церкви во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость» [31]. С тех пор ежегодно память её чествовалась в общине, а потом и в монастыре совершавшимися 17 августа панихидами и устроением в этот день трапезы для богомольцев [32].
Новой начальницей внутреннее и внешнее устройство общины было приведено в точное соответствие уставу православных русских общежительных обителей. В Скорбященском храме совершалось ежедневное богослужение, сёстры имели общую трапезу, а в кельях занимались тканьем превосходных ковров.
В том же 1869 г. был построен кирпичный трапезный корпус, надстроенный в 1893 г. до двух этажей. Его размеры: 26х18х10 арш. Помещений в корпусе было 10. Окон 32, высотой 2 арш. 10 верш., шириной 1 арш. 10 вершк., дверей однопольных — 17, печей русских — 1, голландских белого кафеля — 6. При корпусе сени: низ каменный 6×10 арш., высотой в 2 сажени, верх тесовый, высотой 5 арш. [33]
В 1869 г. стараниями начальницы Порфирии был распространён Скорбященский храм и увеличен его иконостас до следующих размеров: ширина 11,5 арш., высота 4,5 арш., а столбы и хоры перенесены к западной его стороне.
Достопримечательностями храма были местные иконы в сребропозолоченных ризах: Спасителя, написанная по благословению митрополита Московского Филарета (Дроздова), благосклонно относящегося к возникновению обители, Божией Матери, знаменательной чудесами исцеления, происходившими перед ней по молитвам больных, и Успения Божией Матери из кельи Матроны Наумовны Поповой.
Сёстры Тихоновского странноприимного дома не имели других средств к существованию, кроме пожертвований частных благотворителей. Так, елецкая помещица Палицина купила для общины дом с фруктовым садом, находившимся вблизи обители, в котором до 1873 г. проживала начальница общины. А помещица Коровкина передала сёстрам в вечное владение 50 дес. земли.
В 1869-1870 гг. вместо старого плетёного ограждения с южной стороны обители и вокруг странноприимного дома была построена высокая каменная ограда. При этом случился конфликт между начальницей общины и некоторыми из сестёр. Считая нужным оградить каменною оградой всю территорию, занимаемую постройками странноприимного дома, Порфирия распорядилась снести отдельные кельи, стоявшие на линии застройки. Жившие в них сёстры, во главе с крестьянкой Матроной Белозёровой поначалу согласились было перейти в общий корпус, расположенный внутри будущей ограды. Но, поразмыслив, «возмутились и отказались подчиниться распоряжению начальницы». А затем «возмутили и других, так что образовалась целая партия недовольных и строптивых».
Дело дошло до того, что непокорные чернички подали жалобу на свою начальницу мировому судье, обвиняя её в самоуправстве. И закон оказался на стороне истиц, так как определённые под снос кельи были выстроены на земле, использовавшейся странноприимным домом с устного согласия владельцев, без юридического оформления прав собственности. Так что мировой судья, выслушав и истиц, и ответчицу, принял решение «о восстановлении нарушенного владения Марьи Белозёровой с прочими». Начальницу общины Порфирию заставили снести часть ограды, уже выстроенную на спорной территории.
Но худа без добра, как известно, не бывает. И это дело заставило «…встрепенуться духовное начальство, напомнив ему о неотложности принятия мер к упрочению юридического положения странноприимного общежития» [34].
И пришлось священноначалию Воронежской епархии позаботиться о скорейшем исполнении остававшихся нереализованными требований Синодального указа от 11 мая 1860 г. В октябре 1871 г. начальница Тихоновской общины сестёр милосердия Порфирия, исполняя предписание Воронежской консистории, представила обширное и подробное донесение о денежных доходах и расходах странноприимного дома, о существующем порядке принятия новых сестёр, о том, как и на какие средства содержатся призреваемые странники. Перечислены также были в этом отчёте здания, принадлежащие странноприимному дому, с указанием того, на чьей земле, за чей счёт и с каким назначением они были построены. Прилагались к отчёту и документы на жертвуемые земли, а также проект правил об устройстве и управлении странноприимным домом в Задонске.
Согласно этому отчёту в странноприимном доме в 1871 г. числилось 115 женщин. Из них 4 — из духовного сословия, 1 — из купеческого, 10 мещанок, 1 однодворка, 1 казачка, а остальные 98 представляли крестьянство. Постоянно жили в странноприимном доме, помимо сестёр, 12 призреваемых больных стариц и 6 девочек, воспитывающихся там же. Сама начальница в декабре того же 1871 г. приняла монашеский постриг с оставлением прежнего имени [35].
Все эти сведения, представленные в Воронежскую духовную консисторию, были учтены при подготовке соответствующего рапорта Святейшему Синоду, на составление которого ушло по разным причинам ещё около 5 лет.
Наступил и минул год 1875, предположительно ставший последним в земной жизни неустанного попечителя Тихоновской общины протоиерея Петра Алексеевского. Как сообщает о. Геронтий, протоиерей Пётр Алексеевский был «человек строгий», более 50 лет прослуживший безукоризненно настоятелем Успенского собора г. Задонска. Уволенный за старостью на покой, он жил при церкви во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радость». Здесь с 1860 г. «он совершал богослужения до самой своей смерти и отчасти управлял общиной и был для сестер наставником». По данным иеромонаха Геронтия, о. Пётр скончался 1 марта 1875 г. на 96-м году от рождения [36]. А.М. Правдин указывает на 10 марта 1876 г. [37]. Но так или иначе опочивший благодетель был с подобающей честью погребён в склепе Скорбященской церкви рядом с Матроной Наумовной, ради исполнения духовного завещания коей он так много потрудился…
В 1876 г. строится полутораэтажный настоятельский корпус. Длина его 24 арш., ширина — 16 арш., окон — 30, дверей двупольных — 7, однопольных — 12, печей 1 русская и 7 голландских. На первом этаже располагались две комнаты и кухня, на втором этаже — 8 комнат. Нижний этаж кирпичный, высотой 2 аршина 6 вершков, верхний высотой 5 аршин, деревянный, обложенный по войлоку кирпичом. При доме деревянная, обложенная кирпичом кладовая размером 15,5 х 9 х 7 арш. и терраска тесовая размером 5 х 12 х 3,5 арш. [38].
К 1876 г. епархиальное руководство завершило ознакомление с ситуацией в Задонском странноприимном доме, и архиепископ Серафим подготовил в Святейший Синод представление, главной целью которого стало ходатайство о признании существующего в Задонске женского странноприимного дома учреждением официально существующим с наименованием его «Задонскою Тихоновскою женскою общиною с странноприимным при ней домом» и об укреплении за нею пожертвованных разными лицами недвижимых имений. К прошению прилагалась подробная информация об имущественном положении и деятельности общины. Доходы странноприимного дома на тот момент доходили до 5 000 руб. в год. Кроме того, ежегодно от соседних землевладельцев и землепашцев в виде пожертвований Тихоновская община получала до 5 тыс. пудов ржаной муки, до 50 четвертей пшена и «другие разные жизненные припасы». Этих «непокупных продуктов» вполне хватало на нужды общины и призреваемых. При том что странников насчитывалось ежегодно до 7 000 человек [39]. Странники, имеющие свои средства, пользовались в доме бесплатно только помещением и обслугою, а неимущие ещё и получали бесплатное питание. Заболевшие оставались здесь до выздоровления. При отправлении в путь выздоровевшим больным из средств странноприимного дома выдавали вспомоществование. Если же заболевший умирал, то погребение его осуществлялось за счёт странноприимного дома.
Из недвижимости Тихоновская община в это время имела только в Задонске 7 дес. 952 кв. саж. усадебной земли, «доставшейся от разных лиц». В числе тех, кто пожертвовал землю, назывались мещане Кирилл и Марфа Добычины, протоиерей Пётр Алексеевский, мещане Овчинниковы, вдова иностранца Мария Бремель, заштатный диакон Задонского Успенского собора Кондрат Львов и надворная советница Вера Акатова. Сверх того, в пользу странноприимного дома было пожертвовано женой генерал-майора Надеждой Коровкиной 80 дес. земли. Передал общине права на 10 дес. пахотной земли близ села Яблоново Задонского уезда и крестьянин Иван Печёнкин. А ещё обещано было «женою майора Мариею Охотниковой» 49 дес. 2 003 саж. в Землянском уезде. Всего пахотной земли числилось 130 дес. [40].
Но архиепископу Серафиму в удовлетворении его просьбы об утверждении Тихоновской общины было отказано. Причины назывались следующие:
1) «…не имеется согласия от лиц, пожертвовавших в пользу этого дома свои имущества;
2) существование странноприимного дома при женской общине с дозволением принимать в оный странников мужчин и с допущением ухода за ними со стороны сестёр общины представляется не вполне согласным с характером одобренных Св. Синодом правил для женских общин и неминуемо может породить самые неблагоприятные в окружающем обществе толки и нарекания на общину и на странноприимный при ней дом ко вреду обоих сих учреждений» [41].
Вследствие этого Св. Синод указом своим от 31 марта 1877 г. обязал Воронежское епархиальное руководство «войти с новым представлением относительно устройства сего дома», учтя сделанные Синодом замечания. Получив из столицы вышеупомянутый указ, Высокопреосвященный Серафим распорядился незамедлительно истребовать от лиц, «пожертвовавших на основанный в г. Задонске девицею Матроной Наумовной женский странноприимный дом, или от наследников их» отзывы о том, согласны ли они на переименование означенного странноприимного дома в общину, а также и на то, чтобы в этот дом принимаемы были только странницы, без допущения в него странников мужчин.
Согласие от жертвователей имений и земель вскоре было получено, и в марте 1878 г. владыка Серафим возобновил прежнее своё ходатайство, особо указав, что в странноприимном доме впредь дозволяется принимать и призревать только лиц женского пола.
И вот наконец в Воронеж поступил указ Св. Синода, в котором сообщалось, что государь император, после всеподданнейшего ему доклада определения Св. Синода от 8 марта 1879 г. высочайше соизволил в 29 день марта 1880 г. дать согласие на переименование существующего в г. Задонске женского странноприимного дома в «Тихоновскую женскую общину с странноприимным при ней домом», а также на «укрепление за общиною пожертвованных в пользу странноприимного дома недвижимых имуществ», но «с тем однако непременным условием, чтобы в означенный странноприимный дом принимаемы были только лица женского пола, без допущения в оный странников мужчин».
В правилах, составленных епархиальным начальством для новоутверждённой женской общины, значилось: «Странноприимный дом в городе Задонске, состоя под покровительством духовного и гражданского начальства, управляется начальницею, которая избирается или из сестёр его, или из благотворительниц сего учреждения, или же назначается епархиальным начальством из лиц монашествующих, способных к сему по благочестной жизни и по деятельности. Желающие ради Господа послужить страждущему человечеству в лице странников- богомольцев, приходящих в город Задонск на поклонение святым мощам святителя Тихона и посещающих странноприимный дом для успокоения от трудов и пути, или же для врачевания недугов душевных и телесных лица женского пола принимаются в странноприимный дом из всех сословий, по предварительном испытании, не моложе 20 лет.
Сёстры главным образом обязаны бескорыстно, неутомимо и усердно служить странникам и богомольцам, иметь особое попечение о больных; в свободное от исполнения возлагаемых на них обязанностей время они могут заниматься в пользу странноприимного дома приличным их полу рукоделием и обучать оному лиц, находящихся на испытании и призреваемых.
Посещающие странноприимный дом странники принимаются в нём во всякое время года на три дня. Для них имеются отдельные помещения, и для продовольствия их готовится стол постный, состоящий сверх хлеба и кваса из одного горячего блюда и каши.
Все сёстры по очередному назначению начальницы, наблюдают за чистотою и порядком в странноприимном отделении, за доброкачественностью приготовляемой пищи и за поведением приходящих, доставляя им возможное спокойствие и удобство. Грамотные сёстры так же по очереди читают для желающих слушать Священное Писание и жития святых.
Ослабевшие в силах и заболевшие странники-богомольцы помещаются в особых комнатах, куда назначаются по две сестры на каждый день, которые обязаны оказывать самый усердный уход за призреваемыми и помогать им возможными медицинскими пособиями по указанию врача. Стол для больных должен быть особый. Выздоравливающим больным бедным и неимущим странноприимный дом выдает при выходе из него возможное пособие на путь; умирающих же погребает на свой счёт, и имена их поминаются в церкви странноприимного дома в продолжение годичного времени.
Число ежедневно посещающих странноприимный дом странников и имена больных, остающихся в нём, записываются в особо заведённую для сего книгу, и сведения о том помещаются в годичном отчёте, представляемом епархиальному начальству» [42].
При Тихоновской женской общине был утверждён странноприимный дом, на содержание которого предусматривалось расходование процентов с 9 000 руб. основного капитала и 139 дес. земли, пожертвованной в разное время благотворителями.
Торжественное открытие общины состоялось 17 августа 1880 г. в день поминовения кончины в 1851 г. старицы Матроны при многочисленном стечении народа. Викарий Воронежской епархии епископ Острогожский Филарет (Косинский) совершил в этот день божественную литургию в Скорбященском храме. Так увенчалось благое дело, начавшееся за 30 лет до этого назад ходатайством сотрудниц Матроны Наумовны о правительственном утверждении основанного ею странноприимного дома. День этот стал днём радости для насельниц обители как начало её самостоятельного бытия, и сёстры тогда же сменили свою одежду на монашеское облачение [43].
Получив официальный статус и особый устав, Тихоновская женская община под опытным руководством начальницы Порфирии быстро начала благоустраиваться.
Ещё в 1879 г. при Скорбященской церкви на месте западных въездных ворот на средства различных благотворителей начата была постройка каменной четырёхъярусной колокольни, оконченная в 1881 г. Высота колокольни под яблоко креста — 53 арш., до карниза — 45 арш. Ширина и длина — по 12 арш. [44] На колокольне имелось 12 колоколов, большие из которых весом в 100 и 60 пудов.
В 1880 г. на северной стороне обители построен двухэтажный деревянный на каменном фундаменте дом для приёма странников-богомольцев, приходящих в Задонский монастырь. В том же году сооружён двухэтажный смешанный дом для церковно-приходской школы и рукодельного класса.
Первого июля 1884 г. в центре обители был заложен каменный пятиглавый двухэтажный соборный храм во имя св. Троицы с приделами в честь Успения Божией Матери и Всех Святых. Так начало сбываться пророчество Матроны Наумовны, которая говорила своим сотрудницам, не верящим в возможность основания обители на только что пожертвованной им земле: «Будет здесь ещё и храм Божий, да ещё какой храм-то: о пяти главах!» [45]
Строительство соборного храма Тихоновской общины, длившееся 13 лет, стало главным делом матушки Порфирии, которая всё время изыскивала средства к его возведению. Но кроме того, начальница странноприимниц имела неуклонное желание дать дальнейшее развитие общине и в 1886 г. начала ходатайствовать перед Высокопреосвященным Серафимом о возведении Тихоновской общины в общежительный монастырь.
О том, что из себя представляла женская Тихоновская община сестёр милосердия спустя семь лет после утверждения, можно узнать из донесения настоятеля Задонского Богородицкого монастыря архимандрита Прокопия, по должности своей осуществлявшего надзор за делами матушек странноприимниц.
Составленный архимандритом Прокопием отчет свидетельствует, что «Тихоновская женская община ничем не отстает в образе монастырской жизни от других, более давних монастырей Воронежской епархии».
Богослужение здесь к тому времени было каждодневное, осуществлявшееся постоянным причтом, определённым для Скорбященской церкви ещё в 1872 г. Сначала причт включал лишь священника и диакона, а впоследствии дано было место второго священника.
Совершавшиеся в домовой церкви общины богослужения сёстры, свободные от неотложных работ, посещали неопустительно. Таинство исповеди и святого причастия исполняли здесь во все 4 поста; утренние и вечерние молитвословия совершались ежедневно по чину монастырскому.
Проект храма во имя Святой Троицы в Тихоновской общине. 1884 г.
Прочее же время посвящали сестры душеполезным трудам. Они прислуживали странницам-богомолкам, коих принималось в обители для отдохновения и прокормления до пяти тысяч ежегодно, ухаживали за больными; пребывая в келиях, занимались женскими рукоделиями: изготавливали ковры, шили ризы и прочие церковные облачения, шили повседневную женскую одежду для нужд неимущих странниц и сестёр общины, занимались «золотою рисовкою» на шёлковых и других материях, делали цветы, вязали кружева, вышивали золотом по канве, вышивали гладью, вязали на спицах и крючком, делали одеяла.
К 1887 г. на момент составления отчета архимандрита Прокопия денежные доходы Тихоновской общины в Задонске от «экономических статей», от продажи сестринского рукоделья, от пожертвований и церковные достигали 10 000 руб. в год. На счетах хранилось около 12 000 «запасного капитала».
Здание церковно-приходской школы Свято-Троицкого Тихоновского женского монастыря. Фото начала XX в.
Такое материальное обеспечение позволяло не только успешно выполнять задачи странноприимства, но и содержать 140 сестёр, постоянно проживавших и трудившихся в общине. А также вести крупномасштабное строительство, главное из которого — возведение новой кирпичной церкви во имя Св. Троицы. Всего на различные строительные работы общиной израсходовано было к тому времени до 100 000 руб. [46]
И вот по докладу Св. Синода от 3 мая 1888 г. Тихоновская община была возведена в Свято-Троицкий Тихоновский женский монастырь со странноприимным при нём домом [47].
Открытие монастыря состоялось 19 июня 1888 г. Епископ Воронежский и Задонский Вениамин II в сослужении с наместником Богородицкого монастыря архимандритом Прокопием и собором священно- и церковнослужителей совершили Божественную литургию, перед началом которой протоиерей Орлов прочёл указ Св. Синода о возведении общины в монастырь. Во время службы Преосвященный Вениамин в воздаяние заслуг по устроению обители возвёл монахиню Порфирию в сан игумении с вручением жезла. При этом Владыка благословил Порфирию иконой святителя Тихона, пожелав, чтобы его благодатная помощь облегчала дальнейшие труды матушки настоятельницы. Свидетельством тому, что благословение Владыки и помощь Святителя помогали матушке в её трудах, служит тот факт, что уже в 1890 г. игумения Порфирия была награждена золотым наперсным крестом от Святейшего Синода [48].
К 1891 г. в Свято-Троицком Тихоновском монастыре числилось 2 каменных церкви, 3 двухэтажных смешанных (второй этаж деревянный) дома, 17 одноэтажных деревянных домов, 5 каменных надворных построек и 10 деревянных. Отдельно — странноприимный дом на 100 богомольцев. Усадебной земли 8,4 дес., под садом — 1,6, пахотной — 59,8, а всего — 69,8 дес. Сдавалось в аренду 1,4 дес. В хозяйстве монастыря состояло 10 рабочих лошадей и 20 коров, использовался труд двух наёмных рабочих. Монашествующих в монастыре насчитывалось 26, послушниц — 118 [49].
В это же время стараниями игуменьи Порфирии владения обители заметно расширились. В 1891 г. по её ходатайству в пользование монастыря отведён был участок в 93 дес. 600 кв. саж. Растущего леса, расположенный Задонском же уезде, в 19 верстах от города и монастыря, «по линии идущего от Воронежа к Задонску шоссе». На этом участке, расчищенном, распланированном, «прекрасно содержимом», игумения Порфирия выстроила несколько хороших домиков «для сторожи, для живущих там монахинь и для своего приезда».
В том же году 6 октября в обители открылась церковно-приходская женская школа, в которой всего через несколько лет обучалось уже 100 учениц [50]. Школа располагалась на втором этаже бывшего странноприимного дома — двухэтажного смешанного корпуса с девятью комнатами, построенного в 1880 г. Размеры корпуса — 15х22 арш. Высота первого, кирпичного этажа — 4 арш., второго, деревянного — 5 арш. В доме было 27 окон, и он отапливался 7 голландскими печами. Корпус был покрыт черепицей. При нём тесовые сени в два этажа размером 18×5 арш. и при нижнем этаже терраска размером 8×4 арш. и высотой 4 арш. [51].
Занятия в церковно-приходской школе монастыря.Фото начала XX в.
Преподавателем и законоучителем школы в кон. XIX в. был священник Виктор Семёнов. С 28 августа 1891 г. учителями состояли послушницы монастыря Мария Богородицкая и Александра Попова [52].
При школе с 9 ноября 1899 г. действовал отдельный класс на 12 девочек, где инокини обучали их различному рукоделию, которым, по воспоминаниям задонских старожилов, сами владели в совершенстве. В монастыре выполняли золотое шитьё, занимались вышиванием и ткали ковры.
В монастырской школе хранился образ Тихона Задонского, написанный по просьбе Якова Машонова, а его копия, выполненная после канонизации Святителя, находилась в Скорбященской церкви общины. Так сохранялся почитателями св. Тихона его образ, написанный всего лишь пять лет спустя после смерти Святителя. Икона была написана «на доске, в 8,25х7 вершков, изображен св. Тихон в фелони, митре и омофоре. В подобном облачении святитель на покое иногда служил молебны и приобщался Святых Таин. Фелонь и митра на святителе тёмно-зеленого цвета, а подризник, омофор и поручи — красно-жёлтого. На фелони белые цветы — ирисы или лилии, на омофоре — золотое шитье по краям, а внизу — длинная бахрома. На иконе довольно близко воспроизведены некоторые части облачения, в котором был похоронен св. Тихон. Вероятно, художник или сам был очевидцем этого погребения, или пользовался при работе какою-нибудь подробною записью о нём. Только митра на иконе изображена цвета тёмно-зелёного, с синими финифтяными образками на ней, а значится в описании пунцового цвета. Из других подробностей одежды св. Тихона на иконе Машонова обращают на себя внимание красноватые туфли на ногах, поверх серых чулок туфли. Они напоминают те «коты», в каких ходил Святитель. Лицо на иконе не похоже на обычный иконный тип его, ни на известные портретные изображения: черты лица крупнее, волосы на голове и в бороде гуще и пышнее, лицо вообще более полное. Нельзя не отметить сходство с описанием, данным Евгением Болховитиновым. Руки святителя Тихона молитвенно воздеты пред иконой Владимирской Божией Матери, лежащей на аналое. Пред иконой изображён подсвечник с 7 горящими свечами. Вверху иконы надпись: «Образ святого Тихона епископа нового чудотворца Задонского». Ниже: «Написан по первому видению с повеления его отставным прапорщиком Яковом (отчество трудно читается: вероятно, Титычем или Зотычем) Мекшеевым Машонов — 1788 г. месяца июля… дня» [53].
В 1896 г. в монастыре строился двухэтажный смешанный сестринский корпус размером 24х15 арш. и высотой 8 арш., с 17 кельями, 27 окнами, 11 голландскими печами. При корпусе сени в два этажа размером 8×8 аршин. В 1900 г. построен был смешанный корпус просфорни размером 15х24 арш., высота этажей по 4 арш. Окон — 17 шт., дверей — 12, всех помещений — 8, печей русских — 1 и 4 голландских. При корпусе деревянная кладовая в два этажа 10×6 арш. [54]
А летом 1897 г. в Свято-Троицком монастыре совершилось долгожданное для многих событие — был окончен постройкой и отделкой величественный пятиглавый каменный собор во имя Святой Троицы.
Этот храм, сохранившийся до дней нынешних, строился по проекту воронежского губернского архитектора Александра Антоновича Кюи. Описание храма даёт страховая оценка, составленная в 1910 г.: размер храма 39х39 арш., высота от земли до креста 64 арш., до карниза — 24 арш., с трёх сторон паперти по 6 арш. в длину и ширину. В центральном барабане верхнего яруса 8 окон с железными рамами и зеркальными стёклами. Нижний ярус двусветный: верхний ярус 12 окон, из них четыре — итальянских с деревянными рамами и «бемскими» стёклами нижний ярус — 8 окон с железными рамами и «бемскими стеклами». Дверей двупольных — наружных, обшитых железом — 3 шт., железных — 3 шт., и внутренних столярных с разноцветными стеклами — 3 штуки.
Троицкий собор. Фото 2007 г.
Храм был покрыт железом и окрашен зелёной масляной краской, главы покрыты белой жестью и увенчаны вызолоченными крестами из красной меди. Полностью вызолоченный иконостас главного престола имел размеры: ширина 11,5 арш., высота пяти ярусов 18 арш. Придельные четырёхъярусные иконостасы высотой 18 арш. Оценены иконостасы вместе с живописью в 11 000 руб. Внутри храма с западной стороны устроены хоры шириной 9 арш., которые имеют продолжение с северной и южной стороны шириной в 1 арш. 11 верш. [55]
А так описывал Троицкий собор современники: «Церковь в византийском стиле, двухэтажная, холодная, о пяти куполах, с трёх сторон примыкают к ней каменные паперти. С западной стороны церкви устроены хоры, имеющие продолжение с северной и южной сторон храма. Иконостас пред главным алтарём пятиярусный, а пред приделами — 4-ярусный, столярной работы, с изящною резьбою, вызолоченный. Работы иконописные исполнены московским иконописцем Н.М. Сафоновым во фряжском стиле, на липовых досках, на золотом чеканном фоне, с эмалевыми каемками…» В главном иконостасе над Царскими Вратами «устроена изящная сень без боковых сторон, вызолоченная и с крестом… Величественный вид иконостаса, его цельность по выдержанности и художественной работе в соединении с обилием света и нежностью окраски стен производят неотразимо приятное впечатление и невольно заставляют возноситься умом и сердцем к Богу…» [56]
План Троицкого собора. Рис. Г.И. Гунькина, 1989 г.
Самым же главным святым украшением Троицкого собора считалась запрестольная икона в главном алтаре, написанная художником академиком А.В. Новоскольцевым. Она представляла новозаветное изображение Святой Троицы в человеческий рост. По отзыву современника, «выразительность лица Святой Троицы была в высшей степени жива и действенна: они как будто хотят сойти с полотна». Снимки с этой иконы во многих экземплярах распространялись по России, а в некоторых храмах Задонского уезда даже существовали списки с неё.
Освящение Троицкого храма совершил 12 августа 1897 г., накануне памяти святителя Тихона, архиепископ Воронежский и Задонский Анастасий (Добрадин). После ранней литургии владыка Анастасий в сослужении с архимандритом Богородицкого монастыря Иоанникием, архимандритом Агапитом из Калужской епархии, игуменом Тихоновского скита Кассианом, протоиереем Орловым, настоятелем Успенского собора г. Задонска о. Николаем Котовым, монастырскими священниками Семёновым и Кузминым и множеством других священнослужителей совершил чин освящения Троицкого престола. После литургии и чина освящения Высокопреосвященнейший Анастасий сказал умилительно трогательное слово о значении храма Божия для каждого верующего, а матушка Порфирия пригласила всех участников торжества и приглашённых на праздничную трапезу.
14 августа т. г. архиепископ Анастасий освятил придельный престол Троицкого собора с правой стороны во имя Успения Божией Матери. Левый престол в честь Всех Святых был освящён 28 мая 1898 г. [57]
Окончание строительства собора стало последним крупным вкладом матушки Порфирии в дело укрепления и благоустройства созданной ею обители. В сентябре 1901 г. она согласно собственного прошения была уволена на покой с правом проживания в Свято-Троицком монастыре. На место её вскоре была выбрана монахиня Ангелина, которой игумения Порфирия продолжала всеми своими скудными уже физическими силами помогать в руководстве монастырём. 25 марта 1902 г. матушка Порфирия была пострижена в схиму с оставлением прежнего имени, а 25 марта 1906 г. тихо отдала свою душу Господу. Погребена схиигумения Порфирия в усыпальнице при Скорбященской церкви Свято-Троицкого монастыря рядом с Матроной Наумовной Поповой и протоиереем Петром Алексеевским [58].
Архиепископ Воронежский и Задонский Анастасий (Добрадин). Фото начала XX в.
В том же 1901 г. в Свято-Троицком женском монастыре числилось 50 монахинь, 54 послушницы «по указу» и 79 живущих на испытании, а всего — 183 [59].
Сменившая игумению Порфирию на посту настоятельницы монастыря монахиня Ангелина, в миру Александра Афанасьевна Артёмова, родилась 20 апреля 1838 г. в семье мещанина г. Задонска. С юных лет она находилась на попечении своей родственницы Матроны Наумовны Поповой и в 1860 г. поступила в её общину сестёр милосердия, а 31 июля 1888 г. первой из сестёр вновь открытого монастыря приняла монашеский постриг с именем Ангелина.
В общине она проходила послушания клиросной певчей, чтицы и уставщицы, а с 1887 по 1899 г. — казначеи. Уволенная на покой в 1899 г. матушка Ангелина в 1901 г. единогласно избрана насельницами обители на место игумении Порфирии, и как не отказывалась она от этой должности в силу своих необыкновенных кротости и смирения, вынуждена была согласиться лишь по монастырскому послушанию. 29 апреля 1902 г. матушка Ангелина утверждена попечительницей женской монастырской церковноприходской школы, а 26 мая 1903 г. возведена в сан игумении. Но уже в следующем году 9 июня матушка Ангелина скончалась после тяжкой и продолжительной болезни, а 11 июня тело её было погребено на юго-восточной стороне Троицкого собора возле Успенского придела [60].
Новой настоятельницей Свято-Троицкого Тихоновского монастыря указом Св. Синода от 10 сентября 1904 г. была утверждена монахиня Виталия, руководившая сёстрами Тихоновской обители почти до самой революции. При ней в 1908 г. в обители числились «игуменья, монахинь 51, послушниц 128» [61]. В это же время духовником монастыря являлся иеромонах Нафанаил, исполнявший в начале 1920-х гг. должность наместника Задонского Богородицкого мужского монастыря, а в 1928 г. — священника Свято-Троицкого монастыря [62].
В 1910 г. в Свято-Троицкой обители проживало 49 монахинь и 161 послушница, к 1914 г. число монахинь осталось прежним, а вот число послушниц сократилось до 148.
Кроме указанных строений в Свято-Троицком монастыре находился ещё целый ряд зданий и построек, используемых обителью под жилые и хозяйственные цели. Так, в 1909 г. построен новый двухэтажный сестринский корпус размером 18 х 31 арш. с 12 кельями. Нижний этаж его, высотой 4 арш., сделан был из кирпича, верхний — деревянный, высотой 5 арш., обложенный по войлоку кирпичом. В корпусе было 27 окон, отапливался он 6 голландскими печами из белого кафеля. При здании — двухэтажные сени размером 6,5 х 6 арш. [63].
С 1873 г. на территории монастыря существовал деревянный, обложенный кирпичом дом для священника, размером 15х11,5 арш., высотой 6 арш. При доме мезонин и с двух сторон терраса тесовая шириной 3 арш. Дом для второго священника был одноэтажным, деревянным, размером 19х11 арш., высотой 6 арш., с 11 окнами, покрыт черепицей. При доме, в котором было 5 комнат и кухня, построена и тесовая терраса размером 3×7 арш. доме. Дом диакона — одноэтажный, деревянный, размером 16х12 арш., высотой 6 аршин, с 8 окнами, крытый черепицей. В доме 4 комнаты и кухня. При доме сени 16×3 арш. Дом построен в 1893 г. В 1900 г. был построен ещё один одноэтажный деревянный на каменном фундаменте дом длиной 24, шириной 8 и высотой 5 арш., покрытый черепицей, с 6 окнами. В доме два помещения, разделённых сенями [64].
С 1863 г. при д. Матюшкино Задонского уезда существовал монастырский хутор со следующими постройками: службы кирпичные, амбар, конюшня, рига. В 1913 г. на хуторе построен 8-комнатный дом, обложенный кирпичом, кухня кирпичная в две комнаты [65].
Инокиня Свято-Троицкого Тихоновского женского монастыря (предположительно). Фото начала XX в.
К 1911 г. Свято-Троицкому монастырю принадлежало 7 дес. 952 саж. под монастырской усадьбой, 10 дес. пахотной земли близ с. Яблонова Задонского у., пожертвованных крестьянином Иваном Печёнкиным, 80 дес. земли, пожертвованных женою генерал-майора Надеждою Коровкиной, 49 дес. 2 003 саж. земли, пожертвованных женою майора Марией Охотниковой в Землянском у., а также 99,5 дес. леса в 12 верстах от г. Задонска, отведённых из казённой дачи [66]. В 1908 г. на окраине Задонска монастырём построена ветряная мельница о двух поставах.
При Свято-Троицком Тихоновском монастыре действовала богадельня имени А.И. Асмоловой, занимавшая деревянный, на каменном фундаменте, обложенный кирпичом и крытый черепицей флигель, построенный в 1868 г. Размеры здания: 30х8 арш., высота 3 арш. Окон — 8 шт., жилых помещений — 4 и кухня. При флигеле тесовые сени 6,25 арш. х 4,25 арш. А также флигель для помещения заведующей богадельней, одноэтажный, деревянный, размером 18х11 арш., с 12 окнами, 5 комнатами и кухней. Дом одноэтажный, деревянный 25х19 арш. с 20 окнами, построенный в 1843 г. и сдаваемый в аренду. При доме терраса тесовая и две кухни — кирпичная и тесовая.
Службы: сарай 42 х 9 арш., сарай, ледник и погреб размером 21 х 9 арш. [67].
После революции 1917 г. Свято-Троицкий Тихоновский монастырь постепенно был подвергнут разграблению и разрушению — обитель лишилась земли, все монастырские экономии разграбили, а постройки разобрали [68]. Но начался этот процесс в 1919 г. с постепенного вытеснения насельниц с территории обители через передачу части зданий для приютов и проживания. Так, «Докладная о Скорбященском монастыре от 4 ноября 1920 г.» от имени квартирного подотдела сообщает об обители следующее: «корпус, в котором помещается 80… отряд, которым заняты каретный сарай и 4 амбара; 3 корпуса в 18 комнат заняты приютами; 2 дома заняты 126 [неразборчиво] квартирами частных лиц; 2 корпуса заняты 150 монахинями, из которых престарелых более …и требуют ухода» [69].
Задонский УИК распоряжался «национализированным» имуществом и постройками монастыря, которые сдавались в аренду оставшимся насельницам. Так, 3 января 1921 г. власти постановили взимать за прошедший 1920 г. с монашествующих по 600 руб. за каждую из 39 занятых келий. За аренду помещений свечного завода, находившегося при монастыре, нужно было заплатить 10 000 руб.
Протоколом №1 от 4 января 1920 г. межведомственная комиссия оформила решение о «выселении монахинь Скорбященского женского монастыря и ликвидации домовой церкви [70]. А 18 января верующие обратились с просьбой об открытии монастыря, но 24 января последовало решение УИК о его ликвидации и выселении монахинь [71].
После этого задонские власти попытались заручиться поддержкой в своём решении у губернских властей, для чего в Воронежский губернский исполнительный комитет была направлена целая реляция с обоснованием необходимости ликвидации Скорбященского женского монастыря. В докладе говорилось о том, что «Скорбященский женский монастырь исстари стоял на одном из самых первых мест в деле одурачивания несознательных крестьянских масс с целью эксплуатации и наживы, обладал значительными средствами и пользовался репутацией одного из самых доходных грабительских монастырей. Октябрьская революция, открывшая массам глаза, значительно ударившая по «чёрным гнездам», коснулась, конечно, и данного монастыря, главным образом лишив его прав юридического лица…» [72]
Монахинь, в частности, обвинили в спекуляции: «Имея в своем распоряжении значительные запасы жертвованных монастырю, а главное — им лично, как то: холсты, хозяйственные принадлежности и проч., монашествующие умело и выгодно пустились в спекуляцию», — сообщается в документе, и в подтверждение приводятся результаты проведенного в обители обыска: «Произведённый в январе с. г. обыск в стенах монастыря показал… 2 склада провиантных и вещевых… Один — под кельями в полу и другой — в замаскированной комнате в самой церкви» [73]. Обыск, а также «отсутствие оборудованных помещений для целей унаробраза и уполитпросвета и… соседство монастыря с детским домом…» и стали поводом для закрытия монастыря.
Неизвестно, одобрили ли власти Воронежской губернии это решение задонского исполкома, но на новое отношение «коллектива молящихся» от 25 февраля т. г. с просьбой открыть домовую церковь Скорбященского монастыря последовала недвусмысленная резолюция: «Ввиду ликвидации отказать» [74].
После этого по решению Президиума Задонского уездного исполкома от 3 марта 1921 г. здание Скорбященского храма передали под «столовую и клуб уженотдела» [75]. На территории же монастыря дополнительно разместили больницу для красноармейцев [76].
В марте 1922 г. началось изъятие ценностей Свято-Троицкого монастыря. В результате 25 марта т. г. член подкомиссии по изъятию церковных ценностей сдал в Воронежский губфинотдел конфискованные в обители 4 ризы с икон, три столовых ложки, 1 ломаную лампаду, 13 пластин, 2 яичка, 1 венчик от иконы весом 1 фунт 87 золотн. [77].
Протокол Задонской уездной комиссии по изъятию церковных ценностей. 1922 г.
А 11 апреля 1922 г. на заседании Задонского уездного комитета по изъятию церковных ценностей рассматривалась опись церковной утвари Скорбященско- го женского монастыря и было решено:
1) 6 икон в серебряных ризах на стенах и в алтаре — изъять.
2) 6 малых икон в серебряных ризах на Царских Вратах — изъять.
3) в правом киоте 4 малых иконы в серебряных ризах — изъять.
4) 2 иконы в серебряных ризах на аналоях — изъять.
5) 3 Евангелия в серебряной оправе — выяснить на месте — могут ли они быть изъяты.
6) 5 сосудов серебряных с принадлежностями — заявлен протест против изъятия.
7) 2 ковчега серебряных — заявлен протест: заменить нечем.
8) Одно кадило серебряное — изъять.
9) 5 серебряных крестов — 2 изъять, по трём — заявлен протест.
10) 5 серебряных лампад — изъять. Сроком изъятия назначить 12 апреля.
Из всего, что насельницы монастыря просили оставить им для богослужения, были оставлены 1 сосуд, 2 креста и 2 Евангелия [78]. Всего было изъято серебра 13 фунт. 87 золот. [79]
Вскоре Троицкому монастырю суждено было стать главным духовным центром Задонска, где свято берегли традиции Православия. После того, как летом 1922 г. епископ Задонский Иоанн (Болховитинов) решил примкнуть к «обновленцам», монахи Задонского Богородицкого монастыря, оставшиеся верными Патриарху Тихону, могли совершать богослужения лишь в Троицкой церкви Скорбященского женского монастыря, сохранившего верность Патриарху. За этим храмом с 1923 г. был закреплён иеродиакон Задонского Богородицкого монастыря Иларион. Службы в Троицком храме собирали куда больше прихожан, чем те, что совершались во Владимирском соборе, захваченном «обновленцами». Хоть и были мощи святителя Тихона в руках «обновленцев», народ даже в день памяти «российского Златоуста» приходил во Владимирский собор за тем, чтобы приложиться к святыне и поучаствовать в выносе раки с мощами святого, а праздничные службы в большинстве своем богомольцы выстаивали или в Никольской церкви или в Троицкой женского монастыря, как вспоминал о том задонский старожил А.Г. Дмитриев.
Из этих сведений ясно, что Свято-Троицкий Тихоновский женский монастырь и в 20-е годы XX столетия продолжал неофициально существовать, территориально изрядно потеснённый детской коммуной. Богослужения продолжали совершаться в Троицкой церкви.
Некоторое время (около 1927 г.) в монастыре проживал на покое некий «епископ Сергий» [80], по воспоминаниям очевидцев, «почитавшийся верующими за святого». Упоминает о нём в своих показаниях и монахиня Свято-Троицкого монастыря Смарагда: «епископ Сергий, уехавший в Уфу, жил у меня». Это был видный деятель Церкви Владыка Сергий (Никольский), хиротонисанный во епископа Ефремовского, викария Тульской епархии Святейшим Патриархом Тихоном (Белавиным) 23 марта 1925 г. Святитель Тихон очень ценил епископа Сергия, и, посылая его на служение в Ефремов, сказал: «Я надеюсь на тебя». Через некоторое время после начала служения Владыка Сергий был вызван в Москву и заключён в Бутырскую тюрьму, откуда вскоре освобождён. Власти запретили ему возвращаться в Ефремов, где он уже снискал любовь верующих, и Владыка Сергий избрал местом своего пребывания Задонск. Службы, которые он с нарочитой монастырской неспешностью совершал в Троицкой церкви Свято-Троицкого Тихоновского женского монастыря, по свидетельству современников собирали столько прихожан, что порой храм не мог вместить всех желающих. И все выстаивали долгие службы безропотно, дожидаясь архипастырского слова — таков был дар этого яркого, сильного Духом Святым служителя и проповедника. В 1927 г. Владыка Сергий был назначен епископом Бузулукским, викарием Самарской епархии, а в Великий Четверг 1930 г. в Оренбурге, на горе Маяк, он был расстрелян вместе с группой священнослужителей.
Указ епископа Алексия (Буя) игумену Нафанаилу (Панину) на командировку в Скорбященский монастырь. 1928 г.
После объявления митрополитом Сергием (Страгородским) печально знаменитой «Декларации 1927 г.», о сотрудничестве Церкви с воздвигшей на неё жестокие гонения безбожной властью инокини Свято-Троицкого женского монастыря, как и прочее задонское монашество, поддержали активно протестовавшего против декларации епископа Воронежского Алексия (Буя). Сам он бывал в монастыре во время посещения Задонска [81]. Активная сторонница епископа Алексия, с 1897 г. регент Троицкой обители, Прасковья Ивановна Ковшова — в монашестве Смарагда — была им представлена к золотому кресту [82].
В 1928 г. местные власти разрушили часть монастырской ограды для того, чтобы засыпать битым кирпичом дорогу. Но даже неверующие при этом были сильно удивлены сделанным: «Ведь ладно, если бы на кирпич разобрали!» [83]
Но вот грянуло постановление ВЦИК от 8 апреля 1929 г. «О религиозных объединениях», инспирированное более ранним директивным письмом секретаря ЦК ВКП(б) Л.М. Кагановича, где резко осуждалась недостаточная ретивость в процессе изживания религиозности, а собственно духовенство прямо объявлялось политическим противником коммунистов. Послушный партии большевиков ВЦИК своим апрельским постановлением дал «законные» основания для массового закрытия храмов. И этот процесс начался по всей стране без промедления.
План бывшего Свято-Троицкого Тихоновского женского монастыря. 1938 г.
Так, 17 апреля 1929 г. Скорбященская церковь (так в документе, но речь идёт о Троицкой. — Прим. авт.) ещё упоминается как приходская. В ней всё еще служил иеродиакон Илларион [84]. В 1929 г. он арестован вместе с монахиней Смарагдой. О репрессивных мерах по отношению к бывшим насельницам, за исключением П.И. Ковшовой, которая была осуждена вместе с группой монахов Задонского Богородицкого монастыря на 5 лет лагерей с конфискацией имущества [85], неизвестно.
После того, как 11 июня 1929 г. властями был составлен протокол ликвидации имущества закрытой церкви бывшего Троицкого монастыря, служба в ней прекратилась [86]. Бывшие келейные корпуса Свято-Троицкого монастыря постепенно были перестроены под бытовые и производственные нужды. В 1938 г. на территории обители расположился детский дом «Комсомолец». В это время монастырь всё ещё окружала кирпичная стена протяженностью 522,5 м [87].
В начале Великой Отечественной войны, когда линия фронта приблизилась к Задонску, была разобрана до нижнего яруса монастырская колокольня, чтобы не служить репером при пристрелке вражеской артиллерии из-за Дона. Целым оставался только Троицкий храм монастыря, которому в 1970-х гг. суждено было стать соборным приходским храмом города Задонска, каковым он является и в настоящее время. Но об этом речь в соответствующей статье.
План Скорбященского храма Свято-Троицкого Тихоновского монастыря. 1938 г.
В послевоенные же годы в основных постройках Троицкого монастыря, включая остатки колокольни, разместился хлебокомбинат. Монастырские здания постепенно утрачивали свой первоначальный облик. Уцелевшая Троицкая церковь служила складом местной заготовительной организации, хранившей в ней картошку. Остальные постройки по сей день заняты под квартиры.
И сегодня мы с горечью вспоминаем написанное почти век назад П.В. Никольским: «Этот монастырь представляет особенно знаменательный памятник, посвящённый св. Тихону Задонскому. Ему служила всю жизнь основательница монастыря Матрона Наумовна; для служения его почитателям она собрала вокруг себя женскую общину — его дух восприняла она и в свою благочестивую душу и этим же духом оживила всю историю своей общины: это дух деятельного подвига любви, это дух любви к Богу, достигаемой чрез служение ближним. И дай Бог, чтобы это направление не умирало, а всегда жило и разгоралось сильнее в этом монастыре, который так хорошо был назван в 1860 г. Тихоновской общиной сестёр милосердия. И такая община образовалась, по словам митрополита Филарета, «не по иностранным образцам, но в простоте духа православного и русского» [88]. В настоящее время в Троицком храме идёт служба, но сам монастырь, к сожалению, остаётся единственной из всех знаменитых задонских обителей, которая пока не восстановлена.
Настоятельницы Тихоновской общины со странноприимным при ней домом и Свято-Троицкого Тихоновского монастыря
- Порфирия (Алисова), мон., с 1888 игум. — 1880-1901
- Ангелина (Артёмова), мон., с 1903 игум. — 1901-1904
- Виталия, мон., с 1906 игум. — 1904-1915
Священно- и церковнослужители храма во имя иконы Божией Матери «Всех скорбящих радости» и соборного храма Святой Троицы Свято-Троицкого Тихоновского монастыря
Священники:
- Семёнов Виктор Феодорович — 1873-1916
- Казьмин Николай Димитриевич — 1899-1901
- Кузьмин Николай Михайлович — 1897-1925
- Поярков Александр — уп. 1922
- Даниил, иером. — 1928
- Нафанаил (Панин), игум. — 1928
Диаконы:
- Петров Павел — 1888
- Лебедев Иоанн — 1888-1891
- Кузьмин Николай Михайлович — 1891-1897
- Казьмин Николай Димитриевич — 1897-1903
- Попов Сергий — 1903-1907
- Попов Иоанн — 1907-1909
- Карманов Илья — 1909
- Поярков Александр — 1915-1916
- Иларион, иерод. — 1923-1929
Примечания:
1. Геронтий, архим. Жизнь Матроны Наумовны Поповой, основательницы первого странноприимного дома в городе Задонске Воронежской губернии. — Задонск, 2002. С. 8.
2. Русское православное женское монашество XVIII-XX вв. — М„ 1992. С. 143.
3. Никольский П.В. Задонские монастыри как памятник святителю Тихону//ВС. Вып. 10. — Воронеж, 1911.С. 185
4. Русское православное женское монашество XVIII-XX вв. — М., 1992. С. 143-144.
5. Никольский П.В. Указ. соч. С. 185.
6. Там же.
7. Геронтий, архим. Указ. соч. С. 52.
8. Русское православное женское монашество XVIII-XX вв. — М„ 1992. С. 146.
9. Там же. С. 147.
10. РГАДА. Ф. 1468. Оп. 3. Д. 74. Л. 2 об.
11. Правдин А.М. Женские монастыри Воронежской епархии, основанные в XIX веке//ПКВГ на 1901 год. Отдел III. — Воронеж, 1901. С. 9.
12. Правдин А.М. Указ. соч. С. 10.
13. Там же.
14. Никольский П.В. Указ. соч. С. 188.
15. Правдин А.М. Указ. соч. С. 10-11.
16. Там же. С. 11.
17. Там же. С. 12.
18. Никольский П.В. Указ. соч. С. 190-191.
19. Правдин А.М. Указ. соч. С. 12.
20. Там же. С. 13.
21. Никольский П.В. Указ. соч. С. 190.
22. Правдин А.М. Указ. соч. С. 14.
23. Там же. С. 14.
24. Никольский П.В. Указ. соч. С. 191.
25. Правдин А.М. Указ. соч. С. 15.
26. ГАВО. Ф. 84. Oп. 1. Д. 1953. Л. 24-25 об.
27. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 81 об.
28. Правдин А.М. Указ. соч. С. 16.
29. ВЕВ. 1906. № 13. С. 623.
30. Правдин А.М. Указ. соч. С. 17.
31. Геронтий, архим. Указ. соч. С. 62.
32. Денисов. Л.И. Православные монастыри Российской империи. — М., 1908. С. 184.
33. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 82.
34. Правдин А.М. Указ. соч. С. 17.
35. Там же. С. 17-18; ВЕВ. 1906. № 13. С. 624.
36. Геронтий, архим. Указ. соч. С. 57.
37. Правдин А.М. Указ. соч. С. 16.
38. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 81 об.-82.
39. Никольский П.В. Указ. соч. С, 192.
40. Правдин А.М. Указ. соч. С. 18.
41. Там же. С. 19.
42. Никольский П.В. Указ. соч. С. 193; Правдин А.М. Указ. соч. С. 20.
43. ВЕВ. 1906. № 13. С. 626.
44. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 81 об.
45. ВЕВ. 1906. № 13. С. 626.
46. Правдин А.М. Указ. соч. С. 21.
47. ВЕВ. 1906. № 13. С. 627; Воронежские архипастыри. — Воронеж, 2003. С. 289.
48. ВЕВ. 1890. №9. С. 117.
49. ПКВГ на 1891 г. — Воронеж, 1891. С. 132-133.
50. ГАВО. Ф. 84. Oп. Д. 1953. Л. 24-25 об.
51. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 81.
52. ВЕВ. 1893. № 9. С. 186, 207.
53. Введенский С.Н. Один из почитателей св. Тихона Задонского (отставной прапорщик Яков Ма- шонов)//ВС. Вып. 10. — Воронеж, 1911. С. 11- 15;
54. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 82 об.
55. Там же. Л. 81.
56. Правдин А.М. Указ. соч. С. 22.; ВЕВ. 1906. № 13. С. 629.
57. ВЕВ. 1906. № 13. С. 631-632.
58. Там же. С. 633-635.
59. Правдин А.М. Указ. соч. С. 22.
60. ВЕВ 1904. № 15. С. 665-667.
61. Денисов. Л.И. Указ. соч. С. 185.
62. ГАЛО. Ф. Р-2210. Д. 24975. Л. 179.
63. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 82 об.
64. Там же. Л. 84-85.
65. ГАЛО. Ф. Р-93. Oп. Д. 58. Л. 50-51,169.181.
66. Никольский П.В. Указ. соч. С. 194.
67. РГИА. Ф. 799. Оп. 33. Д. 251. Л. 91-93.
68. ГАЛО. Ф. Р-93. Oп. Д. 58. Л. 50-51.
69. ГАЛО. Ф. Р-92. Oп. Д. И. Л. 5-6.
70. Там же. Д. 17. Л. 24.
71. Там же. Д. 54. Л. 18, 21 об.; Д. 124. Л. 21, 24.
72. Там же. Д. 54. Л. 22.
73. Там же.
74. Там же. Л. 33; Д. 17. Л. 31.
75. Там же. Д. 17. Л. 31; Д. 54. Л. 33.
76. Там же. Д. 54. Л. 22 об., 53.
77. ГАВО. Ф. 18. Oп. Д. 399. Л. 59 об.
78. ГАЛО. Ф. Р-92. Oп. Д. 26. Л. 30-31.
79. ГАВО. Ф. 4. On. Д. 473. Л. 141 об.-142.
80. ГАЛО. Ф. Р-2210. Oп. Д. 24975. Л. 147.
81. Там же.
82. Там же. Л. 182 об.
83. Коммуна. 1928. № 66.
84. ГАЛО. Ф. Р-2210. On. Д. 24975. Л. 163, 176-180.
85. Там же. Л. 263.
86. ГАЛО. Ф. Р-37. Oп. Д. 166. Л. 187 об.
87. Архив ОГУП «Липецкоблтехинвентаризация».
88. Никольский П.В. Указ. соч. С. 194.
