Глава I части III книги «От Подстепья до Поморья. Елецкий край и Выговский край…»
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ. ОЧЕРКИ ВЫГОВСКОГО КРАЯ М.М. ПРИШВИНА В КОНТЕКСТЕ РУССКОЙ ЭТНОКУЛЬТУРНОЙ ТРАДИЦИИ
Чувство Родины в моем опыте — основа творчества
М.М. Пришвин
Глава 1. Выговский край: история, география, население
«Где же найти такой край непуганых птиц? Конечно на Севере, в Архангельской или Олонецкой губерниях, ближайших от Петербурга местах, не тронутых цивилизацией» [145, II, 11] – пишет М.М.Пришвин.
Объектом исследовательского и художественного внимания писателя стал Олонецкий край. Ныне это территория республики Карелия, большая часть которой в XVIII – начале XX века входила в Олонецкую губернию. Территория эта издавна была освоена русскими, соседями которых стали народы финно-угорского происхождения: карелы и вепсы, принявшие православие, традиционно находившиеся в тесной связи с русскими и в значительной мере русифицировавшиеся. До конца XV века эта земля принадлежала Новгородской республике и называлась Обонежской пятиной. «Все эти земли, занимающие огромную площадь между Ладожским озером, рекой Онегой и Белым морем, составили Обонежскую пятину Великого Новгорода» [145, II, 20]. С присоединением Новгорода к Москве в конце XV века эти земли вошли в состав русского централизованного государства.
Олонецкая губерния на востоке граничила с Архангельской губернией; вместе они составляли ядро того культурного пространства, которое получило название Русский Север.
Художественную и вместе с тем географически точную картину этого региона дает нам М.М.Пришвин: «Проехав еще верст пятнадцать, мы пересекли в косом направлении Масельгский хребет – высшую точку подъема. Этот хребет есть водораздел Балтийского и Беломорского бассейнов. С этого места, если бы только можно было видеть так далеко, открылась бы грандиозная каменная терраса со ступенями назад, к Балтийскому морю, и вперед, к Белому. Величественные озера – ступени этой гигантской двойной лестницы – переливаются одно в другое шумящими реками и водопадами. Назади узкая лента Долгих озер переливается Повенчанкой в Онежское озеро. Многоводная Онего по Свири стекает в круглую Ладожскую котловину, по-старинному озеро Нево, а оно по коротенькой Неве спускается к Балтийскому морю. Впереди тоже ряд озер: Матк-озеро, Телекинское, Выг-озеро со множеством островов; последнее тремя живописными водопадами переливается в стремительный Выг и стекает к Белому морю. У подножья первого склона террасы – Петербург, а у другого – Ледовитый океан, полярная пустыня.
Так рисуется воображению географическая картина этих мест» [145, II, 27].
От городка Повенец, расположенного на северном берегу Онежского озера, Пришвин двинулся на север, в самую глубь «края непуганых птиц» — края древней северной русской культуры и традиций: «Про Повенец говорят обыкновенно: он всему миру конец. Но, как я уже говорил, для меня с Повенца только и начинался самый любопытный мир» [145, II, 26].
Местом своего проживания и объектом исследования Пришвин выбирает окрестности огромного водного массива озера Выг (Выг-озера), расположенного между Онежским озером и Онежской губой Белого моря. Селится он в деревне Карельский остров: «Как раз посредине долины Выг-озера, на одном из его бесчисленных островов, есть деревенька Карельский остров. Вот ее-то я и избрал своим пристанищем» [145, II, 29]. Эту территорию Пришвин назвал Выговским краем: «Название «Выговский край» не существует в географии. Этот край входит в общее название «Поморья». Но он своеобразен во всех отношениях и достоин отдельного названия. Он занимает всю ту местность, которая прилегает к берегам Выг-озера, впадающего в него с юго-запада Верхнего (южного) Выга и вытекающего из северного конца озера Нижнего (северного) Выга» [145, II, 28-29].
Пришвин называет этот край «своеобразным во всех отношениях». И это действительно так. С одной стороны, это край, где в классическом виде представлена традиционная русская культура в ее северном варианте, для которого характерно обилие архаики, сохранение древних верований, представлений, обычаев и обрядов, высокая степень сохранности традиционной материальной и духовной культуры. Носителем этой культуры является древнее население, устойчиво проживавшее на этой территории со времен Великого Новгорода. С другой стороны, географические и климатические условия привели к образованию здесь самобытного хозяйственно-культурного уклада.
Две основные этнографические группы населения европейской России: севернорусские и южнорусские имеют массу различий в материальной и духовной культуре. Севернорусская традиция характеризуется наличием окающего диалекта и такими особенностями, как малодворные сельские поселения, образующие отдельные комплексы, монументальное жилище (изба под двускатной крышей, соединенная с хозяйственным двором), так называемый сарафанный комплекс женского народного костюма, особый сюжетный орнамент в вышивках и росписях, бытование былин, протяжных песен и причитаний. Эти черты народной культуры прослеживались у русских от реки Волхов на западе до реки Мезень на востоке, от беломорского побережья на севере до верховьев рек Вятка и Кама на юге.
Основным населением Русского Севера являлось крестьянство, определявшее культурный и экономический облик региона.
Для русских Севера характерно стойкое сохранение архаичных элементов в быту, поведении, верованиях – благодаря их географической оторванности от крупных промышленных и экономических центров, путей сообщения. Человек из южнорусского культурного ареала, Пришвин видит и ценит эту архаику, он поражен и очарован ею как этнограф и как писатель. Она помогает погрузиться в историческое пространство, а через него и в мифологическое пространство русской истории: «Густая толпа народа,…представляет из себя живой этнографический музей и уносит воображение в отдаленные времена колонизации этого края… Вся масса людей носит серый тон: преобладает какой-то мелкий корявый тип с светлыми глазами, очевидно потомки чуди белоглазой; но между ними попадаются такие молодцы, что вот одеть – и был бы настоящий Садко, богатый гость.
Эти два типа так различны, так бросаются в глаза своим контрастом, что на минуту забывается толпа, и с каменистого берега смотрят на пароход очи истории» [145, II, 19-20]. В процессе формирования севернорусского населения принимали активное участие финно-угры, которых в Древней Руси называли чудью. Они оставили свой след в гидронимии северной России, в верованиях, в говорах севернорусского населения, в его антропологическом облике. Эту последнюю деталь зорко подмечает Пришвин. Славянское население этого края, в первую очередь, было представлено потомками древних новгородцев. Новгород, Новгородскую землю Л.Н.Гумилев называл реликтом древней Киевской Руси, то есть землей, где сохранялась цивилизация домонгольской Руси Киевского периода. Населениесеверной России во многом сберегло элементы этой древней былинной цивилизации. Пришвин постоянно подчеркивает эту новгородскую составляющую традиционной культуры Русского Севера, Выговского края. Для него она символ древней, исконной Руси; «край непуганых птиц» — это край «непуганой» русской истории, не омраченной ни татарским игом, ни крепостным правом, ни произволом чиновников, зато освященной древней русской традицией, восходящей к Новгороду, Киеву, к былинным временам. Следы новгородцев Пришвин ищет и видит здесь повсюду: в свадебных обрядах («Совершенно так же, как и в новгородскую старину, сватом сходил крестный отец»), в облике крестьян (одеть молодца «и был бы настоящий Садко, богатый гость»), и, конечно, в историческом прошлом края: «В этих местах существует много курганов и других самых разнообразных памятников когда-то упорной кровопролитной войны новгородских славян и финских племен, «белоглазой чуди», закончившейся в XI веке победой новгородцев.Дальше все шло обычным порядком: знатные новгородские люди здесь приобретали земли, леса, реки и озера и посылали сюда удалых добрых молодцев для управления своими угодьями и промыслами» [145, II, 20].
Географические и ландшафтные условия Олонецкого края не являются типичными для основной территории расселения русских. Бескрайние хвойные леса, обилие крупных озер с большим количеством островов, соединенных бурными реками с падунцами (водопадами), наложили отпечаток на быт и занятия местного населения и поразили Пришвина, привыкшего к центрально-русским лесостепям, с обширными распаханными полями, немногочисленными остатками лесов, маловодными реками.
«На озере всюду разбросаны большие и маленькие острова. Большие не так интересны: их не охватываешь глазом, и они кажутся берегом. Но маленькие своеобразно красивы. Особенно хороши они в летнюю, совершенно тихую погоду. Из водной глади тогда всюду вырастают кучки угрюмых елей. Они тесно жмутся друг к другу и будто что-то скрывают между собою» [145, II, 32].
«Это тоже острова. У нас их так много, что и не толкуем. Всего на озере их – сколько дней в году и еще три. Дальше еще кучнее пойдут. Острова да салмы, острова да салмы.
Салмы – значит проливы, слово карельское…» [145, II, 30].
Деревни, расположенные на островах, представляют своеобразие Выговского края. На острове расположена и деревня, в которой поселился Пришвин — Карельский остров. В островных деревнях живут многие герои его очерков, на островах разворачивается семейная, обрядовая жизнь, на островах пасут скотину, рыбачат.
«Раз ловцы завезли меня на большой остров, где обитал с семейством всего лишь один житель, Григорий Андрианов» [145, II, 78].
«После венчания поплыли на лодках, так же как и в Венеции, на Карельский остров к жениху» [145, II, 55].
«И вот, в то время как в обыкновенных условиях выгоняют скотину в поле, на Выг-озере плывут лодки с коровами, лошадьми, овцами… Когда скотина перевезена на остров, то женщинам приходится каждый день ездить туда доить коров. …В это время мальчики едут на лодке удить рыбу для ухи» [145, II, 68].
Такие условия диктуют своеобразие транспорта и средств передвижения. Наиболее распространенной у русских в XIX – начале XX века была сухопутная транспортировка с помощью лошади. Лошадь была главным упряжным животным. В Выговском же крае главным транспортным средством служила лодка, которой управляли с помощью паруса и весел. На крестьянских лодках, в основном, совершал свои путешествия по Выговскому краю и Пришвин, он оставил детальное и точное описание этого вида транспорта, способов управления им и связанной с этим терминологии. Кроме того, Пришвина привлекает древность и традиционность данного способа передвижения. В древней Руси главными транспортными артериями были реки, передвигаясь по ним,русские постепенно освоили те пространства, которые и стали территорией их обитания. В Выговском крае Пришвин застал традиционные архаические способы постройки лодок: «Дедушка одолжил нам парус, сшитый из мешков, и мы пошли к берегу. Там была вытащенная наполовину из воды простая небольшая лодка. На этой лодке и приходилось плыть по громадному, в семьдесят верст длины и до двадцати верст ширины, бурному Выг-озеру. Ко всему этому я узнал, что лодка «без единого гвоздя сделана» и «сшита» вересковыми прутьями. Так оказывалось прочнее, проще и дешевле. Так, кажется, по преданию строился и Ноев ковчег» [145, II, 29]. В такой лодке, управляемой двумя женщинами («женками»), Пришвин отправился на Карельский остров. Лодками в этом краю умело управляли как мужчины, так и женщины: «Немножко жутко было ехать в такой лодке, да еще с женками. Но это только с самого начала; потом же, как я убедился, женки, которые выросли на воде и начинали плавать по озеру грудными младенцами, ничем не уступали мужчинам. Мужья сохранили только за собой право всегда сидеть на руле. Сначала кажется несправедливым, когда видишь, как женка гребет, а муж сидит на корме, чуть придерживая рулевое весло, а иногда еще при этом выпивая и закусывая рыбником. Но когда я присмотрелся, какое огромное напряжение сил требуется от рулевого в бурю и даже вообще при ветре на лодке с парусом, то понял, что тут ничего особенно несправедливого нет» [145, II, 29-30].
Пришвинские описания насыщены конкретной местной терминологией, связанной с жизнью на воде: райно – парус, шалонник – юго-западный ветер, побережник – северо-западный ветер, сток – восточный ветер, обедник – юго-восточный, полуночник – северо-восточный, летний – южный, торок – вихрь, жаровой – случайный летний ветер, салмы – проливы, ламбы – маленькие лесные озера, девятка – большая опасная волна и т.д.
Для передвижения по суше здесь, как и в других регионах, использовался транспорт на конной тяге: сани и телеги. Однако и он поражает Пришвина своей архаичностью и простотой: «И что это за экипажи на которых они приехали! Прежде всего удивляют при летней обстановке сани, обыкновенные дровни. Очевидно, хозяин их приехал из какого-нибудь такого глухого местечка, где совершенно невозможны никакие колесные экипажи. Впрочем, тут же стоят и колесные экипажи, но что это за колеса! Это просто толстые большие отрезки дерева, иногда даже не совсем правильно округленные… Колес с шинами и спицами совершенно нет: такие колеса скоро бы разбились о каменистую дорогу и потому оказались бы дорогими» [145, II, 19-20]. В зимнее время часто передвигались на лыжах, а для охотников лыжи были единственно возможным средством передвижения по зимней тайге.
От Подстепья до Поморья. Елецкий край и Выговский край – исторические регионы России в творчестве И.А. Бунина и М.М. Пришвина: монография. — Елец: ЕГУ им. И.А. Бунина, 2012. — 238 c.
Постоянная ссылка: http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/ot-podstepya-do-pomorya/vygovskij-kraj/
Примечания:
145. Пришвин, М.М. Собрание сочинений [Текст]: в 6 тт. / М.М. Пришвин. М., 1956.
Статья подготовлена по материалам монографии А.А. Пискулина «От Подстепья до Поморья. Елецкий край и Выговский край – исторические регионы России в творчестве И.А. Бунина и М.М. Пришвина», изданной в 2012 году. Статья полностью повторяет стиль и пунктуацию автора.
