Продолжение IV главы II части книги «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках».
Бегство от опасности
Население, заселявшее Верхний Дон, да и южное пограничье в целом отличалось особым складом характера, психологией. Это были люди, закалённые войной, с практичным характером, мужественные и смелые. Выше мы видели, какой тип характера представлял собой ельчанин Фёдор Дорохин. Повседневная опасность ковала характер человека пограничья. Даже крестьянин здесь одинаково легко орудовал как саблей, так и сохой. При этом население было глубоко патриотично и считало, что их долг воевать за православие и царя. Например, начавшаяся в 1632 году Смоленская война вызвала некоторый патриотический подъём населения Юга России, хотя обычно историки пишут о массовом бегстве с этой тяжёлой для России войны. А, между прочим, документы свидетельствуют и о том, что многие «охочие люди» шли на фронт специально, чтобы собирать партизанские отряды и нападать на поляков и литовцев, помогать русским воеводам.
В 1634 году из пограничного с Речью Посполитой города Рославля воевода Дмитрий Сеитов послал в Москву группу раненных казаков — Фому Беседина, Михаила Петровского, Степана Леденевского. Все они оказались добровольцами с южнорусских городов (Белгород, Елец, Алатарь [1]), ушедшими на войну и воевавшими в специальных отрядах, состоявших сплошь из «всяких охочих людей», ходивших на поляков. На основании их расспросов восстанавливаетс
В трудные для страны годы Смоленской войны самые разные люди южнорусских уездов, а также с Дона и с Волги, собирались в группы, по 200-300 человек. В 1633 году такая группа сформировалась в Курске. Здесь был выбран и предводитель – атаман Федор Малютин. Группа состояла из людей различных профессий и чинов. Например, активным участником группы был елецкий крестьян Михаил Петровский. Группа Малютина решила идти воевать с поляками под Севск, «государевым людям на помощь». В это время обстановка под Севском складывалась тяжёлая. Поляки и литовцы теснили русских воевод, и те оборонялись с большими потерями. Однако, быть может, благодаря таким добровольцам, поляки «из-под Севска ушли». Некоторое время Малютин преследовал неприятеля, но затем решил увести свою группу в Рославль, осаждаемый поляками. Здесь воевода Дмитрий Сеитов посылал их на вылазки и пытался использовать в контратаках. Многие в этих боях были убиты, другие — получили серьёзные ранения. Впечатлённый мужеством белгородца Фомы Беседина, ельчанина Михаила Петровского и алатарца Степана Леденёвского воевода отправил их, раненных в Москву, чтобы те получили жалование и «государево милостивое слово».
Что заставляло ельчанина или белгородца рисковать своей жизнью на Смоленской войне, воюя с поляками или на Дону в битвах с татарами и турками? Может быть, природное мужество, храбрость, особая удаль, свойственная людям пограничья?
Сегодня нам трудно понять, что заставляло обеспеченного крестьянина бросать свою спокойную жизнь в деревне за Окой и записываться в стрелецкую службу пограничного Ельца, Ливен или Данкова. Стабильность он менял на риск и опасность. Вот описание имущества крестьянина перешедшего в казачью службу в 1593 году: 17 рублей, «два мерина: мерин рыж, а другой гнед, цена 6 рублев…, да две коровы цена 2 рубля, [да] две шубы бораньих, да серьмяга сера, а цена шубам и серьмягам полтора рубля, да десятеро овец 3 рубля, да десятеро свиней 3 рубля ж, да всякая подвореноя рухледь подворенная, а у брата моего… лошадей, коров, овец, свиней и всякой подворной рухледи (имущества) и платья на 40 рублей с полтиною, да хлеба: 20 чети ржи, 20 чети овса, 3 чети пшеницы, 3 чети гороху, 4 чети гречи, 5 чети ячмени и 2 чети семени конопляного [3]. Отменное хозяйство для двух крестьянских дворов! Казалось бы можно жить и работать безбедно.
В другом случае пришедший на службу в Елец бывший крестьянин перечисляет своё имущество, удержанное его бывшим помещиком так: «мерин гнед, да корову, да телицу, да пятеро овец, да десятеро свиней, да четыре полтины мяса, да двадцать куриц, да взял у [мен]я ормяк, да крашенину, да шапку женскую камчяту бе[лую], да шапку нагольнюю лисью, да коробью с рубашками, да два кру[га], да сошники с полицами, да две косы, да четыре серпа, [да] котел пивной с кручем, да две бочки пивных, да четыре напола, [да] три кадки с капустою, да…хлеба тритцать чети р[жи], да сорок чети овса, да пять чети гречихи, да осьмину про[са]. [А] оземи, государь… полторы д[есятины]» [4].
С таким хозяйством можно спокойно жить в Алексинском или Дедиловском уезде, куда редко приходят татары. Зачем нужно было ехать в Елец или Ливны, где в конце XVI века находился самый опасный участок степного фронта? Можем ли мы сегодня понять причины этого бегства от безопасности?
Ляпин Д.А. На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках. — Тула: Гриф и К, 2013. — 220 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/verxnij-don-16-17-v/begstvo-ot-opasnosti/
Примечания:
1. Алатарь – город XVII века, находился на территории современной Ульяновской области.
2. РГАДА. Ф. 210. Оп. 1. Д. 100. Л. 306 – 309. Благодарю А. Ракитина за возможность ознакомиться с материалами.
3. РГАДА. Ф. 141. Д.1. Л. 8 об.
4. Там же. Л. 42 об.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках», изданной в 2013 году. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
