Продолжение III главы I части книги «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках».
Два солнца
На улицах иссохшие скелеты
Щипали жадно чахлую траву,
Как скот,- озверены и неодеты,
И сны осуществлялись наяву…
К. Бальмонт
После того, как сбылось знамение о двух солнцах, стали сбываться и другие. Словно волки, поедающие вдруг друг друга, русские люди начали вновь кровавую гражданскую войну.
Новый царь Дмитрий Иванович был любим народом. Он правил разумно, справедливо и был настоящим государем. Однако многим в верхах такой царь был совершенно не нужен. Дмитрий любил сам решать все дела, смеялся над боярами и советовал им съездить в Европу поучиться. Дмитрий не соблюдал многочисленных обычаев и традиций, сопровождавших исполнение царских обязанностей. Он любил ездить по столице на коне, а не в закрытой карете, а когда ему говорили, что его могут сглазить или навести порчу, он только смеялся и заявлял о том, что в стране нужно развивать науки.
Для того, чтобы показать себя сильным и независимым государем, Дмитрий решил начать войну с Турцией, тем самым помогая Европе сдержать удар турок, упорно стремящихся на запад. Оплотом Турции на Чёрном море был город-крепость Азов, на него и решил отправиться с войском Дмитрий.
Базой для этого похода на Азов был выбран Елец, чему способствовало географическое положение города, верность новому государю его жителей, а также военный потенциал Ельца. В город свозились запасы пороха, свинца, провианта, боеприпасов, пушек и оружия. Вслед за тем в Елец начали сходиться войска. Для обеспечения судоходного пути по реке Дон самозванец приказал строить речной флот на реке Воронеж. Служилое население городов Верхнего Дона должно было принять участие в этом походе. В мае 1606 года армия была готова. Ждали приезда в Елец самого Дмитрия. Армия ликовала, говорили о мужестве молодого государя, ожидали выплаты царского жалования.
Перед своим походом Дмитрий праздновал свадьбу. Но уже в мае, после свадебных торжеств, царя Дмитрия коварно убили в ходе заговора, который возглавили бояре Шуйские. Тело молодого государя бросили на рынке в грязь на всеобщее обозрение. Новым царём был объявлен Василий Шуйский. В этом старом, хитром, коварном человеке не было и капли благородства и смелости Дмитрия или государственного таланта Бориса Годунова [1]. Им руководила жажда власти и царского могущества, период его правления оказался чередой обманов и жестокостей, заставивших стариков вспомнить правление Ивана Грозного.
Самопровозглашён
Неудивительно, что в стране начали вспыхивать бунты и восстания против нового царя, царствование которого казалось людям незаконным. Прежде всего, волнения охватили южные и юго-западные рубежи. А вскоре начали упорно рождаться слухи о том, что добрый царь Дмитрий жив, но бежал в Польшу. Вскоре в Орловских краях появился его воевода – Иван Болотников. Он открыто заявлял о том, что видел государя живым и тот поручил ему начать войну с Шуйскими, захватившими власть. Государевы служилые люди и вольные казаки в большей массе своей поддержали Болотникова. В июле 1606 года в Москве узнали, что армия, собранная в Ельце для похода на Азов, отказалась поддержать Шуйского. Города Верхнего Дона начали войну против захватившего власть Василия Шуйского.
Понимая опасность, которую представляла стоявшая в Ельце армия, коварный Шуйский не решался сразу отправить на мятежный город войска. В Елец посылались письма от царя и матери Дмитрия, тогда ещё живой инокини Марфы Нагой. Но служилые люди не хотели верить царю, уже обманувшему народ. Ведь все помнили, что Шуйский в 1605 году признал Дмитрия истинным царём, со слезами на глазах валялся у него в ногах и клялся в собственной верности.
Ничего не добившись, Шуйский послал войска на Елец, и летом 1606 года к Ельцу подошло огромное войско. Город волновался, служилые люди решали, как быть дальше. Вскоре нашелся лидер — сотник из Епифани Истома Пашков. Он производил впечатление отчаянного, смелого и уверенного человека. Его план сводился к тому, чтобы выйти навстречу московскому войску и дать бой. Так и сделали. Не успела армия Шуйского подойти к городу, как навстречу им двинулись мятежные войска, командование которыми принял на себя Истома Пашков. Но силы были явно неравны, да и сотник командовал своей армией не очень умело. Вскоре стало ясно, что победу Пашкову не одержать. Тогда мятежники спешно отступили в город, заняв оборону.
Оборонять Елец можно было очень долго, если учесть собранные здесь запасы оружия и провиант. Несмотря на неудачный бой, Истома Пашков сохранял свой авторитет и командовал армией дальше. Окружившие Елец войска были мало боеспособны. Многие не хотели воевать со своими же русскими людьми, да и находиться долго во враждебных землях осаждающие не собирались. Осада города затянулась, и служилые люди стали расходиться в свои поместья и города. Вскоре командовавшие войсками воеводы Шуйского приняли решение отступать.
Тёплым августовским днём на стенах Ельца царило ликование. Собравшиеся здесь служилые люди кидали вверх шапки, палили из пищалей и радостно выкрикивали: «Царю-шубнику (таково было прозвище Шуйского) кланяться не станем!», «Слава Дмитрию Ивановичу, солнцу земли Русской!», «Правда и Бог с нами и в сердцах наших!». Когда последние телеги армии Шуйского исчезли за горизонтом, на башню поднялся Истома Пашков. Его слова были далеко слышны в деревянном городе: «Братия! Постоим за правду и за всю землю русскую! Нет власти подлому Василию Шуйскому, это он на истинного государя нашего Димитрия сотворил коварный заговор! Отправимся, братия на Москву, выгоним шубника из Кремля!». Радостный гул разносился в тихом августовском небе над деревянными стенами, избами, церковью Воскресенского собора.
Через несколько дней город провожал через Данковские ворота уходящую на Москву армию. Жители города, в основном женщины и дети, а также мужчины, не пожелавшие принять участие в этом походе, провожали колону далеко за город. Во главе армии ехал на коне Истома Пашков в ярком золотого цвета кафтане и голубой шапке. С ним ехала дворянская конница с луками и саблями, следом дружным маршем под барабанный бой шла пехота со знамёнами. В конце обоза тянулись телеги с оружием и провиантом и несколько массивных пушек с причудливым растительным узором на стволах.
В районе Тулы армия Пашкова соединилась с войском Болотникова. Началась осада Москвы, которая закончилась неудачно, и вскоре войско Болотникова было разбито. Но Лжедмитрий II благополучно приехал в Россию, где нашел поддержку многих людей. Война продолжилась, а своей ставкой Лжедмитрий II выбрал подмосковное село Тушино.
После неудачи под стенами Москвы многие ельчане вернулись домой. Они рассказывали захватывающие истории о неудачном штурме столицы, об отступлении в Тулу и о том, как Шуйский обманул осаждённых, обещав им свободу и устроив вместо этого кровавую резню. Коварный царь был предметом всеобщей ненависти!
«Да уж, у нас ельчан никогда поганому царю Шуйскому веры не было» – рассказывал вернувшийся этим утром из похода уже знакомый нам ельчанин Степан Митрофанов. Он сидел в середине стола на длинной новой лавке в большом доме своего старого соседа, стрельца Василия Логачёва. «Но славный наш воевода Болотников, — продолжал рассказчик, — принял на веру его лживые слова… да и как не принять то, ведь воеводы его затопили реку Упу и вся Тула учала тонуть…». «Погоди, погоди – перебивал его только что вошедший отставной стрелец Куприян Чеботарь, живший напротив – а что ж случилось с Истомою с Пашковым?». «Пашков наш лживым речам Шуйского поверив, перешёл к нему в Москву ещё во время осады столицы… так и штурм наш не задался…».
Такие речи вели ельчане в 1607 году. А в это время ситуация в стране ухудшалась: бедами России решили воспользоваться её соседи – Польша и Швеция. Шведы заняли Новгород, а поляки решили взять Смоленск. Наконец, кровавого тирана и бездарного правителя Шуйского свергли сами бояре. Находясь в отчаянии, они решили пригласить польского принца Владислава на московский трон, но на условиях сохранения православия и русских традиций. Его отец, польский король Сигизмунд, дал своё согласие, но это был коварный обман, чтобы отсрочить время, поскольку Сигизмунд сам решил взять Москву и присоединить Россию к Польше, превратив её в бесправную часть своего государства.
Прошло четыре года, и вот мы опять видим соседей – Степана Митрофанова и Куприяна Чеботаря. Логачёва с ними не было, уехав однажды в Воронеж на промыслы, он так и не вернулся. За избой его следили товарищи, но через два года бросили. Жена же его ходила по домам и просила милостыню, «питалась Христовым именем». Теперь положение ельчан заметно ухудшилось. Татарский набег на Елец через заброшенные границы России лишил в 1609 году Митрофанова трёх коров и пасшей их старшей дочери, а Чеботарь потерял двух сыновей, служивших под Смоленском и убитых там поляками в 1610 году. Его большая изба покосилась, чинить её было некогда, а плотников на Ельце не найти. Чеботарь промышлял торговлей мёдом и салом, но под Ливнами отряд запорожских казаков отнял у него всё, вместе с телегой и лошадью. Самого его отпустили, и он чудом вернулся домой, опасаясь всё время угодить в петлю татарского аркана.
«Помяни, Степан, как город, де, Елец строили, как таскали с тобой брёвна великие, как славно сражались с татарами, а воеводы какие были на Ельце? Теперь за стены крепостные ходу нет… везде татарин сидит, а раньше мы их близко не пущали», — сетовал Чеботарь пришедшему к нему в гости с базара Митрофанову. «Видимо Бог за грехи наши наказание послал, – отвечал его собеседник, — слышал я, лживого Шуйского бояре с трона согнали, и новый наш государь – польский королевич Владислав Жигимонтыч. На базаре сказывают, что он де латинской веры и всё наше православие погубить задумал». «Истинно так… истинно, а что там ещё на базаре, говор какой был?». «А говорили, что ежели и дальше мы по избам будем хорониться, то веры православной и земли русской не будет боле, а в Рязанском, де, уезде, собирают народ для похода на Москву, поляков оттуда выгнать и своего царя православного избрать». «Что ж народ то — собирается ли на это Божье дело? – волнуясь, спрашивал Чеботарь. «Ельчане тем речам задумались и идут завтра же в Рязань…» — отвечал Митрофанов, и видно было, что речи эти сильно обрадовали старого стрельца.
К счастью для России измученный войнами народ нашёл в себе силы выступить против поляков, хотя польскому гарнизону удалось войти в Москву. В Рязани в 1611 году было собранно Первое ополчение, в котором принимали участие и жители Верхнего Дона. Однако у ополчения не было достаточно сил, чтобы освободить столицу. Тогда на помощь к нему пришло Второе ополчение, которое возглавляли князь Дмитрий Михайлович Пожарский и купец Кузьма Минин. Объединённое ополчение сумело взять Москву и положить начало выходу России из Смутного времени.
Ляпин Д.А. На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках. — Тула: Гриф и К, 2013. — 220 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/verxnij-don-16-17-v/volki-pozhirayut-volkov/
Примечания:
1. Даннинг Ч. Террор как средство возмездия и наказания во время Смуты в России (1604-1607) (перевод с английского Д.А. Ляпина) // Российская история. № 4, 2012. С. 34-42.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках», изданной в 2013 году. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
