О количестве награбленного из храмов и монастырей Задонского уезда красноречиво говорит документ об отправке ценностей из Воронежской губернии в Москву в Гохран. Из 37 «мест» (упаковок) 20 «представляли» Задонский уезд [114].
Список «мест» изъятого церковного имущества для отправления в Москву, в Гохран. 1922 г.
Конфискация церковного имущества и сопровождавшая это действо вакханалия местных властей стали трагедией для всего духовенства, монашества и мирян Задонского уезда. Но пришедшая в то же время беда с другой стороны — изнутри — ударила по Церкви ничуть не меньше. Вслед за воронежским архиереем в 1922 г. обновленчеству предался и епископ Задонский Иоанн. Так, в докладе Секретного отдела ГПУ от 14 сентября 1922 г. руководству страны, в т. ч. Дзержинскому и Сталину, говорится о том, что «В Задонске образовалась группа «Живая Церковь». Во главе её встал местный епископ Иоанн. Секретарём группы — учёный богослов Сергей Попов. Группой выпущены воззвания к верующим. 13/7 состоялось окружное собрание духовенства. Съезд постановил присоединиться к группе «Живая Церковь». Избрано новое окружное Управление в составе: еп[ископа] Иоанна, прот[оиереев] Лебедева, Смирницкого, Попова Н., Попова С.» [115].
Обновленческая епископская кафедра, завладевшая сначала большинством приходов в Задонском уезде, просуществовала до конца 1920-х гг. Епископа Иоанна в мае 1923 г. сменил Алексий (Щербаков). Ему последовали Филипп (Власов), Иоанникий (Чекановский) и Андрей (Смирнов) [116]. Под их руководством и совершали «красные попы» богослужения в бывших монастырских храмах, объявив себя хранителями мощей святителя Тихона. Лишь в Троицкой церкви Свято-Троицкого женского монастыря, сохранившего верность Святейшему Патриарху Тихону, богослужения совершали иеромонахи старейшей обители города, так же не принявшие обновленчества [117].
Обновленцы, в руках которых оказался Задонский Богородицкий монастырь, не пользовались популярностью, и большинство верующих приходило на службу в Свято-Троицкий Скорбященский монастырь. Владимирский собор задонцы посещали лишь затем, чтобы приложиться к святыне да поучаствовать в выносе раки с мощами Святителя. В 1923 г. «при храмах бывшего мужского монастыря» было создано Тихоновское религиозное общество, но обновленцы не позволили ему начать службу ни в одном из монастырских храмов. При этом, как свидетельствуют документы, «храмы же бывшего монастыря в количестве 6, как помещённые в одной старой монастырской описи, по бумагам числятся за Задонским церковным управлением [обновленцами]. Фактически же ими используется только один храм, остальные же пустуют…» [118]. Несмотря на неоднократные просьбы, до 25 сентября 1925 г. все храмы города оставались в руках обновленцев, в том числе и кладбищенская церковь. В 1925 г. обновленцев возглавляли председатель Задонского окружного церковного управления протоиерей с. Дубовое Тихон Попов и член правления, протоиерей с. Ксизово Николай Долгополов [119].
В заявлении председателя Задонского Тихоновского религиозного общества Т. Артёмова от 26 октября 1925 г. говорилось: «Прошу обратить внимание на численный состав нашего общества и законность его существования и, наоборот, на совершенное отсутствие какого бы то ни было общества при Задонском церковном управлении, без которого храм, как таковой, по закону советской власти, открыт быть не может, а следовательно, незаконность пользования храмом церковным управлением, кроме того, совершенная непосещаемость обновленческих служб и, следовательно отсутствие дохода сильно отражается на материальной стороне зданий» [120].
И как раз с осени 1925 г. ситуация вроде бы стала меняться к лучшему. Связано это было как с явным крахом идей «обновлеченства» во всей России, так и с тем, что 24 декабря 1925 г. во главе Воронежской епархии встал архиепископом Пётр (Зверев), канонизированный ныне как священномученик. При этом архипастыре, который «был совершенен в ревности и любви к Богу, в жалости и в любви к людям», по воспоминаниям монахини Серафимы (Булгаковой), в Воронежской епархии «началось почти поголовное возвращение духовенства из обновлеченства». Вот и в Задонской округе «тихоновцы» постепенно вытесняли «обновленцев» с сельских и городских приходов. Настоятель Задонского Богородицкого мужского монастыря архимандрит Никандр (Стуров) заменял приходских священников-обновленцев монахами [121]. Так, игумен Нафанаил (Панин) уже с 1925 г. исполнял обязанности приходского священника в храме села Верхнее Казачье. Как показывал он позднее на следствии: «Причиной посылки на приходы меня и других иеромонахов послужило то обстоятельство, что приходы не принимали красных обновленческих священников» [122]. Иеромонах Прокопий (Бондарев) совершал службы в церкви с. Уткино, иеромонах Митрофан (Вахтин) окормлял прихожан церкви с. Донское [123].
О ситуации с храмами города Задонска в конце осени 1925 г. письменно докладывал начальнику Задонской волостной милиции «обновленческий» протоиерей с. Ксизово Николай Долгополов и, соответственно, начальник Задонской милиции рапортовал в Воронежский Гу6ИК. Согласно этим документам за «обновленцами» в Задонске в это время оставались только три храма Богородицкого монастыря и кладбищенская Казанская церковь. Успенский же городской собор, Троицкий храм Свято-Троицкого Скорбященского женского монастыря и бывшая больничная церковь св. Николая Чудотворца использовались «тихоновцами». Остальные храмы монастырей и города, в т. ч. тюремная Никольская и св. Марии Магдалины в Охотниковской богадельне были уже закрыты [124].
В 1928 г. по традиции в Задонском Богородицком монастыре состоялся крестный ход, приуроченный ко дню памяти святителя Тихона Задонского. Но на этот раз местные власти подготовились к его проведению более «серьезно», разработав целую антирелигиозную кампанию. Подобные мероприятия проходили по всей стране, сил и средств на них не жалели. О ходе антирелигиозной кампании рассказала газета «Коммуна»: «…Битком был набит в эти дни и местный музей, там, между прочим, хранятся части обнаруженной при вскрытии «мощей» Тихона куклы — картонная рука в перчатке, набитая ватой, и несколько полусгнивших косточек. Местный безбожный актив мобилизовал все свои силы. К приходу богомольцев везде были расклеены плакаты и листовки, а также перепечатанные копии протокола вскрытия мощей в 1919 г. В самой монастырской ограде была устроена антирелигиозная выставка. Бойкие пионеры ухитрялись раздавать листовки даже в самом соборе… Бухает колокол — это сигнал начала обнесения. И неожиданно рядом песня: отряд пионеров детдома, помещающегося в одном из монастырских зданий, тоже «выступает», чтобы с барабанным боем идти на площадь, к трибунам, на митинг… В самый разгар крестного хода вокруг монастырских стен нарушилось старушечье благочиние: серая стальная птица, давно уже кружившая над площадью, нырнула вдруг над самым монастырем и, заглушая треском пропеллера колокольный звон, пронеслась над самыми куполами собора, оставив позади себя трепыхающуюся в воздухе белую стаю листовок» [125].
Подведение итогов было завершено той же газетой 4 сентября в статье «Ещё раз о Задонском богомолье»: «…Во время «обнесения мощей» Тихона Задонского был произведён учет присутствующих богомольцев… по сравнению с прошлым годом в Задонск прибыло богомольцев вдвое меньше. Всего, приблизительно, прибыло в Задонск 10 тысяч человек… В самом крестном ходе участвовало не более 2-х тысяч человек». В статье «Вздорные слухи» опровергалась информация о катастрофе разбрасывающего листовки самолета: «Аэроплан летал на славу и ловко засыпал крестный ход безбожными листовками» [126].
Новый этап расправы с православными святынями был организован вместе с закрытием монастырей и начался в 1928 г. с города Воронежа. 21 августа 1928 г. в газете «Коммуна» появилась статья «В Митрофанов день» с подзаголовком «Рабочие требуют изъятия мощей» [127]. Далее последовало нарастание безбожной информации в прессе, требовавшей закрытия монастырей и изъятия из них святых мощей угодников Божиих. В августе 1929 г. в рамках той же кампании в газете «Коммуна» был вновь организован ряд статей, в которых «трудящиеся потребовали» изъятия мощей св. Митрофана Воронежского и св. Тихона Задонского и передачи их в музей [128]. Требовали также запрещения крестных ходов, закрытия монастырей и снятия колоколов. А 22 декабря 1929 г. в газете «Коммуна» появилась публикация «Митрофановский монастырь закрыт»: «Президиум ВЦИКа утвердил постановление горсовета и облисполкома о закрытии Митрофановского монастыря. Вчера здание монастыря было опечатано. Создана комиссия по ликвидации церковного имущества… Вскрытие «мощей» назначено на 5 января… приглашаются трудящиеся города и крестьяне… Мощи передаются в антирелигиозное отделение областного краеведческого музея» [120]. Однако кощунство было перенесено на 6 января будущего года. Накануне изъятия мощей св. Митрофана Воронежского «Коммуна» опубликовала статью под заголовком «Победа воинствующих безбожников» [130].
6 января 1930 г. было организовано изъятие мощей святителя Митрофана и передача их в музей. Как писала на следующий день газета, изъятие мощей было превращено «в грандиозную демонстрацию безбожия… 25 тыс. трудящихся Воронежа требуют закрытия всех церквей и молитвенных домов». Изъятие было хорошо подготовлено. По разнарядке все предприятия и учреждения города обязаны были прислать делегации с удостоверениями. Они заполнили церковный двор, лишив возможности пробиться к храму кому бы то ни было! В храм организовали вход по специальным пропускам. В комиссию включили только двух священников [131]. Толпа «требует, чтобы вслед за Митрофаном были изъяты и переданы в музей мощи Тихона Задонского… чтобы были закрыты все сохранившиеся ещё в области монастыри». Со всех церквей к 1 мая решили снять колокола, оставив по одному, не более полутора пуда весом [132].
До конца 1929 г. мощи святителя Тихона находились в монастыре, и на праздник св. Тихона в этом году собралось 10 тыс. человек. Состоялся крестный ход, во время которого мощи выносили из собора [133]. Накануне в Задонске упало древнее дерево, что верующие посчитали знамением, и дерево «растащили по щепкам» [134]. Но предвещало это падение вовсе не конец безбожной власти, чаемый православными. Напротив, оно оказалось дурным предзнаменованием для верующих — в 1929 г. Задонский Богородицкий монастырь был закрыт [135]. В 1929 г. как участники монастырской контрреволюционной группировки арестованы и осуждены на различные сроки наказания многие священники Задонска и монашествующие Богородицкой обители.
Несмотря на гонения, жизнь в Задонском мужском монастыре теплилась до января 1930 г., когда «Елецкий окрисполком, идя навстречу требованиям широких трудящихся масс, постановил передать в музей мощи Тихона Задонского… Задонский монастырь решено закрыть и помещение его передать под культурное учреждение» [136]. После закрытия монастыря мощи святителя Тихона изъяли и передали в местный музей, затем в Елецкий антирелигиозный музей, организованный в Великокняжеской церкви [137]. Позднее святыня оказалась в Орловском краеведческом музее.
Священство и монашествующих продолжали преследовать после закрытия храмов и монастырей. Народная власть не считала их народом, лишённые жилья и средств существования, они стали больше чем изгоями. Грамотных людей не брали ни на какую работу. Борьба шла уже не с религией, а с людьми. Преследовали за веру, используя все способы. Часто практиковался официальный донос. Так, в Задонске газета «За коллективизацию» в марте 1931 г. обвинила местных чиновников в том, что они «лучшие квартиры сдают монашкам, бывшим помещикам и торговцам». Были прямо указаны дома — №3 по ул. Горького и №6 по К. Маркса, где поселились монашки. Далее следовало требование: «…Заставить горсовет немедленно отобрать лучшие квартиры у лишенцев, монашек, бывших помещиков и передать их рабочим и служащим» [138].
В той же газете продолжалась антирелигиозная кампания, в рамках которой призывалось: «В каждой школе надо создать ячейки юных воинствующих безбожников», с 1 декабря по 20 января провести антирождественскую кампанию, «провести подписку по городу о закрытии в нём работающих ещё церквей». Не обошлось и без курьёзов. Так, 1 января 1931 г. в первом номере газеты прозвучав призыв: «В ходе антирождественской кампании провести сбор средств на танк «Ответ папе римскому».
Весной 1931 г. началась антипасхальная кампания, и появились публикации: «Работу СВБ лицом к весеннему севу», «В борьбе с религией за колхозный сев». 1 апреля 1931 г. в той же газете «За коллективизацию» один из авторов призывал организовать «…засев в колхозах безбожных гектаров и отчисление 5% культфондов» для организации «безбожной работы». Очередной призыв 20 июня 1931 г.: «Безбожники должны готовиться к уборочной!» А в мае 1931 г. там же напечатана статья «Разоблачим врагов социализма. Задонские агенты классового врага под маской религии». В ней говорилось: «…органами ГПУ ЦЧО недавно ликвидирована контрреволюционная организация буевцев … во главе архимандрит Никандр Стуров, иеромонах Иван Стукалов, поп задонского Успенского собора Михайлов и ещё 17 человек монахов и попов, а из мирян следует отметить торговца Бакулина А., владельца бани Юркова И.П. и инженера Вишневского…» Организация поддерживала связи с г. Ельцом. Архимандрит Никандр открыто заявлял: «Антихрист в лице настоящей власти сел на земной престол», «сбываются предсказания сионских мудрецов, советская власть окончательно выявила своё антихристово лицо…» Поп из с. Калабино Артёмов на Успение говорил в проповеди: «Кто с Богом, тот не должен помогать коммунистам» [139].
Следующий этап антирелигиозной борьбы — создание на основании постановления Совета «Союза безбожников» от 19 сентября 1931 г. воронежского филиала антирелигиозного радиоуниверситета. Филиал готовил низовых работников «Союзов безбожников», пропагандистов, руководителей кружков и преподавателей антирелигиозных дисциплин для средних учебных заведений. Так советская власть на деньги налогоплательщиков ковала кадры для «безбожной пятилетки».
До этого в Воронежском музее была открыта антирелигиозная выставка, которая в 1930 г. превратилась в самостоятельный музей, расположившийся в Покровской церкви на ул. Бехтерева. С 1934 г. организован выпуск газеты «Воронежский безбожник». На его страницах была развёрнута до глупости дикая пропаганда. Чего стоят только заголовки статей: «Безбожному колхозу красное знамя», «Безбожная бригада конюхов», «Безбожные отряды трактористов», «Засеем безбожные га», «Безбожная ударная бригада свиноводов»…
Борьба против религии усиливалась: завершалась «безбожная пятилетка». Апофеозом её стало закрытие к 1937 г. практически всех православных храмов, в том числе в Задонске и его округе. В этом году Задонский район, бывший в 1924-1928 гг. частью Воронежского уезда, в 1928-1934 гг. — районом в составе Центрально-Чернозёмной области (ЦЧО), а в 1934-1937 гг. после разделения ЦЧО — в составе Воронежской области, был передан во вновь образованную Орловскую область [140].
Задонск же, некогда славный своими монастырями и храмами, вплоть до 1943 г. оставался вообще лишённым храмов. Но жизнь духовная, по воспоминаниям старожилов, несмотря на все усилия безбожной власти, до конца не пресеклась. В Задонске немало было истинно православных христиан, не желавших сотрудничать с советской властью и хранивших веру. Свою лепту в то, чтобы не угас огонь веры в душах людей, вносили и некоторые из бывших монахов Богородицкого монастыря, доживавшие свои дни в городе и его окрестностях. А перед войной стали возвращаться и те, кто был осуждён в 1929 г.
Иеродиакон Виктор (Дубинин), отбыв присуждённый ему срок, не только вновь появился в Задонске, но и остался здесь на постоянное жительство. Ему исполнилось к тому времени около 65 лет. Но ни возраст, ни годы концлагеря не смогли сломить его могучего здоровья. Первое время он нанимался на самую тяжкую подённую работу, чтобы заработать кусок хлеба. Лишь после августа 1943 г., когда по приказу Сталина стали вновь открывать храмы, у него появилась возможность вернуться к прежнему служению. Отец Виктор стал первым диаконом новооткрытого в мае 1944 г. Успенского собора в Задонске. Священником же поставлен был о. Иоанн Филиппов из белого духовенства, после закрытия церкви в селе Нижнее Казачье работавший в местной артели счетоводом.
Задонск. Вид на Богородицкий монастырь. Фото 1949 г.
По рассказам старожилов, квартировал иеродиакон Виктор в доме Е.В. Семёновой, на чердаке которого и сохранялась более десяти лет единственная спасённая из Владимирского собора икона — так называемый «гробовой» образ святителя Тихона. Эта икона, изображающая Задонского чудотворца во весь рост, со времени его прославления стояла за ракой с мощами святого. Там же пребывает она и ныне.
Именно отец Виктор, когда вновь был открыт Успенский собор, немало способствовал передаче в храм сохранённой святыни. Да и вообще он многое сделал для возрождения духовной жизни в городе. Возможно, кому-то это очень не понравилось, и в конце 1940-х гг. иеродиакон Виктор (Дубинин) погиб от удара гаечным ключом. Как было официально объявлено, в результате случайной ссоры с соседом, возникшей на бытовой почве [141].
В январе 1954 г. была образована Липецкая область, при этом 3 прихода бывшей Орловской области, в том числе и Успенская церковь г. Задонска, оказались в границах Липецкой. Определением Св. Синода с 1 апреля 1954 г. к Воронежской епархии была присоединена территория Липецкой области с её 31 приходами, а управляющему Воронежской епархией архиепископу Иосифу (Орехову) указано именоваться «Воронежским и Липецким» [142].
2 июня 1954 г., в день отдания Пасхи, владыка Иосиф прибыл в Задонск «для обозрения церквей, отошедших из Орловской епархии в Воронежскую, и ознакомления с духовенством». В Успенской церкви города архиепископ Иосиф «отслужил молебен, сказал поучение и верующим (каждому в отдельности) преподал благословение» [143].
Митрополит Воронежский и Липецкий Иосиф (Орехов). Фото около 1960 г.
В послевоенные годы активизировалась борьба властей с нелегальной религиозной деятельностью. Так, ещё в 1950 г. органы МГБ арестовали в Задонском районе группу истинно православных христиан в количестве 25 человек, из них 21 человека осудили к 25 годам заключения каждого и 4 человек — к 10 годам ИТЛ [144].
В 1950-е гг. в Задонском районе отмечалось сильное влияние на верующих со стороны истинно-православных христиан. Об этом 6 марта 1955 г. настоятель Успенской церкви г. Задонска священник Н.Я. Сахарчук доносил архиепископу Воронежскому: «Много считающих себя верующими задонцев и из окружающих сёл нашу церковь не посещают и с религиозными нуждами к нам не обращаются, считая нашу церковь еретической, а нас называя красными попами. Они признавали за правильного пастыря некоего монаха — иеродиакона Ермолая, который и удовлетворял их религиозные нужды… Ермолай — старичок преклонного возраста, благообразного вида. На мои вопросы, кто он и чем занимается, он ответил: «Я монах — священник… какой- то батюшка давно уже сказал… церкви нашей не признавать, ибо там еретики, а ожидать, когда вернётся старая» [145].
Священник Сахарчук склонил иеродиакона Ермолая (Афанасьева) — бывшего насельника Богородицкого монастыря — к покаянию, которое произвело на приверженцев старого монаха ошеломляющее впечатление, о чём настоятель храма докладывал Владыке 13 марта 1955 г.: «Подготовив к покаянию о. Ермолая в 9 часов утра второй недели Великого поста, после чтения часов пред началом Божественной литургии, когда народу бывает наибольшее количество в храме, я с о. Ермолаем вышли на амвон храма. Мною была зачитана резолюция Вашего преосвященства, после чего воцарилось гробовое молчание. И вот старец ветхий начал своё всенародное покаяние в отступничестве от Святой Матери Церкви и в творимых им неположенных его сану деяниях, со слезами просил прощения у всего народа и просил принять его в число верующих Православной Церкви. Вся церковь плакала, и воскликнули «Бог простит», принимаем. Всё сие на присутствующих произвело потрясающее и неизгладимое впечатление. Донося о вышеизложенном Вашему Высокопреосвященству, благодарю Господа Бога, даровавшего мне, немощному, обратить, обезглавить и уничтожить антицерковную еретическую организацию, просуществовавшую более 20 лет в г. Задонске» [146]. Будучи уже старым и немощным, о. Ермолай «просил дать ему послушание следить за подсвечниками… и ходить в храме с тарелкой».
В 1956 г. настоятель Успенского собора о. Н. Сахарчук докладывал архиепископу Воронежскому о том, что «к приходу присоединена группа престарелых монахинь более 10, не признававших Патриаршей церкви. Теперь они раскаялись и неупустительно посещают храм Божий. За ними пошли и их единомышленники» [147].
В то же время продолжались слежка за верующими и священниками со стороны «компетентных органов», о чём свидетельствует секретное донесение: «На территории Липецкой области выявлено 38 незарегистрированных, но действующих молитвенных домов. В их числе в с. Водопьяново (Донское)» [148].
МГБ бдительно следило за популярностью того или иного священнослужителя среди прихожан. Как только авторитет священника возрастал, его по предложению МГБ тут же переводили в другой приход. В начале 1950-х гг. в Задонске райфинотдел отобрал у прихода купленный в колхозе колокол весом 10 пудов и приказал разбить его на металлолом [149].
Сложную ситуацию власти создали с ремонтом храмов; причина крылась в следующем: «На фоне хорошо отремонтированных церковных зданий в том или ином населённом пункте очень невыгодно выглядят общественные здания». Поэтому-то запрещались продажа строительных материалов церковным общинам, и осуществлялся контроль за покупками их на стороне. При этом сами представители власти признавали «нелепое положение: церковные здания, переданные религиозным общинам, являются государственными зданиями; по договору мы требуем поддержания их в надлежащем порядке, а материалов для их ремонта в плановом порядке не даем, и приобретать на стороне запрещаем» [150].
Со второй половины 1950-х гг. наметился поворот к ужесточению политики советской власти по отношению к Русской Православной Церкви. Ставилась задача создать нового человека, без пережитков капитализма в его сознании. Отсюда вытекала необходимость борьбы с буржуазной идеологией и 4 октября 1958 г. было принято постановление ЦК КПСС «О докладной записке Отдела пропаганды и агитации ЦК КПСС по союзным республикам о недостатках научноатеистической пропаганды», которое объявило открытую войну религии. Критике за мягкотелость подвергся даже Совет по делам религий при Совмине.
Одним из эпизодов неравной и бесчеловечной войны советской власти со своим народом и его святынями на местах стала борьба со святыми источниками, длившаяся наиболее активно с конца 1950-х гг. и до заката коммунистического режима.
28 ноября 1958 г. Президиум ЦК КПСС принял постановление «О мерах по прекращению паломничества к так называемым «Святым источникам» [151].
А 19 декабря 1958 г. в Липецкий облисполком на имя уполномоченного А.Д. Калугина поступило секретное письмо: «В ряде мест страны получило распространение паломничество верующих к так называемым «святым местам». Организаторами паломничества выступают разного рода кликуши, юродствующие и другие сомнительные лица, использующие эти места для распространения суеверий, разжигания религиозного фанатизма и извлечения у населения больших денежных средств. Духовенство, заявляя о непричастности к паломничеству, на деле поощряет и поддерживает людей, подвизающихся у «святых» источников. Во многих случаях духовенство является непосредственным организатором паломничества» [152].
Далее предлагалось «…совместно с руководящими органами разработать такие мероприятия, осуществление которых исключало бы возможность посещения этих территорий паломниками. Например, занятие территории разными постройками; использование мест под культурно-просветительные учреждения, организацию опытных посевов и другие мероприятия, требующие ограждения этих территорий».
Священникам рекомендовалось отказаться от почитания святых источников, запрещалось участие священства в обрядах у источников, проведение службы в дни паломничества в соседних храмах, а к организаторам паломничеств требовали применять репрессии: «Выявлять лиц, занимающихся организацией паломничества к «святым местам», крестных ходов, богослужений, проповедничества, продажи предметов культа и через местные органы прокуратуры и милиции привлекать их к административной и уголовной ответственности» [153].
В Липецкой области, богатой святыми источниками, власти сразу же принялись ретиво исполнять «рекомендации». В Москву начали поступать бодрые рапорты о принятых мерах. В августе 1959 г. из Задонска сообщили, что 25-26 августа, когда в город ежегодно собирается несколько тысяч человек «в день памяти Тихона Задонского», верующие традиционно готовились к празднику. «Вечером 25 августа со всех направлений шли в Задонск группами по 10-15 человек верующие из Липецкой, Воронежской, Орловской, Курской, Тульской и других областей. Некоторые паломники прямо сходу направлялись к водоисточнику … пытались организовать моление у почитаемого колодца, находящегося у здания бывшего мужского монастыря» [154].
Местные власти сделали всё, чтобы сорвать праздник и не допустить людей к святому источнику. Сам перечень областей, откуда шли паломники к святителю Тихону, свидетельствует о широкой известности и почитании как самого чудотворца, так и задонских источников. Властями «для того, чтобы не допускать массового скопления верующих… в центре города были приняты необходимые меры: организовали ремонт и очистку указанного колодца, было установлено дежурство из работников горкомхоза, которые разъясняли прибывающим к колодцу верующим о том, что колодец ремонтируется, вода для употребления непригодна». Предпринятые «профилактические меры не ограничились ремонтом колодца. Воду действительно сделали непригодной для употребления, засыпав в колодец огромное количество хлорной извести. В Москву отправлен был доклад: Заранее вода была хлорирована, если кому и удавалось набрать воды, кушали и тут же выливали, уходили от колодца». Помимо работников горкомхоза у колодца дежурила милиция и работники УКГБ! [155]
Они следили за исполнением указаний партии и охраняли покой дежуривших атеистов.
«Вечером у водоисточника милицией был задержан гражданин из Смоленской области Грищенко Пётр Дмитриевич, 1918 г. р., без определённого места жительства и занятия, судим (вероятно, один из репрессированных священников. — Прим. авт.). При проверке его сумки были обнаружены принадлежности для исполнения церковных обрядов: церковное облачение, крест, церковные книги и т.д. Сам имел вид священника с длинными волосами. После проверки его личности он был выдворен из Задонска». Предварительно его сутки продержали в милиции и выпустили после праздника, когда народ начал расходиться и покидать Задонск.
На другой день, 26 августа, как сообщил уполномоченный, «сектант ИПХ Месоедов, 1912 г. р., житель Задонского района, без определенных занятий, судим за антисоветскую деятельность, у колхозного рынка организовал 100-150 человек верующих женщин и повел их с пением от рынка к колодцу. Месоедов был задержан милицией и осуждён на 10 суток по указу за нарушение общественного порядка. Верующие разошлись, шествие не состоялось. Сборища и моления у колодца не было» [156]. Верующим, а их было более 3 000 человек, пришлось набрать освящённую воду в церкви. Позднее они лишились и этой возможности.
В своем докладе о событиях августа 1959 г. уполномоченный по Липецкой области А. Калугин сетовал на то, что хотя «само духовенство в этих паломничествах не участвовало, но и никаких мер к прекращению паломничества и разъяснению о вреде этих, так называемых «святых мест», не принимало» [157]. И это к чести не сломленного окончательно священства, хотя от священнослужителей настоятельно требовали отказаться от почитания святынь!
Осознавая, что само существование почитаемого колодца в Задонске является «угрозой советскому образу жизни», уполномоченный Калугин «внёс предложение закрыть так называемый «святой колодец»: «Для снабжения водой населения на противоположной стороне за 50-70 метров от колодца поставить водоразборную колонку, так как на этой улице имеется водопровод». По его мнению, «для населения гораздо удобнее навсегда покончить с мракобесием, происходящим у этого «святого колодца» [158].
После этого «при поддержке населения» исполком Задонского горсовета в 1959 г. принял решение «указанный колодец зарыть, территорию, где находился колодец, передана (так в документе. — Прим, авт.) горкомхозу под застройку. В 1959 г. «колодец был зарыт… приняты дополнительные меры к полной ликвидации паломничества». На месте засыпанного колодца «дежурили девушки комсомолки» [159].
Но на этом власти останавливаться не собирались. Ив 1961 г. уполномоченный докладывал в Москву: «До 1960 года в церкви г. Задонска на праздник «святого Тихона Задонского» устраивалось водосвятие. Тогда мы мирились с этим, чтобы отвлечь народ от паломничества к так называемому «святому колодцу». Теперь, когда указанный колодец закрыт и паломничество прекратилось, в истекшем году по договоренности с благочинным водосвятие в церкви прекратилось» [160].
По «рекомендации» уполномоченного на праздник в Задонск не приехал из Ельца благочинный и не состоялся традиционный крестный ход вокруг Успенского собора. Об успехах сообщили в Москву: «Можно считать, что с паломничеством в г. Задонске покончено, о закрытии «св. колодца» в г. Задонске уже знают во всех соседних с Задонском районах Липецкой, Орловской, Воронежской и Курской областях» [161].
С принятием постановления ЦК КПСС от 13 января 1960 г. «О мерах по ликвидации нарушений духовенством советского законодательства о культах» и постановления Совета Министров СССР от 16 марта 1961 г. «Об усилении контроля за соблюдением советского законодательства о культах» гонения на Церковь получили официальное оформление, ознаменовав собой начало очередного этапа войны с Православной Церковью. Были отменены некоторые решения, принятые в период войны и в первые послевоенные годы, которые облегчали открытие церквей, активно велась работа по закрытию открытых в это время приходов, органам государственной власти было предоставлено право проверять финансово-хозяйственное состояние приходов, принимать «своевременные меры» по этим проверкам. Была запрещена благотворительная деятельность Церкви, вновь разрешили местным властям «принимать решения об ограничении колокольного звона», были повышены налоги на священство и сокращены штаты духовенства, ограничены юридические права Церкви, упрочнена практика запрещения ремонтов церквей и выделения для этого строительных материалов [162].
