Продолжение III главы II части книги «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках».
Церкви Верхнего Дона
В старые времена земли Верхнего Дона видели много разных богов. Боги угро-финских племён жили в рощах и ручьях, им ставили каменные алтари, на которых приносили в жертву растения и животных. Эти боги долго правили в лесах Подонья, пока однажды на высоком холме у небольшой извилистой реки пришедшими славянами не был поставлен грозный деревянный идол, выкрашенный в чёрный цвет и с глазами из драгоценных камней. У идола по ночам горел большой костёр, и свет его озарял земли на много саженей вокруг. Старым угро-финским богам ручьёв и рощ пришёл конец, грозный славянский идол не терпел конкуренции и намеревался стать самым главным богом на Дону. Ежегодно грозному идолу приносили лучшего белого коня в жертву.
У главного славянского бога имелись помощники, которые населяли теперь славянские жилища и капища. Это были грозные боги войны, грома, солнца, а также более дружелюбные покровители очагов, деревьев и животных. Боги жили всюду: в лесу, где им делали каменные святилища, в поле возле больших камней, принесённых сюда ещё ледником, у воды, где-нибудь в густых зарослях тростника, или в глубоком омуте, на чердаках, в погребах, в банях и конюшнях. Везде их чтили и учтиво приносили жертвы.
Со временем люди начали тяготиться своими многочисленными богами. Мелкие и доброжелательные божества не так мешали им, как грозные древние боги, чьи идолы требовали постоянных жертв, и хорошо ещё, если в качестве жертвы пахарь отдавал лучшего быка или пастух овцу. Ведь жертвой мог стать их соплеменник, который был чьим-либо братом, отцом, сыном.
Многобожие мешало обитателям Верхнего Дона, и грозные боги постепенно уходили в прошлое. Вот уже вместо лучшего быка несли к идолу на холме простую курицу, а вместо красивой лошади сжигали в огне клок её гривы. А бывало и так: жрец у алтаря касался ритуальным топориком или ножом головы человека и тот падал, как бы умерев. Затем все хором кричали: «Прими грозный бог Световит нашу жертву! Даруй нам силу в людях и урожай в земле!» Всё, «жертва» была принесена. И ничего не мог поделать грозный Световит, ибо время его было на исходе.
Всё чаще приходили на Верхний Дон новые люди, которые носили кресты и называли себя христианами. Это были те же славяне, только жившие на западе, в области Киева и Чернигова. Вначале они шли торговать, потом всё чаще оставались в этих землях навсегда. Бывало, что приходили они с войной и тогда старые боги получали больше жертв, но и в этих случаях жертвами были всё те же куры и конская грива. Новые люди не верили в старых богов, они учили тому, что не надо приносить жертв, но нужно любить мир, людей и Бога, который един для всех. Это учение было простым и светлым. Шли на Дон и проповедники христианства, боровшиеся со старыми богами. Одного из таких ревнителей христианской веры звали святой Кукша.
О святом Кукше, иноке Киево-печерской лавры, сохранились довольно скупые сведения. Даже настоящее его имя нам неизвестно. Жил он в XII веке и стал одним из первых выдающихся подвижников православия на Руси. Святой Кукша со своим учеником Никоном добровольно отправился на земли Верхнего Дона проповедовать слово Божье. Старые боги были ещё сильны и люди враждебно приняли христианского миссионера, но разрешили поселиться среди них.
Киевский подвижник получил у местных жителей прозвище – Кукша. Слово это угро-финского происхождения, так называлась небольшая птица, проживающая в орешнике. Святой Кукша не боялся враждебности старых богов, и смело проповедовал христианское учение.
Активность Кукши вызвала недовольство язычников, которые считали, что древние боги сильны и не простят им измены. Кукша вскоре был схвачен, претерпел много ужасных мук и, в конце концов, был зарублен вместе со своим учеником.
Однако поток людей идущих на Дон с запада становился всё сильней: воины, ремесленники, пахари, иноки искали здесь каждый свою судьбу. И вот однажды старые грозные боги погибли. Деревянного идола с глазами из драгоценных камней сбросили в реку, а на его месте установили деревянный крест. Мелким богам, населявшим дома, поля и реки повезло больше. Люди продолжали верить в них, а иногда и приносили домашние жертвы. Хотя они уже не считались богами, превратившись в духов и нечистую силу.
В XVII веке христианство прочно установилось на Верхнем Дону. Местные служилые люди и вольные донские казаки не знали имена старых богов и являлись оплотом православия. Во время судебной тяжбы, жаркого спора верным средством считалось «целование креста» — клятва на кресте. Всякий чиновник должен был целовать крест в знак того, что не учинит убытки воровством казны. От того и звали того чиновника «целовальником».
Старые боги, ставшие простыми духами, обитателями бань и чердаков, все дальше уходили в небытие, вытесняемые колокольным звоном многочисленных храмов Ельца, Данкова или Лебедяни. В каждой слободе города, а слобод было, обычно, от 5 до 8 имелась своя церковь. Церковь строилась на самом заметном месте, возле неё делали местное кладбище. В каждом городе был свой собор, и, почти всегда, монастырь. Храмы представляли собой достойное украшение городов Верхнего Дона.
В отличие от остальных категорий населения представители духовенства государственного денежного жалования не получали. Священники местных церквей имели доход, получаемый от населения. Как заметил современник тех лет, англичанин Дж. Флетчер, в своем описании России, «священник должен зависеть от усердия своих прихожан, и собирать, как умеет» [1]. Здесь необходимо учитывать доходы от молебнов, исповедей, браков, похорон, панихид, молитв за живых или усопших и т. д. Кроме того, по словам того же Дж. Флетчера, «они (священники – Д.Л.), ходят по домам своих прихожан со святой водой и курениями… и окропив и, окурив хозяина, жену его и всех домашних…, получают за то большую или меньшую плату» [2].
Священники были активно задействованы в общественной жизни, владели земельными участками и закрепленными за ними крестьянами, участвовали в торговых операциях. Не получая денежное жалование из Москвы, представители церкви жили за счёт своих прихожан. Так, что благосостояние церквей напрямую зависело от общих доходов горожан и присылаемого служилым людям жалования.
Каждая слобода гордилась своим храмом. Церковь освещалась в честь того или иного святого, Троицы, Богородицы или Иисуса Христа. В документах фигурируют название следующих храмов: Николая Чудотворца, Прасковьи Пятницы, Архангельской, Дмитрия Солунского, Успения пречистой Богородицы, святых Бориса и Глеба, Покрова пресвятой Богородицы, Пречистой Богородицы, Архистратига Михаила, Введения Пресвятой Богородицы, Святых Козьмы и Демиана, Святого Егория, Богоявления Господня и Воскресения Иисуса Христа.
К мнению руководителей церквей прихожане неизменно прислушивались, и влияние церкви на общественную жизнь было огромно. С этим явлением столкнулся В.Н. Глазьев, занимаясь вопросом выбора губных старост в южнорусских городах. «На выбор губного старосты влияла позиция духовенства, которое имело духовное влияние в обществе, нравственный авторитет и экономическую силу» – отмечал исследователь [3]. В деле о споре ельчан с И.Н. Романовым в 1628 году упоминается 30 церковнослужителей Ельца.
В уезде монастыри были крупными землевладельцами, они принимали участие в хозяйственном освоении степных пространств Поля. Сёла обычно назывались по находящимся в них храмам. Писцовая книга 1628 года фиксирует широкое строительство церквей в деревнях, которые тем самым становились селами. Например: «Село Рождественское, что была деревня Погорелая,… а в ней церковь Рождества Господа и Спаса нашего Иисуса Христа…» [4]. Некоторые села имели церкви, названные в честь одного и того же святого, и, следовательно, назывались одинаково. В таком случае делалась поправка, как село называлось ранее: «село Пятнецкое Манаенки тож…». Или уточнялось месторасположени
Все церкви уездов получали одинаковое количество земли, обычно по 60 четвертей земли и по 30 копен сена на церковь. При церкви находились двор священника, дьячка, пономаря, просвирницы и кельи нищих: «село Дмитровское…, а в селе церковь Христова мученика Дмитрия Солунского… а у церкви двор попа Прокофия Юрьева, да двор дьячка Микифора Маркова, да двор пономаря Сеньки Микифорова, да двор просвирницы Еуфимии… да келья нищих…, что питаются у церкви божий…» [5]. Конечно стоит отметить, что каждая церковь несла опеку за местными нищими и обедневшими людьми, которых было не мало. В переписных книгах такие люди упоминаются, только если они служилого происхождения, следующим образом: «питается Христовым именем у церкви». Нищие составляли особой штат храма, они занимались сбором милостыни в общую церковную казну, тем самым принося свой доход.
Православная церковь была прочным духовным фундаментом для строительства новой жизни на Верхнем Дону, которое проходило в условиях постоянной войны. И хотя мир человека XVII века был ещё населён духами и нечистой силой, христианская вера пронизывала жизнь людей, поддерживая их в трудное время войны, голода, болезней.
Ляпин Д.А. На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках. — Тула: Гриф и К, 2013. — 220 с.
Источник http://vorgol.ru/istoriya-eltsa/verxnij-don-16-17-v/tserkvi-verxnego-dona/
Примечания:
1. Флетчер Дж. О государстве русском //Проезжая по Московии. М., 1991. С. 109.
2. Там же. С. 110.
3. Глазьев В.Н. Власть и общество на юге России в XVII в. Воронеж, 2001. С. 169.
4. РГАДА. Ф. 1209. Оп. 1. Д. 132. Л. 52 об.
5. Там же. Л. 291 об.
Статья подготовлена по материалам книги Д.А. Ляпина «На степном пограничье: Верхний Дон в XVI-XVII веках», изданной в 2013 году. В статье воспроизведены все изображения, использованные автором в его работе. Пунктуация и стиль автора сохранены.
